volochaeva_of_politicheskie_protsessy_v_sovremennom_informat

61

направлением политики в отношении поддержки плюрализма и разнообразия должно стать предоставление всем гражданам возможности получать и создавать информацию и знания на родном языке и с учетом собственных культурных особенностей.

Несмотря на отсутствие консенсуса по поводу различных определений, представляется возможным выделить несколько аксиом в отношении информации:

1)процесс производства информации протекает в умах индивидов, а не во внешней среде;

2)информационные технологии оперируют информацией, конвертированной в символы;

3)знание может трактоваться как трансформируемая и контекстуализованная информация.

Внаучной литературе нет консенсуса в отношении момента, когда общество той или иной страны вступает в информационную стадию. Для США это, например, 50-е-60-е годы прошлого столетия, Япония вступила в эту стадию на 10-15 лет позднее, Западная Европа – в 70-х гг. ХХ века. В отношении восточно-европейских стран и наиболее развитых азиатских государств называются 1990-е годы. В большей части стран Африки, Азии и Латинской Америки до сих пор нельзя говорить о складывании информационного общества. Одной из отличительных характеристик информационной эры является одновременное существование доиндустриальных, индустриальных и информационных обществ. Глобальное информационное общество может стать реальностью только в случае выравнивания основных индикаторов «информационности» между развитыми и развивающимися странами.

Этот процесс аналогичен тому, как в некоторых странах изменения вначале возникали в наиболее развитых урбанизированных районах, а позже распространялись на отсталые аграрные регионы. Например, в Соединенных Штатах согласно основным индикаторам развития информационного

62

общества этому статусу уже в начале 1950-х годов соответствовала столица и ее окрестности (так называемый Большой Вашингтон), через несколько лет – Нью-Йорк и Бостон, к концу 1950-х – восточное побережье и район Великих Озер. Основываясь на общенациональных индикаторах, можно утверждать, что к 1960 г. США стали информационным обществом1.

Втоже время Сингапур, Гонконг, Тайвань, Ирландия, Финляндия, Словения, Эстония, внутреннее пространство которых минимально, прошли этот процесс значительно быстрее. И конечно, супер-урбанизированные города (например, Стокгольм в начале 60-х годов ХХ века) демонстрировали признаки информационного общества гораздо раньше, чем вся страна в целом.

Переломным в процессе формирования информационного общества можно назвать 1961 год. В этот год экономические индикаторы в США резко повысились, был создан прототип сетевого компьютера, началось освоение космоса, в СССР был запущен первый спутник, а также возник сам термин «информационное общество». Таким образом, к началу 1960-х годов была заложена технологическая основа информационного общества.

Влитературе по проблемам информационного общества встречаются некоторые устойчивые выражения2. Рассмотрим наиболее распространенные из них:

•«глобальное информационное общество» объединяет все важнейшие компоненты наднациональной организационной системы, наиболее актуальными из которых являются вопросы идентичности,

межнациональной коммуникации, международных организаций,

1Laszlo Z. Karvalics. Op. cit., p. 14.

2Schmidt M., Coudray S. Future Challenges to Building Knowledge Societies. – London, 2007; Laszlo Z. Karvalics. Information Society – What is it exactly? (The meaning, history, and conceptual framework of an expression). Budapest, 2007; Хардт М., Негри А. Империя/ Пер. с

англ., под ред. Г.В. Каменской, М.С. Фетисова. – М.: Праксис, 2004; Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в эпоху империи. – М., 2006; Тоффлер О. Метаморфозы власти.- М., 2004.

