Verkutter_Zh_Egipet_i_dolina_Nila_Tom_1_S_drevneyshikh_vremen_do_kontsa_Drevnego_Tsarstva_12_000-2000_gg_do_n_e

было достаточно укрепить естественные насыпи, углубить русла и построить неболь­ шие дамбы. Крупные, к северу от Гирги, необходимо было разделить на бассейны поменьше, чтобы иметь возможность их контролировать (Butzer, 1976, 47-48).

Зачастую считается, что система ирригации по бассейнам (по-арабски — ходам) была введена в долине Нила первыми фараонами, то есть фараонами I династии к кон­ цу IV тысячелетия до н. э. (Id., ibid., 20). В поддержку этой гипотезы зачастую приво­ дят вотивную булаву царя Скорпиона, обнаруженную в Иераконполе (PM V, 194, Butzer, 1976, 20-21, fig. 2; Vandier, 1952, 600-602; W. S. Smith, 1949, 113-115 и fig. 30; см. также рис. 2); на ней фараон представлен увенчанным белым венцом Верхнего Египта; в руках он держит мотыгу, стоя у речного потока. Перед ним некий персонаж пере­ дает ему корзину (см. рис. 2); рядом с ним человек, одетый в особое платье, потрясает предметом, в котором пытались увидеть то колос пшеницы, то растение, то метлу. С момента ее открытия в 1896 году считалось, что изображение на булаве показывает искусственную ирригацию: царь Скорпион тут якобы открывает отверстие в плотине или запруде, чтобы вода разлива растеклась по полям. Однако говорили и что эта ин­ терпретация спорна и является всего лишь косвенным и спорным доказательством наличия в Египте ирригации в конце IV тысячелетия. Другие доказательства, выдви­ нутые в поддержку такой ранней датировки появления ирригации, также не особенно убедительны.

Рис. 2. Булава царя Скорпиона

51

Фактически, дата появления искусственной ирригации в Египте остается неизвест­ ной; она появилась, скорее всего, только после конца Древнего царства (W. Schenkel, 1978). Можно задаться вопросом, не сыграло ли желание защититься от разливов, воздвигнув боковые дамбы у реки, с одной стороны, и окружение дамбами деревень в долине — с другой, столь же важную роль, как и необходимость (которую еще нуж­ но продемонстрировать) увеличить сельскохозяйственную продукцию, чтобы отреа­ гировать на демографический взрыв. Другими словами, искусственная ирригация появлялась медленно и не влекла за собой резкого изменения в использовании нанос­ ной долины4.

ЖИЗНЬ В ДОЛИНЕ

Еще до внедрения в жизнь ирригации, регулярность разлива реки определяла для обитателей низовья долины Нила ритм их жизни и разделение года на три сезона: сезон разлива — по-египетски axem/lḫt, во время которого наносная долина была по­ крыта водой; сезон нового появления земли, ее «выхода на поверхность» — nepem/prt, и наконец, сухой сезон, шему/šmw, который египтологи переводят, как «лето»; в это время царило Солнце.

Если признать, что начало разлива знаменовало начало сельскохозяйственного цикла, как оно позднее будет знаменовать начало гражданского и административного года, то оно было тем самым моментом, когда жители оставляли нижнюю часть до­ лины, находя себе убежище в деревнях, приютившихся на склонах и пригорках или на плато и высотах, обрамлявших реку, куда наводнение не могло дойти.

В додинастический период и при двух первых династиях, когда эффект климата эпохи неолитического субплювиала все еще ощущался, вполне возможно представить себе, какова была жизнь в низовье долины Нила. Во время разлива деятельность чело­ века перемещалась то ли на берега вади, впадавших в Нил, где регулярные дожди все еще позволяли возделывать почву, то ли в травянистую саванну, которая окружала Египет; туда отводили животных — коз, овец, крупный рогатый скот и там кочевали под наблюдением части людей, в то время как другой отряд собирал дикие травянистые растения или охотился на дичь, которая тогда еще водилась в изобилии. Только в самом конце додинастического периода исчезли слоны, жирафы и страусы, а антилопы, дикие козлы и газели дожили до II тысячелетия.

