4248

31

лен как лавина турецкой конницы. Это отклик художника на нависшую над Европой угрозу со стороны Османской империи.

Значение "Апокалипсиса" Дюрера и ксилографии Э. Альтдорфера к Откровению св. Иоанна Богослова в духовной культуре Германии конца XV - первой половины XVI в. состоит в том, что эти произведения как пограничные вехи обрамляют двадцать лет предреформационного времени и период Реформации с 31 октября 1517 г. (обнародование Лютером тезисов против торговли индульгенциями) до провозглашения в 1530 г. "Аугсбургского исповедания веры". Произведение Дюрера стоит "на входе". Оно является предвидением переломных событий. Ксилографии Э. Альтдорфера находятся "на выходе", подводят под этими событиями черту, воспроизводя иллюзии и надежды первого этапа подвижничества Лютера.

В конце параграфа подчеркивается, что ксилографии Э. Альтдорфера завершают богатейшие традиции, уходящие корнями в XV в., в те новаторские импульсы, которые осуществлялись в творчестве мастеров "переходного времени". Эти художники осуществили плодотворный синтез национальных и нидерландских культурных традиций и тем самым "вдохнули" новую жизнь в немецкую художественную культуру. Ими было завершено формирование предпосылок для ее диалогичного, а потому - плодотворного взаимодействия с культурой Итальянского Возрождения. На ксилографиях Любекской Библии эта традиция оборвалась. В развитии немецкой культуры начался длительный застой, "перерыв постепенности", продолжавшийся до начала XVIII столетия.

В параграфе 3.3 "Образы апостолов и евангелистов в ксилографиях Нового Завета" раскрывается диалогическое взаимодействие традиций и новаторства в двенадцати гравюрах, иллюстрирующих Евангелия, Деяния Апостолов и Послания Апостолов. В Новом Завете худож- ник-иллюстратор поставил перед собой задачу показать подвижничество учеников Христа. Необходимо было представить их индивидуальности и на основе устоявшихся, находящихся в русле традиции и привычных для восприятия образов подготовить читателя к благоговейному отношению к тексту. В этом случае ксилография приобретала роль эмоциональной и мировоззренческо-смысловой заставки. Для этих гравюр характерно следующее:

1.Органическое обобщение обширных архитектурных пространств

ипо-домашнему уютных интерьеров, а также интерьеров и пейзажей. В

32

этих гравюрах вновь заявило о себе архитектурное дарование Э. Альтдорфера: он преобразовал несовершенные произведения своих предшественников в перспективно оформленное внутреннее пространство.

2.Изобилие света. Его упругие потоки врываются в помещение из окон, мягко струятся из лучащихся сферических нимбов святых. Свет охватывает фигуры и отдельные детали интерьеров, он пронизывает пространство, одухотворяя окружающую среду.

3.В этих ксилографиях Э. Альтдорфер большое внимание уделя-

ет мельчайшим деталям. Он с благоговением передает не только боговдохновенное апостольское служение и творческую просветленность евангелистов, но и резной декор мебели, текстуру ее досок, шипорезное соединение частей.

4. Особое внимание Э. Альтдорфер обращает на стыковку различных архитектурных элементов, особенности конструкций, неровный рисунок каменной кладки. Он подчеркивает и холодную, самодовлеющую монументальность колонн, высоких сводов, запечатлевает сеть мелких трещин, оставленных временем на кладке арочных проемов, и величие открывающихся в них ландшафтов.

Для гравюр, изображающих евангелистов и апостолов, при их размещении в тексте характерно использование Л. Дитцем традиций рукописной книги. Речь идет о той ситуации, когда миниатюра либо вписывается в инициал, либо находится в непосредственной близости от него, в начале нового раздела. Благодаря этому иллюстрации, обрамленные названиями разделов и текстом комментариев, создают знаковое и ритмическое пространство, задающее тон разделам и главам. Использование традиций рукописной книги придает Новому Завету привкус архаики, освященности седой древностью. Таким образом, иллюстратор и издатель апеллировали и к традиционализму средневекового сознания, и к субъективным представлениям немцев о Реформации как возвращению к первоначальному Христианству.

