1 курс / История медицины / Трепанации_у_древних_народов_Евразии_Медникова_М_Б_

130 Глава 5

и единичной - на мужском кальвариуме из Пианацце. К халколитической культу­ ре Абеацу-Филигоза относится находка черепа юноши в Фромоза-Виллановату- ло. Символическая трепанация овальной формы расположена на стреловидном шве за брегмой. Эпохой бронзы датируется череп №4 (6494) из тосканского грота Скоглиетто. В центре лобной кости 16-летнего юноши наблюдаются глубокие за­ жившие рубцы, идущие вертикально.

По мнению палеопатологов, использовавших сравнительный этнографиче­ ский материал, это следствие прохождения инициационных обрядов. Сходное воздействие применялось по отношению к мужчине № 10 (череп № 6511), скон­ чавшемуся в 25-30 лет. К эпохе средней бронзы относится мужская черепная крышка, обнаруженная в коллективном захоронении в Сеуло (Нуоро). Три сквоз­ ные перфорации с замыкательной пластинкой по краям расположены по одной центральной линии: на лобной, в центре и обелионной части правой теменной. Эти повреждения интерпретируются как ритуальные (Germana F., Fomaciari G., 1992).

Также упоминавшийся в предыдущей главе неолитический мужской череп из Мраморной пещеры в провинции Кордова демонстрирует ромбовидное пониже­ ние поверхности лобной кости слева, размерами 24x8 мм. Традиционная интер­ претация связывала это зажившее повреждение с травмой. Однако, учитывая, что при жизни этот мужчина подвергался пенетрирующему трепанационному воз­ действию, а после смерти его череп был скальпирован и очищен от мягких тканей острым инструментом, нам представляется вероятным, что шрам на поверхности лобной кости мог возникнуть при прохождении какого-то ритуала.

Можно допустить, что к символическим трепанациям относятся и «этиологи­ чески неясные» локальные повреждения, фиксируемые на нескольких черепах испанской культуры 2 тысячелетия до н.э. Эль Аргар (Kunter М., 1990, S.87).

На левой теменной кости (в 20 мм от венечного шва и 4 мм от стреловидного) у старого мужчины, представителя культуры шнуровой керамики из Кнежевец (Чехия), Я.Хохоль обнаружил дефект овальной формы 40x28 мм (Chochol J., 1957). Дефект наступил в результате трехступенчатой операции, осуществленной, повидимому, острым предметом типа каменного ножа. Судя по контурам углубле­ ния, в первой фазе оперируемый сидел, наклонив голову вперед, во второй фазеоператор находился слева, на третьей - спереди от оперированного.

Визуально и рентгенографически установлено, что «символическое трепани­ рование» производилось не позже, чем за 5-10 лет до смерти индивидуума, воз­ можно даже в молодости.

Е.Ф. Батиева идентифицировала дефект костной пластинки в обелионной ча­ сти стреловидного шва у индивидуума из энеолитического или раннебронзового коллективного захоронения в могильнике Вертолетное Поле (Батиева Е.Ф., 2001, см. гл. 4). Этот случай увязывается с предположительно ритуальными сквозными трепанациями, встреченными у других погребенных в могиле, и может быть ин­ терпретирован как символическая трепанация.

Специфические трепанации

131

Г.В. Рыкушина описала два поверхностных дефекта на предположительно женском черепе № 4 из раскопок неолитического поселения Ботай в Урало-Ир­ тышском междуречье (Рыкушина Г.В., Зайберт В.Ф., 1984, с. 133). Перфорации располагались по ходу стреловидного шва. «Они несомненно сделаны при жиз­ ни, так как в области переднего отверстия с внутренней стороны черепа отчетли­ во видны грануляционные ямки..., сама кость даже снаружи деформирована и образует возвышение в этой области.» По мнению Г.В. Рыкушиной, операция могла быть произведена в 14-16 лет и связана с инициацией.