Когда растущая сухость климата в середине III тысячелетия до н. э. превратила саванну в пустыню, в сезон наводнения египтяне стали заниматься работами по дому, изготовлением и починкой предметов обстановки и сельскохозяйственных инстру­

4О проникновении искусственного орошения в Египет cp.: Schenkel, 1978. Можно заметить, что в древнюю эпоху ресурсов естественных бассейнов — диких травянистых растений, которые были съедобны как для человека, так и для животных, и вдобавок охоты и рыболовства, было более чем достаточно для населения, которое в додинастический период было еще не очень плотным (Butzer, 1976, 26; Hoffman, 1979, 134).

52

ментов, а также и крупными работами, которые предпринимала центральная власть, такими как сооружение пирамид и храмов, поскольку в тот момент вода разлива облегчала перевозку материала от самого карьера вплоть до подступов к строящему­ ся зданию.

Едва вода начинала отступать, как начинались сельскохозяйственные работы. Когда поля еще были влажными, начинался сев; зерна разбрасывали в беспорядке, потом скотина затаптывала их в мягкую землю; если использовали плуг, то он служил только для того, чтобы закопать зерно, так как плуг шел за сеятелем, а не перед ним. Засеянные поля больше не орошали; растения, будь то дикие или домашние, пускали ростки, вы­ растали и зрели благодаря лишь одной влажности, накопившейся в почве во время разлива Нила. Потом наступало время жатвы; жали с помощью деревянных серпов, в которые были вставлены лезвия из кремня; колосья пшеницы и ржи срезали у по­ ловины стебля. Молотьба, как и посев, производилась с помощью копыт животных, прежде всего ослов, которых заставляли ходить кругами на току, чтобы они топтали колосья. Следовавшее за этим веяние, судя по всему, прежде всего было делом женщин. И наконец, уборка хлеба занимала важное место в египетской экономике. За ней тща­ тельно следили, так как запасы могли смягчить последствия будущих слабых разливов, которых всегда боялись. В историческую эпоху хлеб складывали в царские или про­ винциальные зернохранилища, иногда — в храмовые; они обеспечивали наличие ре­ зервного хлеба и его распределение.

В сельскохозяйственной жизни Египта инструментарий для искусственного оро­ шения появляется лишь много позднее. Вплоть до конца Среднего царства и еще во время всего II Переходного периода орошались только земли, граничащие с рекой и каналами; это делали водоносы вручную. Именно тут выращивались овощи — лук, огурцы, лук-порей, салат, бобы, нут, чечевицу — и тут же росли те самые пальмы

исикоморы, которые занимали такое важное место в экономике Египта. Только при XVIII династии, около 1450 года до н. э. шадуфы, пришедшие из Месопотамии, за­ менили ручное орошение садов. Водяное колесо сакие (или нория), обеспечивавшее настоящее круглогодичное орошение, будет введено в употребление еще позже, в пер­ сидскую или римскую эпоху (Butzer, 1976, 46).

Итак, вся сельскохозяйственная жизнь зависела от ежегодного разлива Нила, вы­ года от которого была, по сути, двойной: с одной стороны, он приносил с собой новый ил и благодаря ему унаваживать поля не было совершенно никакой необходимости

ивесь навоз от скота шел прежде всего на топливо; с другой стороны, разлив смывал

спочвы соли, скопившиеся за период летней суши и, таким образом, освобождал египтян от необходимости вести мелиорационные работы.

Вдодинастический период и, несомненно, еще в начале исторической эпохи на­ ряду с сельским хозяйством существовало собирательство даже в наносной долине;

ито и другое следовало одним и тем же рабочим ритмам, которые диктовал разлив реки. Первые человеческие сообщества обосновывались прежде всего на естественных плотинах, расположенных параллельно реке (Butzer, 1976, 19). Во время девяти или восьми месяцев года наносная долина после разлива служила им пастбищем и терри­ торией для собирательства — пока она не была постепенно занята под сельское хозяй­ ство. Таким образом, нет необходимости предполагать перенесение человеческих поселений в долину из-за развития сельского хозяйства.