63

миграционных процессов, мультикультурализма, управления глобальными знаниями;

•концепция «устойчивого информационного общества» затрагивает долгосрочные проблемы охраны окружающей среды и природных ресурсов, социальные инновации и планирование, призванные обеспечить устойчивое развитие будущих поколений; все громче звучат призывы к формированию «зеленого» информационного общества;

•понятие «безопасности информационного общества» подразумевает широкий круг проблем, простирающийся от осознания хрупкости и уязвимости окружающей среды, развившейся в результате деятельности человека и использования новых технологий, вопросов сохранения накопленных человечеством знаний до антропогенных угроз нашей цивилизации;

•выражение «информационное общество, ориентированное на космос» отражает фиксацию того факта, что динамика и направление панчеловеческой активности больше не ограничиваются планетой Земля; сама история развития информационного общества тесно связана с исследованием космического пространства, начиная с того времени, когда спутниковая информационная трансмиссия стала важнейшим технологическим открытием, проложившим дорогу новому обществу;

•концепция «умных городов» отражает трансляцию информационного общества на уровень поселения, подчеркивая важнейшую роль урбанизации в его развитии;

•выражение «креативное информационное общество» используется в отношении прогрессирующей способности людей производить оригинальные знания и способы решения проблем, позволяющей говорить о рождении нового «креативного класса»;

•возникшая недавно концепция «пост-информационного общества» занимается анализом возможных сценариев будущего развития,

64

разработкой проблемы слияния человека и машин в новую функциональную систему.

Право на участие в политической жизни относится к праву гражданина стремиться к влиянию на общественные дела. Оно может принимать многие формы, наиболее популярными из которых являются голосование на выборах, вступление в политическую партию, выдвижение своей кандидатуры на выборах, работа в неправительственной организации или участие в демонстрации. Правовой фундамент этого права заложен в Универсальной декларации прав человека принятой ООН в 1948 г. и впоследствии формализованной в 1976 г. в Международной конвенции гражданских и политических прав. Cтраны, подписавшие данные соглашения (в настоящий момент их 150), обязаны периодически предоставлять специальной комиссии отчеты о том, как они выполняют условия соглашения. Она проводит открытые публичные сессии, где также могут присутствовать неправительственные организации. Комиссия дает свою критическую оценку, которая хотя и не является юридически обязывающей, привлекает общественное внимание к негативным (или позитивным) практикам государства в этой области1.

Поскольку декларация, в отличие от соглашения, это утверждение неких общих принципов, стандарты поведения, которые она закрепляет, не носят характер обязательных к исполнению, хотя сам документ имеет огромное правовое и политическое значение. Принятая почти три десятилетия спустя, Конвенция имеет статус международного закона и накладывает а подписавшие ее государства ряд обязательств.

Однако один аспект права на участие в политической жизни требует особого внимания: это его статус в качестве «политического права» - оно дается только гражданам страны. Однако такой статус не существует «изолированно» - в информационном обществе оно выходит за рамки

1 Nickel J. Human Rights // The Stanford Encyclopedia of Philosophy. Summer Edition / Ed. by Edward N. – Stanford Univeristy Press, 2003.

65

«подчинения правительству конкретной страны», что ставит неудобные вопросы: можно ли говорить о том, что информационное общество обладает и подчиняется какому-либо правительству? Приемлемо ли говорить о «гражданах» в информационном обществе? Логично предположить, что если ответ на первый вопрос отрицательный, то и на второй он также будет отрицательным. Следовательно, нельзя говорить и о наличии подобных гражданских прав.

Тем не менее, можно говорить о том, что в информационном обществе существуют два класса институтов, которые можно считать «правительством». Первый – и наименее интересный – национальные правительства, которые выступают в своем качестве и для информационных обществ. В этом случае гражданство и права информационного общества идентичны обычному обществу.

Второй, более современный подход, заключается в том, что у информационного общества свои собственные политические институты и свои права. Общественная деятельность в информационном обществе протекает по своим собственным канонам, создавая «свои» институты и «своих» граждан, которые располагают правом на участие в политических процессах.

Право на участие в политическом процессе как в Декларации (статья 21), так и в Конвенции (статья 25) прописано практически одними терминами. Это право, однако, имеет ряд своих отличительных для Декларации и Конвенции особенностей, в том, что касается определения политического статуса. Конвенция отсылает к праву «гражданина» («Каждый гражданин имеет право…»), в то время как Декларация – к «правительству» («Каждый имеет право на участие в работе правительства свой страны…»)1.