Е.Г. Шпакова обнаружила точечную деформацию мужского черепа из афана­ сьевского могильника Саргов Улус в Минусинской котловине и женского черепа в неолитическом погребении на Алтае (Шпакова Е.Г., 1996, с.257-259). Сообща­ ется о симметричном расположении точечных дефектов относительно сагитталь­ ного и венечного швов. Предположительно, эти изменения были оставлены пред­ метами мостообразной формы, укрепленными на голове плотными повязками, стянутыми под подбородком. Точечная деформация вполне соответствует по сво­ им проявлениям и последствиям символической, т.е. не доведенной до сквозной перфорации трепанации.

На лобной кости молодого мужчины из могильника алтайских афанасьевцев Курота II (№ 8559 НИИ и Музей антропологии МГУ) я обнаружила два травмати­ ческих повреждения, локализованных на одном горизонтальном уровне слева приблизительно на границе роста волос. Первое, более медиальное повреждение округлой формы (11x9,5 мм); другое, более обширное, неправильной подокруг­ лой формы с неровной бугристой поверхностью внутри контура, сопровождается линейными надрезами (?) в верхней и нижней части (15x13 мм).

Репаративные процессы костной ткани после травматизации затрудняют де­ тализацию причин поверхностного повреждения, но все же создается впечатле­ ние, что оба дефекта образовались не в результате перелома или давления, а мог­ ли быть вырезаны острым предметом.

ПОСМЕРТНЫЕ ТРЕПАНАЦИИ

О посмертных трепанациях, сопряженных с обрядом мумификации, мы рас­ скажем в главе, посвященной распространению трепанирования черепов у древ­ них народов Центральной Азии.

Но посмертные трепанации совершались и в среде древнеевропейского насе­ ления (Mikic Z., 1998). Так, все древнейшие примеры вскрытия черепа с террито­ рии Болгарии, датируемые 4 тысячелетием до н.э., относятся к разряду посмерт­ ных манипуляций. В Балканском энеолите встречаются случаи массового трепа­ нирования после смерти. Эта процедура распространялась на мужчин, женщин и даже детей. Например, среди 69 погребенных в энеолитическом могильнике в Русе следы посмертных манипуляций обнаружены П. Боевым у 11 человек. Боль­

132

Глава 5

шинство из них - молодые женщины (п=7), лишь двое мужчин и двое детей при­ мерно десяти и семи лет. Анализируя информацию о локализации дефектов, мы можем предположить, что перфорация черепов была не случайной, а каким-то образом отражала социальную иерархию и демографическую структуру. Так, от­ верстия на детских черепах правильной четырехугольной формы, упоминается и о «Т-образном» вскрытии в основании черепа. Отверстия на женских черепах были множественными и небольшого диаметра, они располагались на боковой поверхности, с двух сторон. Отверстия на мужских черепах также демонстриру­ ют латеральную локализацию (справа или слева), но они единичны и отличаются более крупными размерами. Можно допустить, что здесь имели значение моти­ вы, близкие символике более поздних прижизненных символических трепанаций Вучедола.

Обряд отличался локальным многообразием: так, у мужчины 30-35 лет из энеолитического Лильяка посмертная трепанация треугольной формы была про­ резана в левой части лобной кости (наблюдение П. Боева, цит. по Mikic Z., 1998).

Можно предположить, что распространение весьма специфических приемов посмертного трепанирования черепа в энеолите на Балканах отражает процессы проникновения какой-то части населения Малой Азии, связанной с подобными традициями. Вопрос этот освещен пока недостаточно, но, к примеру, упомина­ лось о небольшой посмертной трепанации диаметром до 6 мм на неолитическом черепе 256 СН из Чатал-Гуюка. М.Грмек полагал, что перфорация сделана в ма- гико-религиозных целях (цит. по Germana F., Fomaciari G., 1992, р.49). При иссле­ довании раннебронзового некрополя в Икижтепе, было обнаружено два черепа с характерными трепанациями четырехугольной формы, образовавшимися в резуль­ тате надрезов. У мужчины 45-50 лет перфорация локализована в задней части правой теменной кости, у мужчины 30-48 лет - в верхней части затылочной обла­ сти на стреловидном шве. Отверстия не имели заживления, вероятно, они воз­ никли после смерти. Население Икижтепе характеризовалось как колония, имев­ шая тесные культурные связи с Южной Месопотамией (Wittwer-Backhofen U., 1987; Pahl W., 1993). Иной точки зрения относительно происхождения краниаль­ ных дефектов в серии из Икижтепе придерживается М. Шульц (Schultz М., 1995Ь). В суммарной серии из 302 черепов он обнаружил 6 с последствиями хирургичес­ кого вмешательства (включая упомянутые выше случаи). На многих краниумах из Икижтепе наблюдаются последствия травматизации, возможно в результате военных действий. Четыре прижизненных трепанации, идентифицированных М.Шульцем в Икижтепе, позволили немецому палепатологу настаивать на ис­ ключительно медицинском характере трепанирования в данной группе населения.