53

НАСЕЛЕНИЕ

Позднее появление в Египте сельского хозяйства (в IV тысячелетии до н. э.)5 ставит перед нами и проблему демографической экспансии. Стало ли его возникновение при­ чиной роста численности обитателей Долины или, напротив, появление сельского хозяйства стало результатом демографического взрыва?

С самого начала египтологии изучался вопрос о расе, к которой принадлежали древние египтяне; он вызывал оживленные дискуссии (см. ниже); и напротив, числен­ ность населения в эпоху фараонов, несмотря на всю важность этого вопроса, редко становилась предметом серьезных исследований, за исключением лишь самого по­ следнего времени. Много информации, которая позволила бы если не решить, то, по крайней мере, разъяснить проблему, была утрачена в ходе множества раскопок, пред­ принятых в Египте с 1850 года. В отчетах о раскопках лишь очень редко упоминалось даже просто о числе погребений, исследованных в данном месте, или о том, сколько там было тел; лишь в исключительных случаях антропологическое исследование тел определяло их возраст в момент смерти и их пол. Эти данные могли бы позволить оценить — хотя бы приблизительно — численность населения в определенную эпоху и в определенном месте6.

Итак, следовало бы рассмотреть другие параметры, чтобы оценить число жителей в фараоновское время. За основу для такой оценки взяты, прежде всего, те моменты, которые касаются площади обрабатываемой земли и продуктивности почвы в антич­ ности7. Мы знаем, что в древности, как и в новое время, численность населения мог­ ла варьироваться в зависимости от разных факторов: политических условий, эпидемий, войн и т. п. Но эти вариации невозможно распознать с помощью тех источников, кото­ рыми мы располагаем. Следовательно, предложенные нами параметры принимают во внимание только прогресс, который был результатом постоянного роста ресурсов Египта в эпоху фараонов.

5 Butzer, 1976,4-11 и особенно 8-9. Сельское хозяйство начало практиковаться в Египте лишь на тысячелетие позже по сравнению с Азией. Все это происходило так, как если бы неолитическое на­ селение долины Нила было знакомо с сельским хозяйством, но не занималось им, поскольку соби­ рательство в наносной долине и на ее окраинах приносило столько же пользы, сколько и обработка земли (Butzer, 1976, 591; Trigger, 1979, 31 и n. 34).

6 В основном в общих очерках истории Египта проблема даже не затрагивается. Морэ (Moret, 1926, 547) в кратком примечании утверждает, что численность населения Египта при фараонах со­ ставляла 8 миллионов человек— по аналогии с нашим временем. Гардинер (Gardiner, 1966, n. 1) предполагает, что население составляло около четверти от населения Египта на тот момент, когда он писал свою книгу, то есть 4 миллиона, но уточняет, что это всего лишь предположение. Эти слишком высокие оценки во многом основаны на сообщениях древних авторов, прежде всего Иосифа Флавия, который оценивает численность населения Египта на уровне 7,5 миллиона человек и Диодора (3 мил­ лиона) (Butzer, 1976, 92).

7 Из-за ограничений, накладываемых рельефом местности, в наносной долине существовало лишь ограниченное разнообразие в значимости разлива. Площадь обрабатываемых земель можно оценить в 6000 км2 начиная с додинастического периода плоть до конца Среднего царства. Введение шадуфов в Новом царстве могло позволить расширение обрабатываемых площадей примерно на 10-15%. Лишь с появлением сакие в Позднюю эпоху условия землепользования изменились: благо­ даря двум урожаям вместо одного на значительной площади Долины, Египет мог увеличить произ­ водство продовольствия.