В конце параграфа указывается, что в изображениях апостолов заявляет о себе та модель человеческой личности, которая на Севере Европы впервые появилась в произведениях Яна ван Эйка. В социальном аспекте они нашли свое выражение в религиозно-просветительском движении "Нового благочестия". Этот новый тип человека преисполнен достоинства и в то же время благочестив и традиционен. Его эволюция окажется связана с мировоззренческими посылками грядущей Реформации.

33

Вданных иллюстрациях, как и в Апокалипсисе Любекской Библии,

Э.Альтдорфер подводит художественный итог "времени гениев", замыкает и завершает свою эпоху. При этом он опирается на плодотворные и способные к дальнейшему развитию элементы христианского благочестия и этического совершенства, находящиеся у самого ее начала.

Творческое мышление Э. Альтдорфера и Л. Дитца являются структурно однородными. Л. Дитц столь же бережно относился к традициям. Использование им архаизмов, восходящих к рукописной книге, было необходимо для первой полной люгеровской Библии. Они создавали психологически комфортную обстановку для осмысления текста лютеровского перевода. Позднее, когда началось массовое ти-

ражирование Библии Лютера, это столь свойственное Дитцу и Альтдорферу отношение к традиции было утрачено.

В четвертой главе "Роль изданий полной лютеровской Библии в развитии общенационального немецкого языка и формировании протестантского сознания" исследуются неизученные формы кризиса культуры традиционного общества Средневековья и начальные проявления культуры техногенной цивилизации. Применительно к Германии XVI века речь идет о перерастании развитых этнических культур в цивилизацию и о постепенной утрате ими своего регионального своеобразия. Данное исследование осуществляется путем решения двух задач.

Первая задача предполагает уточнение различий между Возрождением и Реформацией на основе понятийного аппарата гуманистической этики XX века (Эрих Фромм) и категорий персонального и структурного насилия, разработанных в 80-годы Йоханном Гальтунгом1. Ее

1 Персональное насилие присуще восточным деспотиям,, диктатурам, тоталитарным режимам. Те, кто подвергается такому насилию, ощущают его непосредственно. Оно вызывающе демонстративно, всегда привлекает внимание. Структурное насилие, наоборот, затаенно, бесшумно, невидимо. Подвергающиеся ему индивиды, как правило, не замечают его. Оно воспринимается ими через привычные структуры повседневности как нечто "само собой разумеющееся". Его характерной чертой является анонимность его источника. Это, по определению И. Гальтунга, - "стоячая вода", "тихий омут", который более насильственен и более опасен для людей, чем авторитарное персональное насилие. Структурное насилие осуществляется по отношению к обществу не извне (воля тирана, лидера, руководителя, способного инициировать насилие и в форме скрытого действия), а "изнутри". Оно порождается обществом, его первичными ячейками (семья, группа семейств, религиозная община), формирующими структуры мировоззрения, системы ценностей, особенности жизненного уклада. (См.: Galtung J. Strukturelle Gewalt. Beitrage zur Friedens und KonfliktforschungHamburg: Rowolt, 1981.-S. 16-17).

34

решение осуществляется на основе характеристики картины кризиса немецкого Возрождения и общеевропейского Ренессанса.

Вторая задача предполагает исследование той основы Реформации

ипротестантизма, которая явилась причиной упадка изобразительного искусства в немецких землях. Эта основа проявила себя как сознательная установка на волюнтаристское "культурное строительство", на развитие культуры в заданных и контролируемых формах. Речь идет о выявлении

ихарактеристике еще не исследованной детерминанты, о том инициированном извне элементе развития культуры, который впервые проявил себя в эпоху Реформации.

Средством решения этих задач являются результаты исследования Любекской Библии как памятника книжного дела эпохи Реформации. Критериями оценки ее регионального и общегерманского культурного значения является уровень ее иллюстраций в сочетании с фактами, отражающими особенности региональных языковых ситуаций в ходе формирования восточно-средненемецкого литературного языка.

В параграфе 4.1 "Проблема соотношения регионального и общегерманского значения Любекской Библии в контексте становления общенационального немецкого языка" выявляется и обосновывается причинно-следственная связь между распространением в Германии общенемецкого литературного языка, начало которому положил Лютер своим переводом Библии, и снижением художественного уровня ксилографии, иллюстрирующих новые издания его перевода. Здесь же, на основе выявления и обоснования этой связи, уточняются положения О. Шпенглера и Н. Бердяева о конфликте культуры и цивилизации применительно к специфике развития регионов и соотношения общенационального и регионального аспектов в развитии национальных культур. Затем осуществляется сравнительный анализ католицизма и Реформации; Возрождения и протестантизма на основе разработанных И. Гальтунгом понятий "персонального" и "структурного" насилия и категорий "бытия", и "обладания", разработанных Фроммом.