Эта же культурная традиция, возможно, нашла продолжение в архаическом периоде Средиземноморья: в литературе есть краткие упоминания о черепах с небольшими отверстиями из склепов эпохи бронзы и раннегеометрического пе­ риода на Аргосе, в Лерне (цит. по Germana F., Fornaciari G., 1992, р.49). Более

Специфические трепанации

133

подробная информация имеется относительно черепа 22-летнего мужчины из некрополя эпохи средней бронзы в Лерне (2000-1600 гг. до н.э.). В правой части лобной теменной кости локализовано овальное отверстие 40x60 мм. По мнению Л.Энжела, не исключен жертвенный характер захоронения и трепанации (цит. по Раhi W., 1993, S.324). В Микенах найдены останки примерно 28-летнего мужчи­ ны со сходным дефектом в левой части лобной кости.

Причины посмертного трепанирования у населения Малой Азии и Южной Европы остаются неясными: размеры многих отверстий слишком незначитель­ ны, чтобы объяснить манипуляции изъятием фрагмента кости в магических целях.

В данном разделе мы также обратимся к такому необычному аспекту трепа­ нирования, как изготовление амулетов из костей человеческого черепа. Возмож­ но, вскрытие черепной коробки для извлечения соответствующего крупного фраг­ мента применялось не только после смерти. Но, согласно традиции, заложенной П.Брока (см. гл. 2), изготовление амулетов относят к разновидности trepanatio post mortem sive posthuma.

Амулеты, изготовленные из костей черепа, получают распространение в Ев­ ропе не позднее 6 тысячелетия до н.э. (территории Франции и левобережной Ук­ раины). Шлифованные фрагменты черепов часто находят в погребениях среди других обломков краниума. Это означает, что «амулеты» могли выполнять функ­ цию «протезов» для прижизненно трепанированных черепов. Впрочем, это не исключает возможного использования фрагментов черепа в неолите как оберегов или в магически-декоративных целях.

П. Брока предполагал, что для создания амулетов чаще использовали детские останки. Его предположение получило подтверждение в 1971 г., после того как X. Валуа описал неолитическую посмертную трепанацию у 2-3-летнего ребенка (цит. по Grimm Н., 1993, S.12). Предназначание амулетов - служить оберегами от бо­ лезней, причем, возможно, от тех заболеваний, которыми страдал при жизни тре­ панированный индивидуум. Так, на краниальном амулете из поздненеолитичес­ ких слоев пещеры Пти Морен во Франции идентифицированы признаки инфек­ ционного заболевания, возможно, туберкулеза (Grimm Н., 1993, S.13).5 Также высказывалось предположение, что создание амулетов связано с культом луны и солнца, но эта идея вызвала дружные опровержения палеопатологов и нейрохи­ рургов (Menschig, R., 1983, S.57).

Согласно данным П. Брока, иногда амулеты изготавливались из черепов лю­ дей, которые были благополучно трепанированы при жизни (Broca R, 1877). Лю­ бопытны находки амулетов с частично зажившими краями. Полагают, что многие

5 Наиболее ранний случай туберкулеза описан для образца 5 тысячелетия до н.э. В настоящий момент активно обсуждается зоонозный путь происхождения этого заболевания, путем передачи от диких и одомашненных животных (Бужилова А.П., 2001).