54

Таблица II

Оценка численности населения в различные исторические эпохи (Butzer, 1976, 83 и 85, fig. 13)

4000	до н. э. (Додинастический период)	548 000
3000	до н. э. (Тинитская эпоха)	866 000
2500	до н. э. (Древнее царство)	1	614 000
1800	(Среднее царство)	1	900 000
1250	(Новое царство)	2 850 000
150	(Греко-римская эпоха)	4 322 000

Конечно, не стоит и говорить, что цифры эти — чисто гипотетические; тем не менее они хотя бы дают представление о демографической эволюции в египетской долине Нила в ходе истории. Население додинастического периода и во время первых династий было весьма малочисленным и базировалось на пастушестве, собиратель­ стве и зачатках сельского хозяйства. Затем следует значительный демографический подъем: за эпоху Древнего царства население выросло вчетверо. Отныне сельское хозяйство стало преобладать, и наносная долина стала полностью им занята; ското­ водство переместилось или в узкие болотистые зоны долины и Дельты, или же в при­ брежную степь, которая благодаря неолитическому субплювиалу еще не стала полно­ стью пустыней.

С освоением Файюмского оазиса рост населения продолжался и в Среднем царстве, потом и в Новом, и в Греко-римскую эпоху с появлением сначала шадуфа, а потом

исакие. К тому же плотность населения сильно варьировалась в зависимости от гео­ графии. Она достигала максимума в номах Верхнего Египта между Асуаном и Кифтом

иНижнего — между Файюмом и югом Дельты. Напротив, номы Среднего Египта

иморского побережья были наименее густо заселены8.

Тем не менее, какой бы период мы не рассматривали, население фараоновского Египта нельзя сравнивать с тем, что мы имеем сегодня. Это важный факт, который нужно все время держать в уме, начиная заниматься историей Древнего Египта.

К какой «расе» принадлежало население Египта? Открытые в последнее время австралопитеки и различные ископаемые гоминиды в Африке, а также полученные доказательства постоянного присутствия человека на континенте с самых древних геологических эпох, оживили спор, который существовал еще в самом начале египто­ логии (Pratt, 1925, 23-27).

В конце XVIII века Вольней и Виван Денон, заново «открывшие» Египет, счита­ ли египтян «черными», но первые египтологи очень быстро стали оспаривать эти воззрения. Принимая во внимание как физический тип египтян в фараоновской

8 Butzer, 1976, 84-85. Демографическая эволюция Дельты должна была отличаться от того, что происходило в долине к югу от Мемфиса. В Древнем царстве была заселена лишь центральная ее часть; регионы, близкие к пустыням и к западу, развились лишь в эпоху Рамессидов (после 1300 г. до н. э.). Морские окраины к северу, как, например, Мареотида, были колонизированы лишь в римскую и византийскую эпоху, а затем сильно уменьшились из-за вторжений моря и катастрофических раз­ ливов реки (Id., ibid., 96).

55

иконографии, так и первые исследования по физической антропологии, осущест­ вленные на материале скелетов и мумий, найденных при раскопках, они пришли к выводу, что древние египтяне принадлежали к темноволосой «средиземноморской расе» (Massoulard, 1949, 420), которую иногда неправильно называли «хамитской»; эта «раса» была распространена в основном в Северной Африке и на северо-вос­ токе.

Это мнение, к которому постепенно присоединились все, изучавшие историю Египта, недавно было поставлено под сомнение, и некоторые исследователи предлагали видеть

вегиптянах «негров», похожих на современных обитателей восточной и центральной Африки к югу от Сахары (Ch. A. Diop, 1962).

Разумеется, теория, по которой подданные фараона были чистыми «кавказоидами»,

вкакой-то степени не свободна от «евроцентризма», а может быть, и от расизма. Это прежде всего проявляется в теории, которая сегодня считается весьма спорной: еги­ петская цивилизация произошла-де от какой-то «новой расы», пришедший из Азии, которая якобы захватила низовья долины Нила в IV тысячелетии до н. э. и ввела пись­ менность и политическую организацию во всем Египте.