1 Klein H. The Right to Political Participation and the Information Society [Text] / K. Hans // Presented at Global Democracy Conference Montreal, May 29 – June 1, 2005. – Р. 7.

66

Однако из обеих формулировок понятно, что право на участие в политической жизни не существует как право человека само по себе, но только в контексте политических институтов гражданства и правительства.

Конвенция говорит о праве на участие, как в общей, так и в специфической форме. В первом случае - это «..принимать участие в общественных делах»1, под которыми можно понимать участие в деятельности гражданских ассоциаций, социальных движений, а также в формальных процедурах властного управления.

Таким образом, хотя действия в этом направлении должны осуществляться гражданами, они не ограничиваются формальными политическими институтами и могут включать деятельность общественного характера. Вторая форма участия носит более специфический характер – выборы как один из наиболее распространенных и признанных видов общественного участия. Вне зависимости от того являются ли они центральным элементом политической системы или нет, открыты ли для всех граждан или только некоторых представителей, большинство правительств инкорпорирует их в свои системы.

Конвенция также оговаривает критерий «гражданства». Некоторые политические системы исторически оговаривали его на основании материального благосостояния, пола, возраста, умственной дееспособности. Так или иначе, данный критерий является весьма важным элементом участия в политических процессах и ему, согласно Конвенции, должны быть присущи «универсальность» и «равенство».

Мобильные телефоны, цифровое телевидение, Интернет и другие информационные и коммуникационные технологии трансформируют современный образ жизни, работы, учебы и коммуникации. Решение об использовании или неиспользовании передовых технологий может открыть или закрыть доступ к плодам прогресса для отдельных индивидуумов, групп

1 Klein H. The Right to Political Participation and the Information Society [Text] / K. Hans // Presented at Global Democracy Conference Montreal, May 29 – June 1, 2005. – Р.8.

67

людей, стран и целых глобальных регионов. Об этом свидетельствуют данные Табл.2.

Таблица 2

Сводная таблица индивидуального пользования компьютерами, Интернетом и мобильной связью1

Страна	% населения	% населения	% населения
	пользующихся	пользующихся	пользующихся
	компьютером	интернетом	мобильными
			телефонами
Развитые
		68
Япония	56		71
		91
Исландия	92		97
		87
Норвегия	91		97
		68
США	72		-
		69
Новая Зеландия	74		80
		80
Южная Корея	79		80
		61
Гонг Конг	63		86
		60
Сингапур	64		47
		41
Кипр	49		91
		42
Израиль	52		81
		10
Азербайджан	17		-
		34
Болгария	37		70
		28
Румыния	38		67
		33
Сербия	44		77
		46
Марокко	64		89
		6
Оман	11		55

1 Цит. по.: The Global Information Society: a Statistical View // United Nations Publication, April 2008. First published in ITU, UNECLAC, national statistical sources and Eurostat (30 November 2007).

		68
			14
Таиланд	26			41
			37
Чили	43			54
			24
Куба	57			1
			20
Мексика	31			40

Так, степень позитивной или негативной трансформации повседневной жизни, которую несет использование информационных технологий, зависит от множества решений, принимаемых как на персональном уровне, так и на уровне сообщества, организации, правительства или глобальных договоренностей.

Для концепции информационного общества характерно рассмотрение передовых цифровых технологий не только в качестве нового стратегического ресурса, но и существенной субстанциональной ценности, достигаемой через понимание социальных, политических, культурных, институциональных и экономических факторов. Однако в рамках этой концепции достаточно трудно адекватно оценить роль технологий в социальной трансформации. По мнению С.Кастельса, причиной тому является традиционный взгляд на развитие и глобализацию: «Каждое упоминание «развития» основывается на технологической вере в прогрессивное движение к заданной цели, а именно достижение типа экономики и общества, сложившихся в развитых странах западной демократии. Социальная трансформация, напротив, не подразумевает заранее определенных результатов, да и сам трансформационный процесс не обязательно носит позитивный характер»1. К тому же после открытия радикально новых технологий проходит одно-два десятилетия, прежде чем люди соглашаются привнести их в свою повседневную жизнь. Изменение мышления и поведения требует времени.