134 Глава 5

прижизненные дефекты свода после смерти индивидуума могли быть расшире­ ны для отделения костной пластинки (Krizek J., 1967).

Две подвески с территории Австрии датирутся неолитом (Hahnel В., и.а., 1991а, Ь).

Л. Бартуш (Bartucz L., 1966, S.7-8) отмечал в неолите Венгрии традиции по­ смертного трепанирования с целью создания костного амулета. К эпохе бронзы принадлежит упоминаемая венгерским антропологом нижняя челюсть из Фюзешабони (Fuzesabony), искусственно перфорированная в 6 местах - еще один воз­ можный амулет. В Болгарии у деревни Ракло близ Варны была обнаружена ис­ кусно вырезанная пластинка-амулет, перфорированная в центре (Mikic Z., 1998).

Амулет с отверстием для подвешивания описан для унетицкой культуры (Kri­ zek J., 1965). Черепные пластинки, по-видимому предназначенные для ношения на шее, были найдены в галльских археологических памятниках (Matiegka, 1918, цит. по Krizek J., 1965). На территории Чехии известны просверленные и цельные округлые латенские обереги, вырезанные из теменных костей в височной области (Chochol J., 1957).

Тщательно перфорированные амулеты, сделанные из костей черепа, ха­ рактерны для людей кельтского круга, населявших Южную Германию (Ramsi R, 1994). Пластинки округлой формы, они обычно трижды перфорированы, или чи­ сло отверстий кратно трем (рис. 5.1). Их часто находят здесь в кухонных ямах на поселениях или в контексте, позволяющем предполагать человеческие жерт­ воприношения (см. гл. 6). Мы уже обращали внимание на распространенность троекратного вскрытия черепной коробки, применявшегося кельтами Австрии и Венгрии при совершении прижизненных операций. Возможно, число перфора­ ций на пластинках-оберегах, изготовленных из краниального материала, также связана с характерной традицией «утроения вещей». Заметим также, что погре­ бение кельтской «женщины-хирурга» из Дуррнберга сопровождалось останками трех трепанированных при жизни индивидуумов (Breitwieser R., 2000). Также можно упомянуть, что центральным архитектурным элементом кельтского свя­ тилища в венгерской Либенице служит композиция из трех ям, образующих фор­ му трилистника, что на наш взгляд подозрительно напоминает очертания трепа­ национных отверстий на черепах австрийских и венгерских кельтов (Petres E.F., 1972, р.377).

Традиция ношения подвесок, сделанных из человеческих костей, оказалась весьма устойчивой и дожила до наших дней. В 30-е годы XX в. она отмечена у жителей итальянской Умбрии, предупреждавших подобным образом наступле­ ние эпилептических припадков (Rogers S., 1985).

Обычай извлекать куски мозговой коробки и носить на шее для защиты от паралича упомянут в записках Римско-Кайзеровской Академии в 1767 г. Ноше­ ние амулетов тесно соприкасается с практикой употребления различных маги­ ческих снадобий. В издании Римско-Кайзеровской Академии Нюрнберга 1759 г. рекомендовано средство от падучей болезни: «Возьмите измельченный мозговой

Специфические трепанации

135

Рис. 5.1. Некоторые примеры тройственной символики

а- амулет из человеческого черепа. Неолит, Австрия, Маннерсдорф (по Hahnel В. и.а., 1991);

б- амулет из человеческого черепа. Латенское время, ранние кельты, Бюхенбах, Бавария (по Abels B.-U., 1989); в - форма трепанационного дефекта на кельтском черепе из Катцельсдорфа, Австрия; г - контуры трепанационного дефекта на кельтском черепе из Колежд-Ленчшепуста, Вен­ грия (по Kiszeline Н., Kiszely I., 1967); д - реконструкция кельтского святилища в Либенице, Венг­ рия (по Petres E.F., 1972)