Проблема была существенно разработана в ходе двух последних десятилетий; сей­ час антропологи предпочитают говорить скорее о «популяциях», нежели о «расах» (Livingstone, 1962).

Говоря о населении Египта, можно подивиться постоянству его физического типа

сдодинастического периода до исторической эпохи (Trigger, 1983, 13 и сл.) и букваль­ но вплоть до наших дней. Это постоянство в течение пяти тысячелетий засвидетель­ ствовано достаточно хорошо как исследованиями по физической антропологии, про­ веденными на мумиях и скелетах, найденных в ходе раскопок9, так и иконографией: живописью в гробницах, статуями частных лиц и царей. Египтянин фараоновской эпохи был небольшого или среднего роста; у него были черные волосы, прямые или волнистые, глаза черные; цвет лица мог варьироваться от более-менее интенсивного красновато-коричневого до темно-коричневого; чаще всего он был долихоцефалом или мезоцефалом, реже — брахицефалом.

Этот портрет, в общем и целом верный, мог варьироваться в зависимости от места. Можно сказать (хотя, конечно, и не без некоторого преувеличения), что физический тип египтян постепенно менялся с севера на юг; это изменение, незаметное от деревни к деревне, становилось заметным, если сравнивать на более дальних расстояниях. «В среднем между Дельтой на севере и „югом“ у верховьев Нила цвет кожи, как пра­ вило, становился темнее от светло-коричневого до такого, который на глаз выглядел как синевато-черный; меняются и волосы — от прямых и волнистых до курчавых

ишерстистых. Носы становятся более плоскими и большими, губы — более толстыми

иширокими; увеличивается и размер зубов. Тела вытягиваются и становятся более тонкими, стремясь к высокому росту и исключительной худобе нилотского населения юга. Тела становятся более гладкими. Все это африканские популяции. Идти дальше

9 Несмотря на грабежи, в ходе старых раскопок (Butzer, 1976, 81) было найдено очень много скелетов, зачастую в отличном состоянии. Мумификация — естественная или искусственная — по­ зволяет изучить кожу, волосяной покров, состав крови и тому подобное (Massoulard, 1949, 386 сл.).

56

и „различать кавказоидное и негроидное происхождение будет произволом, лишенным всякого исторического или биологического значения“»10.

К тому же постоянство в течение столетий физического облика населения, занимав­ шего северо-восток Африки, не ограничивается Египтом. Изображения чернокожих в иконографии фараоновского Египта11, с одной стороны, показывают, что физические типы к югу и юго-востоку от Египта почти три с половиной тысячи лет тому назад были теми же, что и сегодня, и, с другой стороны — что эти типы значительно отли­ чались от «египетского типа» как чертами лица, так и цветом кожи.

Если физический облик египтян отличался от облика различных соседних популя­ ций в древности — как на юге, так и на востоке и западе12, тем не менее в нем были общие черты с этими последними; черты, которые антропологи могли различить как

умумий, так и при осмотре костных остатков.

Ссамых древних эпох египтяне вступали в контакты с «настоящими» неграми13,

иегипетские скелеты, прежде всего те, что были найдены в Верхнем Египте, зачастую имеют «негроидные» черты, хотя, с другой стороны, трудно определить, в какой сте­ пени эти черты являются следствием адаптации к другим климатическим условиям юга по сравнению с севером или следствием влияния небольших миграций «настоящих» негров в долину Нила. Кроме того, следует заметить, что некоторые скелеты имеют тенденцию к «брахицефализации», которая могла бы быть результатом смешения с на­ родом, пришедшим с Востока14.

Фактически, каким бы стабильным ни было население Египта, оно, тем не менее, отражает все, что было следствием географического положения страны. Перекресток дорог между югом и севером континента и с востока на запад между Азией и Африкой, долина Нила сыграла роль тигля, где соединялись этнические элементы, пришедшие с юга, как и с востока и с запада, создавая, таким образом, оригинальное население, отличное от всего, что его окружало.