1 Castles S. Development, Social Transformation and Globalization// Paper given Social Transformation Studies Workshop, Australia: Center for Asia Pacific Studies, 2000, p.24.

69

Развитие информационных технологий революционизирует традиционное производство, способствует возникновению новых индустрий и приводит к расширению сектора услуг. Новые технологии изменяют облик многих старых профессий, например, учителей, ученых, журналистов, врачей, консультантов и других специалистов. Это приводит к смещению акцентов занятости в информационном обществе. Параллельно с этим происходит процесс смещения центров власти и влияния. При рассмотрении социальной трансформации в информационном обществе необходимо учитывать весь комплекс непредсказуемых последствий человеческой креативности и социального взаимодействия.

Информационные технологии изменяют конфигурацию доступа к четырем ключевым ресурсам: людям, сервисам, информации и технологиям. Все эти элементы необходимы для построения человеческого и социального капитала. Социальная трансформация начинается тогда, когда происходит массовое изменение электронных и физических процессов, обеспечивающих доступ к этим жизненно важным социально-экономическим ресурсам.

Инновационные коммуникационные процессы не только предоставляют новые возможности для связи с огромным количеством людей, но меняют паттерны взаимодействия между людьми, сообществами и институтами.

Изменение конфигурации доступа к ключевым ресурсам на основе использования или неиспользования информационных технологий показывает как персональные, политические, социальные, культурные, экономические и технические факторы перетасовывают общество, демонстрируя, кто включен в процесс, а кто остается за его рамками. Дискуссия по поводу «цифрового разрыва» является следствием этой тенденции. Она отражается на политическом процессе в форме конфликтов и переговоров о том, кто, когда и каким образом получает преференции в доступе к ключевым ресурсам. От этого напрямую зависит расширение или

70

сужение социально-экономического и технологического разрыва в мире в целом.

Процесс переориентации доступа к ресурсам не протекает изолированно. Он зависит о каждодневных решений отдельных индивидуумов, групп и организаций. Решения множества участников открывают или закрывают дорогу к людям, информации, сервисам и технологиям в том смысле, что отражают могущество некой коммуникативной власти специфических акторов. Она может быть определена как способность управлять знанием, политикой и экономикой при помощи технологических возможностей для создания, распространения и контроля над коммуникационными каналами1.

Конфликты, дивергенция и конфигурация власти затрудняют принятие удовлетворяющего всех решения. Это служит объяснением, почему развитие информационного общества с трудом поддается прогнозированию. Новые технологии изменяют «правила игры» и в любой момент могут повлиять на положение акторов (правительства, партий, отдельных политиков и т.д.), усилив позиции одних и, наоборот, снизив шансы других.

Коммуникативная власть требует проведения определенной политики в информационной сфере. По мнению Н.Гарнхама, «информационные технологии поднимали вопросы социальной власти с момента своего возникновения – с появления письменности. Как только коммуникация пошла дальше прямого общения между людьми при помощи слов и жестов, вопросы о том, кто распоряжается культурными и материальными коммуникационными ресурсами и в каких целях, стали центральными в понимании социального порядка»2. Способности различных индивидов или групп людей к мобилизации коммуникативной власти для реализации своих

1 Castles S. Development, Social Transformation and Globalization// Paper given Social Transformation Studies Workshop, Australia: Center for Asia Pacific Studies, 2000, p. 34.

2 Garnham N. Information Politics: The Study of Communicative Power//Dutton W.H. Society on the Line: Information Politics in the Digital Age. Oxford: Oxford University Press, 1999, p. 79.