Fig. 5.1. Some examples of triple symbolics

a - human cranial amulet. The Neolithic, Austria, Mannersdorf (according to Hahnel B. u.a., 1991); 6 - human cranial amulet. La Tene period, early celts, Buchenbach, Bavaria (according to Abels B.-U., 1989); в - the form of trepanning hole on Katzelsdorf Celtic skull; г - the form of trepanning hole on Celtic skull from Kolesd-Lenczepuszta, Hungary (according to Kiszeline H., Kiszely I., 1967); д - reconstruction of the Celtic sanctuary of Libenice (according to Petres E.F., 1972)

череп повешенного, смешайте с водой против падучей {aqua epileptica), приго­ товьте красные кораллы, дубовую омелу, собранную в нужное время...» (цит. по Hahnel В., u.a., 1991а, S.331).

Глава 6

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ В ЕВРАЗИИ ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ

И н т е р е с н о т о л ь к о ч уд о , к а к н а р у ш е н и е ф и зи ч е с к о й с т р у к т у р ы м и р а . Д а н и и л Х а р м с . « Д н евн и к »

Ж е р т в е н н и к - м е с т о , н а к о т о р о м п р и н о с и л и сь ж е р т в ы - п о с вя т и т е л ьн ы е, б л а го ­ д а р с т в е н н ы е , у м и л о с т и в и т е л ь н ы е и т .п . В а р х е о л о ги ч е с к о й л и т е р а т у р е ч а ст ы т а к и е т ер м и н ы , к а к ж е р т в е н н о е м е с т о , ж е р т в е н н а я я м а , со бст . ж е р т ве н н и к , т р и зн а , сл еды (о с т а т к и ) т р и зн ы . К а к п р а ви л о , и м и о б о зн а ч а ю т с я к о с т р и щ а , о т д е л ь н ы е п р е д м е т ы или их ск о п л ен и я , к о с т и ж и в о т н ы х и д а ж е н е к о т о р ы е к о н с т р ук ц и и (н а п р и м е р о т д е л ь ­ н о с т о я щ и е к а м н и н а т а га р с к и х м о ги л ь н и к а х ), о б н а р у ж и в а е м ы е н а п л о щ а д и м о ги л ь н и ­ к ов, н о о п о с р е д о в а н н о с в я за н н ы е с к о н к р е т н ы м и п о гр е б е н и я м и . ...О т н о с я т с я к д о п о л н и ­ т е л ь н ы м н е к р о л о ги ч е с к и м с т р у к т ур а м .

(С м и р н о в Ю .Л ., 1997, с. 167) Р и т у а л ь н ы й к а н н и б а л и зм (эн д о к а н н и б а л и зм ) - о д и н и з с п о с о б о в о б р а щ е н и я с т елом у м е р ш е г о . Р и т у а л ь н ы й к а н н и б а л и зм с л е д у е т о т л и ч а т ь от к а н н и б а л и зм а т р о ф и ч е с к о ­

го . П р и р и т у а л ь н о м к а н н и б а л и зм е н е п р о и с х о д и т б е с п о р я д о ч н о го р а з р у ш е н и я к о ст н о й т к а н и и с к е л е т н ы е о с т а н к и м о г у т в п о с л е д с т в и и п о д в е р г а т ь с я п о гр е б е н и ю или в ы с т а в ­ л е н и ю . Д а н н а я т р а д и ц и я в о зн и к а е т в а ш е л ь с к о е вр ем я , о к о л о 3 0 0 т ы с. л е т н а з а д (Ш т ай - н х а й м 1, Г е р м а н и я ) и п р о с л е ж и в а е т с я вп л о т ь д о н а с т о я щ е го в р е м е н и у п е р в о б ы т н ы х н а р о д о в .

(С м и р н о в Ю .А ., 1 9 97, с. 151 .)

Д е д е н т а ц и я - у д а л е н и е з у б о в Д е д е н т а ц и я - о д и н из п р и е м о в о б р а щ е н и я с т ел о м у м е р ш е г о н а эт а п е эк ст и р п а ц и и ,

п т о м а т о л о ги ч е с к о й с т а д и и н е к р о л о ги ч е с к о го ци кла, в е д у щ е й к у д а л е н и ю (вы р ы ва н и ю , в ы б и в а н и ю ) з у б а /з у б о в у т р у п а (н а п р и м е р у «м о д е л и р о в а н н ы х » и ер и х о н ск и х ч ер е п о в).