10 Trigger, Nubian, Negro, Black, Nilotic в Wenig (éd.). Africa in Antiquity. Brooklyn, 1978, I, 27. Триггер в значительной части опирается на С. Bruce, в Montagu (éd.). The concept of Race. New York, 1969, 103-152.

"Vercoutter, L'Iconografie du Noir dans l’Egypte ancienne, des origines à XXVe dynastie, в: Vercoutter- Leclant-Snowdon-Desanges, L’image du noir dans l’Art occidental, I, Fribourg, 1976, 33-88 et fig. 1-65.

12 Египтяне были чувствительны к отличности физического облика своих соседей. С самой древ­ ней эпохи египетские изображения типизируют — иногда до карикатуры! — азиатов-семитов, ли­ вийцев, нубийцев и негров, которых они старательно отличают.

13 Ср. Е. Stronhal, Indices de la penetration précoce dès nègres dans l’Egypte préhistorique, Journal of African History, 12, 1971, 1-9. Согласно этому автору, «настоящие» негры отличались от других аф­ риканских популяций «общей насыщенной пигментацией; волосы у них скручены в миниатюрные

косички (курчавые шерстистые волосы); волосяной покров, в том числе борода, развит слабо (...)

Лицо в основном широкое и низкое, отмеченное значительным прогнатизмом (...), губы очень толстые и значительно расширяются (...), нос выступает незначительно, пухлый, короткий и крупный». Эти физические характеристики мы находим в египетских изображениях чернокожих, ср.: Vercoutter, l.с., примеч. 11 выше, passim.

14 Гипотеза Р. Marques, Morphologie des races humaines. Paris, 1967, упоминается и опровергается у Е. Strouhal в его работе Contributions antropologiques à l’Histoire générale de l’Afrique, Document UNESCO, SHC, 76/WS/18, Paris, 1976, p. 15.

57

ПРИРОДНЫЕ РЕСУРСЫ ЕГИПТА

Африканская страна, но при этом расположенная очень близко к Азии, Египет был обязан этому весьма удачному географическому расположению своей способностью располагать ресурсами как одного, так и другого континента, и прежде всего в том, что касается домашней флоры и фауны.

Некоторые из этих ресурсов изменялись с течением времени в связи с климатиче­ скими изменениями.

Уже к концу палеолита, около 15 000 лет до н. э., хотя климат был тогда менее бла­ гоприятным, чем раньше, группы людей, селившиеся в долине Нила, занимались охотой и рыболовством при изобилии местной фауны (Hayes, 1965, 67-69): они до­ бывали пещерных гиен, львов, диких ослов, лошадей, четыре вида быков, два — буй­ волов, многочисленных антилоп, кабанов, гиппопотамов, два вида крокодилов, водную черепаху и многочисленные виды рыб, к которым нужно добавить множество прес­ новодных моллюсков, дополнявших охотничью добычу.

Подавляющее большинство этой фауны должно было сохраниться в долине и на подступах к ней как в неолитическую эпоху, так и в додинастический период. Более влажный климат тех времен позволял египтянам располагать ресурсами животного и растительного царства, которыми снабжала их наносная долина после ежегодного разлива Нила, а также и теми, которые можно было найти в ближних степях как к за­ паду, так и к востоку от реки.

Фауна

Среди ресурсов тех времен следует отметить весьма разнообразную, типично аф­ риканскую фауну, гораздо более богатую, чем фауна конца палеолита.

В долине и в соседних саваннах можно было найти слонов, два вида носорогов, жирафов, множество разных антилоп, среди которых и любопытная жирафовая газель (геренук), которую иногда путали с жирафом, бубалов, горных козлов, ориксов, газелейдоркас, как ланей, так и каменных баранов, диких ослов, страусов и, наконец, тура (bos primigenius) — африканскую разновидность европейского зубра.