Утверждение общенемецкого литературного языка осуществлялось через преодоление языкового своеобразия регионов, за которым стояло региональное видение мира. Поскольку слово является первичным элементом культуры, а изображение следует за ним, то языковому своеобразию региональных центров, которые, как правило, были в

35

первой трети XVI в. центрами немецкого книгопечатания, соответствовал определенный художественный уровень книжной иллюстрации.

В языке лютеровского перевода немцы видели воплощение своей духовной свободы. Его достоинства экстраполировались на сопровождающие текст незамысловатые, но доступные массовому восприятию иллюстрации. Люди видели в них визуальное воплощение ими выстраданной, а потому истинной и оправдывающей их веры. Поэтому совершенство и выразительность лютеровского перевода предопределили посредственность сопровождающих его гравюр. Авторитет Лютера освятил и проложил русло широкому потоку массовой продукции: ксилографиямнизкогоуровня,посравнениюсвысокимиуспехамикнижной иллюстрации, достигнутыми в период немецкого Возрождения.

Упадок книжной графики был также обусловлен процессами, связанными с наметившейся тенденцией перерастания европейской культуры в цивилизацию. Цивилизация не просто преодолевает своеобразие и неповторимость культуры. Цивилизация, утверждающая индустриальное общество, враждебна региональной духовной культуре и исторической памяти, базирующимся на этнических общностях. Она нивелирует то, что связано со спецификой народности, этноса, нации, подобно тому, как порожденный ею современный транснациональный "капитал не может мириться с разнообразием культур, национальностей, этносов", он стремится всех и все сделать одинаковым1.

Система выводов, очерчивающая причинно-следственную связь между развитием общенемецкого литературного языка и снижением уровня библейской иллюстрации в контексте взаимодействия культуры и цивилизации, выглядит так:

1.Любекская Библия как выдающийся памятник книжного дела эпохи Реформации и как памятник книжной иллюстрации немецкого Возрождения имеет значение общегерманского масштаба. Эта книга стала уникальным художественным синтезом предшествующих достижений Севера и Юга Германии.

2.В языковом же плане Любекская Библия не "вытягивала" на общегерманский уровень. Она имела региональное значение, посколь-

ку была специально предназначена для Ганзейских городов, для Ниж-

1 См.: Субетто А.И. Капиталократия (философско-экономические очерки). Избранные статьи и интервью. - СПб.: ПАНИ, КГУ им. Некрасова, 2000. - С. 28.

36

ней Германии и ареала распространения нижненемецкого языка. В языковом отношении она была воплощением высокоразвитой культуры региона Мекленбурга, узуса нижненемецкого литературного языка, "дотянувшегося" до высокого уровня лютеровского перевода.

3. В непростых условиях немецкой истории совершенствование языка было определяющим фактором формирования немецкой нации. Однако побочным результатом этого прогрессивного процесса была ассимиляциярегиональногоязыковогосвоеобразия.

4.Формирующаяся культура единой германской нации подчас вступала в противоречие с региональными культурами, с уникальным местным своеобразием отдельных областей страны.

5.Жертвой этого столкновения стало то, что в Эпоху Дюрера достигло высочайшего расцвета и то, что в отличие от алтарной живописи и станковой картины имело больше шансов на выживание в условиях кризиса немецкого Ренессанса. Речь идет о немецкой книжной (библейской) иллюстрации.

6.Процесс снижения художественного уровня иллюстраций к изданиям лютеровской Библии осуществлялся параллельно с развитием общенационального немецкого языка. Последнее является малозаметным и

практически еще никем не акцентированным аспектом кризиса культуры немецкого Возрождения.

Политика Ватикана по отношению к Германии была политикой персонального насилия. Немецкая Реформация была процессом ее преодоления. Но вскоре процесс духовной эмансипации и субъективное стремление к свободе привели к новой зависимости и новому деспотизму, которые можно определить как насилие структурное. Начало

'этому было положено в конце 20-х - начале 30-х годов XVI в., когда идеи Реформации и гуманизма свелись к заботам о правильной вере. В результате этого стала развиваться новая жесткая система формальных предписаний, порабощающая человека.