Наряду с этой крупной дичью, которая была желанной добычей как для людейохотников, так и для многочисленных хищников —львов, пантер, леопардов, гепардов, гиен, лис, каракалов, рысей, шакалов, диких собак и кошек, — в изобилии встречались и мелкие млекопитающие: трубкозуб (orycteropus)15*, заяц и еж, которыми хищники — как люди, так и животные — отнюдь не пренебрегали за неимением лучшего. Обезьяны, такие как павиан (бабуин) и мартышка, все еще водились в Долине и вблизи нее. Когда они исчезли, египтяне стали завозить их с юга, где те нашли себе убежище.

Орнитологическая фауна также была весьма разнообразна. Среди птиц были и по­ стоянные обитатели Долины, по большей части хищники, такие как обыкновенный

15*У автора ошибочно: «муравьед (orgeterops)». —Примеч. перев.

58

стервятник (neophronpercnopterus), белоголовый сип (gypsfulvus), канюк (buteoferox),

орел-рыболов, различные виды соколов, среди них и большой сокол-сапсан «с пе­ стрыми перьями», различные виды сов и летучих мышей, к которым можно добавить

ицесарку (которая в историческую эпоху исчезла) и воробья (passer domesticus aegyptiacus), которого так опасались египетские крестьяне, чью жатву он грабил. К этим видам прибавьте бесчисленных птиц — как перелетных, так и неперелетных, — которые держались у реки и болот, как, например, три вида ибисов, пеликан, аист, седлоклювый ябиру (Ephippiorhynchus senegalensis}, фламинго, серая цапля, белая цапля, колпица, гуси, различные виды уток, баклан, зуек, чибис, зимородок, а также перелетные неводные птицы, такие как удоды, перепела, голуби и различные виды ласточек.

Мир рептилий и насекомых вносил лишь незначительный вклад в экономику арха­ ического периода; чаще всего они были настоящей угрозой для человеческих коллек­ тивов, но, тем не менее, о них нужно упомянуть, поскольку они были частью окружа­ ющей среды и занимали важное место в формировании фараоновской цивилизации, когда возникали великие религиозные мифы.

Среди насекомых пчела играла заметную экономическую роль, поскольку произ­ водила мед, который заменял сахар. Пчела фигурирует в надписях начиная с 3100 года до н. э. Другие насекомые, о существовании которых свидетельствуют как письменные памятники, так и иконография, такие как скарабеи, мухи, сороконожки и некоторые мелкие животные, такие как лягушки и небольшие ящерицы, были или безразличны египтянам или — самое большее — неприятны. Напротив, пустынная саранча (acrid­ ium peregrinum) при фараонах была так же опасна для посевов, как и сегодня; она фигурирует в древнейших религиозных текстах, таких как «Тексты пирамид».

Отношение древних египтян к змеям и скорпионам, которых в Долине так много, было двойственным. С одной стороны (и вполне справедливо), они их боялись и, сле­ довательно, пытались защититься от их укусов с помощью многочисленных текстов

имагических предметов (Keimer, 1947; Sumeron, 1990); с другой стороны, египтяне их обожествляли или приписывали им роль защитников.

Питон и рогатая гадюка фигурируют среди самых опасных змей. Питон (python sebae или водяной питон), который в мифологии превратился в змея Апопа, главного врага солнечного бога Ра, еще водился в Египте в додинастическую эпоху; он изобра­ жался на разных предметах (Keimer, ibid., 26-34). Рогатая гадюка (cerastes cornutus) (Id., 1945 и 1947), изображенная уже на предмете додинастической эпохи — один из самых употребительных знаков иероглифического письма (для согласногоf). В неко­ торых древних текстах этот знак часто «режут» надвое, поскольку само изображение рептилии считалось опасным.