Если объекты персонального деспотизма Ватикана были в состоянии защититься от нагло демонстрирующего себя насилия на формальном уровне, то последователи реформационных течений были этого лишены. Персональное насилие Рима можно было преодолеть, "сломать". Структурное насилие протестантских догматов, пронизывающее структуры повседневной жизни подобной ломке не подлежа-

37

ло. Оно было и средством преодоления персонального насилия Рима, и путем бегства от обретенной в результате Реформации свободы. Говоря словами Э. Фромма, "бегство от свободы" было в ту эпоху бегством в систему структурного насилия протестантизма.

Если насилие протестантизма характеризовать в контексте культурологического сравнения Средневековья и Возрождения с Реформацией, и использовать при этом категории "бытие" и "обладание", введенные в научный обиход Э. Фроммом, то из этой характеристики следует вывод, что структурное насилие протестантизма противостояло персональному насилию католицизма в следующих формах:

1. Режим "обладания", морфологически присущий протестантизму, противостоял алгоритму "бытия", в котором осуществлял себя гуманизм

икультура Возрождения в целом.

2.Постоянно воспроизводимое протестантизмом состояние несвободы постоянно вступало в противоречие и с творческой свободой Ренессанса, и с открытостью гуманистического мировоззрения.

3.Монолог Реформации и протестантизма противостоял диалогу Ренессанса как метод существования и единственный способ выживания

-гуманистическому стилю жизни и стилю мышления.

4.Протестантизм, будучи жесткой и хорошо интегрированной системой взглядов и поведения, противостоял неосуществившимся возможностям Ренессанса как целиком осуществленная, исторически реализовавшая себя суровая необходимость, через горнило которой прошли народы, построившие в XX веке индустриальное общество и достигшие высокогоуровняжизни.

5.Порожденный протестантизмом капитализм, мог состояться

только как результат персонального насилия по отношению к переферии (колонии, отсталые страны) и структурного насилия у "себя дома", в результате которого свободные ранее люди сознательно, целиком и без остатка отдавали всю свою энергию труду, воспринимаемому в качестве высшейформырелигиозногослужения.

6. Коль скоро особая роль в осуществлении протестантизма и развитии капиталистического уклада принадлежит морали, регулирующей нравственные отношения, духовным компонентам, закрепленным традицией и представленным в памятниках культуры, то отсюда происходит совершенно специфическое отношение протестантизма к культуре.

38

В параграфе 4.2 "Иконоборческая сущность протестантского сознания" осуществляется исследование типологически однородных примеров нарушения диалога между традициями и новаторством в истории европейской культуры. Главное внимание уделяется анализу мировоззренческих новаций и порожденной ими деструктивной соци- ально-политической практике в кризисные периоды европейской истории (Реформация, Нидерландская буржуазная революция, Английская буржуазная революция, Парижская коммуна).

Концепция оправдания верой поставила под вопрос существование принадлежащих католицизму посреднических элементов, в частности, произведений церковного искусства. Отсюда негативное отношение Реформации и протестантизма к эмоционально-чувственным, изобразительным элементам культуры. Оно часто приобретало экстремистский характер и принимало формы иконоборчества.

В параграфе приводится типологическая характеристика иконоборчества в эпоху Реформации (ментальное и актуальное) и сравнение практики М. Лютера и Т. Мюнцера. На основе последнего делается вывод, что в основе иконоборчества Мюнцера лежит сознательное искажение библейского текста. Следующий шаг есть "подтягивание" реальной действительности до сформированного на основе этого искажения социального идеала.

Иконоборчество Реформации было выражением массовых настроений переходного, или "смутного времени". Эти настроения возникают, когда начинает разрушаться традиционный уклад жизни. В этой ситуации массы стремятся адаптироваться к меняющимся условиям и как можно скорее осознать свои групповые и индивидуальные интересы. Иконоборчество как раз и было процессом этого осознания. Оно было реакцией на "распадающуюся связь времен" и стремлением утвердить "свое" время путем превращения чужого времени в "наше".

Иконоборчество было процессом, в ходе которого в экстремистских формах происходило осознание и коллективное психологическое закрепление враждебности к "остальным общественным элементам" и к тем радостям жизни, "которых не может лишить даже самый суровый гнет"1. Но объектом данного экстремизма становились не пред-

1 Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 7. - С. 377-378.

39

ставители угнетающего класса, а то, что является самым хрупким и не может оказать сопротивления - духовная среда, сферы культуры.

Вожди плебейского лагеря - Т. Мюнцер, И. Лейденский и их ближайшие последователи видели в своих разрушительных акциях исключительно важный опыт волюнтаристского формирования новой культурной среды. Среды, альтернативной католицизму и традиционно развивавшейся на его основе культуре. Эта новая культурная среда объективно предназначалась ими в качестве фона и цементирующей основы последующих социальных преобразований.

Что касается массы рядовых исполнителей, то участие в иконоборческих акциях порождало у них коллективно переживаемое состояние "освобождения", "бесповоротного и окончательного" разрыва с прошлым, ощущение радостного "прорыва", ускоренного движения в будущее; иллюзию быстрого решения социально-политических проблем через деформацию тех элементов надстройки, которые представляются им их видимым воплощением.

В эпоху Реформации в деле волюнтаристской деформации культурного пространства более всех преуспели Ж. Кальвин и его сторонники. Их усилиями в Женеве были запрещены алтарные образы и скульптура, игра на органе, звон церковных колоколов. Во время пения псалмов предписывалось тщательно следить за тем, чтобы внимание обращалось не на мелодию, а на смысл слов. Протестантизм исключил эстетическое начало из богослужения и из самой жизни.

Английские последователи Кальвина пошли еще дальше. В результате их деятельности в Англии пострадали изобразительное искусство, театр, художественная литература. Но главной мишенью пуританского преобразования культуры было свободное время и институт праздника.

Иконоборческая практика была присуща не только протестантизму. Этот способ воздействия на объективную реальность с целью ее насильственного изменения и создания новой, искусственной, отличной от того, что было - с в о е й культурной среды - с типологической однородностью, но в гораздо больших масштабах заявляет о себе в период последующих социальных экспериментов - Великой французской буржуазной революции 1789-1794 гг. и Парижской Коммуны 1871 г. Введение революционного календаря, переименование церквей, основание новых культов и посвященных им праздников, ус-

40

коряющих развитие революционных событий; декреты Парижской Коммуны о свержении Вандомской колонны, разрушении церкви Бреа, разрушении искупительной часовни Людовика XVI; проект реформы образования от 10 мая 1871 года - все это имело свей целью преобразование культурной среды, разрушение традиций, попытку искусственного, насильственного, ускоренного, форсированного внедрения и закрепления в сознании народных масс новых ценностей.

Вконце параграфа следуют выводы:

1.В эпоху Реформации впервые в истории Западной Европы масштабно заявили о себе практические действия, сознательно направленные на волюнтаристское преобразование исторически сложившейся культурной среды, культурного пространства.

2.Эти действия были связаны с ревизией и преобразованием традиционной конфессии (католическое вероисповедание), с отрицанием культурной традиции, а также с физическим уничтожением институтов и памятников культуры.

3.Данные явления с типологической однородностью проявили себя в период Великой Французской буржуазной революции и Парижской коммуны, а также в революционной практике XX века.

Из этого следует необходимость формулировки понятия, отра-

жающего типологическую сущность иконоборчества как явления, и выражением которого был протестантизм, являющийся особым типом культуры.

В параграфе 4.3 "Протестантизм как первый исторический опыт форсированного развития культуры" автор, опираясь на контекстуальное описание понятия "форсировка культуры", формулирует его реальное определение с характеристикой существенных, необходимых и достаточных признаков. В итоге протестантизм представляется исторически первой формой форсированного развития культуры.

Иконоборчество эпохи Реформации имеет двойственную природу. С одной стороны, оно развивалось из субъективной основы, которая была представлена массовым сознанием переходного времени, присущим представителям революционно-плебейского лагеря. Это сознание определялось мечтаниями о Царстве небесном на земле, которое наступит в результате вмешательства Христа в земные дела. Однако полагалось, что люди должны своим личным участием помочь вмешательству Христа, ускорить его, "подтолкнуть" исторические со-