Хотя ее укус был столь же опасен, как и у рогатой гадюки, египетская кобра (naja haje), урей классических текстов и современных египтологов, — напротив, считалась богиней-благодетельницей. Урей, изображавшийся на головном уборе фараона, за­ щищал его и уничтожал врагов, которые осмелились напасть на него. С самого начала истории, в IV тысячелетии до н. э., в Дельте ее почитали в виде поднявшейся кобры, готовой укусить, и тогда ее называли Уаджет. Под именем Рененутет, и опять-таки

ввоинственной позе, кобра стала богиней плодородия. Наконец, под именем Мертсегер (Любящая молчание) она защищает фиванский некрополь.

59

Скорпион является наиболее древним засвидетельствованным иероглифическим знаком; именно изображение скорпиона в IV тысячелетии до н. э. служило для обо­ значения царя и использовалось в имени одного из чиновников. Еще и сегодня скор­ пионы изобилуют в долине Нила, и сегодняшние египтяне боятся укуса так же, как и в древности, когда от них пытались защититься множеством магических средств. Древние египтяне обожествляли скорпиона так же, как и кобру, и богиня Селкет (Селкида), изображавшаяся то в виде насекомого, но при этом с человеческой головой, то (чаще всего) как женщина, на голове которой восседает скорпион. Как и богиняКобра, Селкет — благодетельная богиня-защитница.

В эпоху образования египетского государства, дикая фауна Египта была и много­ численной, и разнообразной. Именно среди этой фауны мы находим большую часть видов, которые начиная с VI тысячелетия до н. э. люди начали одомашнивать. Одомашнивание крупного рогатого скота, ослов, свиней и собаки состоялось очень рано на основе африканских видов: козы и овцы, возможно, происходили от азиатских видов, начиная с эпохи неолита (ср. далее главу III). Вплоть до 2400 года до н. э. египтяне про­ должали попытки одомашнить некоторые африканские виды животных: газели, бубалы, антилопы, муфлоны, каменные бараны, гиены, журавли, гуси и утки фигурируют на изображениях скотоводческих «ферм» Древнего царства, где их не только выращивают, но и откармливают с рук (подобно тому, как мы сегодня кормим гусей).

После Древнего царства домашняя фауна менялась мало. Среди прибывших впо­ следствии в ходе истории в долину Нила следует назвать домашнюю кошку, которая засвидетельствована только с начала II тысячелетия, лошадь (прибыла из Азии около 1600 г. до н. э.), зебу, кур-несушек (около 1450) и еще позднее — дромадера и буйвола (гамуса).

Помимо пищевых ресурсов — мяса, молочных продуктов, яиц, которые давала как дикая, так и домашняя фауна, сырье животного происхождения занимало важное место в повседневной жизни как в доисторическую, так и в историческую эпоху (Lucas-Harris, 1962,28-40).

Еще с бадарийской эпохи (см. ниже, глава III) кишки служили тетивой для луков; затем их использовали в качестве струн для музыкальных инструментов. Из рога де­ лали острия гарпунов, а также гребни, браслеты, фигурки для игр и ярлычки еще на­ чиная с 4000 года до н. э. Кожа широко употреблялась во все времена, но прежде всего в додинастическую и архаическую эпохи, когда она служила для изготовления одежды как для живых, так и для мертвых, для сумок, сандалий, чехлов для оружия

иремешков, необходимых для закрепления каменных или металлических орудий на деревянных ручках; дубление кожи с помощью коры акации и квасцов применялось еще с додинастического времени. Панцири нильских черепах использовались как со­ суды и для изготовления гребней, а потом служили резонаторными коробками для струнных музыкальных инструментов. Слоновая кость — как слоновые бивни, так

изубы гиппопотама и рога носорога — один из наиболее широко использовавшихся

вэпоху неолита материалов; она служила как для изготовления оружия, такого как наконечники стрел и гарпунов, для иголок, ложечек, так и для создания различных украшений, игравших как магическую, так и чисто декоративную роль: бусин, сережек, перстней, ножных колец, булавок для волос, гребней. Слоновую кость ремесленники додинастического времени обрабатывали, изготовляя пешки для игр, ножки для сто­

60