(цит . п о С м и р н о в Ю .А ., 1997, с. 163)

В археологии выделяется область знания, иногда называемая зарубежными исследователями «археологией смерти и погребального обряда» (Pearson М.Р., 1999). Тема человеческих жертвоприношений целиком входит в эту область, но по понятным морально-этическим причинам до сих пор недостаточно освоена специалистами, хотя большой фактический материал уже позволяет рассматри-

Человеческие жертвоприношения в Евразии...

137

вать бытование человеческих жертвоприношений на теоретико-эмпирическом уровне.

Классический пример жертвоприношения, описанное ибн Фадланом убий­ ство «славянской девушки» русами при похоронах господина, подтверждается раскопками погребений викингов. Захоронение «королевы» из Осеберга в Норве­ гии сопровождалось погребением пожилой женщины, возможно рабыни.

В Дании на кладбище в Стенгаде исследована могила мужчины с «серебря­ ным» копьем. Поверх деревянной погребальной камеры с основным захоронени­ ем были найдены останки обезглавленного мужчины в железных наручниках. На кладбище в Лейре также вскрыто погребение обезглавленного мужчины, руки которого, похоже, также были связаны. Сходная практика прослеживается в Бри­ тании шестого и седьмого веков нашей эры (Pearson М.Р., 1999).

Согласно М.Пирсону, человеческие жертвоприношения часто обсуждаются в терминах сублимации примитивной агрессии. Проблема также может быть рас­ смотрена с позиций реципрокного (возвратного) обмена между живущими и сверхъестественными силами как дар или подношение самого ценного, что люди могут пожертвовать богам - самой жизни - в ожидании ответных благодеяний для социума. Человеческие жертвоприношения рассматривались и как доказатель­ ства сохранения животного начала в человеке. Отмечалось, что на основании дан­ ных археологии иногда трудно провести разграничительную линию между изби­ ением жертв войны, наказанием преступников и альтруистическим самопожерт­ вованием1.

Человеческие жертвоприношения были обращены к сверхъестественным силам и осуществлялись под руководством служителей культа. Часто жертва должна была служить «козлом отпущения» за болезни и неудачи сообщества. По

1По мнению Э. Дюркгейма, альтруистическое самоубийство является следствием недостаточно развитой индивидуальности. Альтруистический суицид рассматривается как примета «обществ низшего порядка». Человек кончает с собой из общественных соображений. «В той среде, где властвует альтруистическое самоубийство, человек всегда готов пожертвовать своей жизнью, но зато он также мало дорожит и жизнью других людей» (цит. по Чхартишвили Г.Ш., 1999, с. 150-151).

Иной точки зрения придерживался выдающийся российский генетик В.П. Эфроимсон (1998):

внаследственной природе человека заложено нечто такое, что вечно влечет его к справедливости,

кподвигам, к самоотвержению. Под названием «альтруизм», «совесть» В.П. Эфроимсон понимал всю ту группу эмоций, которая побуждает человека совершать поступки лично ему невыгодные и даже опасные, но приносящие пользу другим людям. Комплекс этических эмоций и инстинктов, подхватываемых отбором в условиях той специфики существования, в которую заводило человечество увеличение лобных долей головного мозга, оказывается очень сложным, а многие противоестественные виды поведения оказываются совершенно естественными и наследственно закрепленными. По мнению эволюциониста Добжанского, эволюционные процессы могут соз­ давать этические коды, которые при некоторых условиях могут действовать вопреки интере­ сам отдельных индивидов, но зато помогают группе, к которой индивиды принадлежат (цит. по Эфроимсон В.П., 1998, с.447).

138 Глава 6

М.П. Пирсону (Pearson М.Р., 1999, р.17-18), жертвоприношения слишком разнят­ ся по причинам: здесь и жертвоприношение при погребении (те же русы); япон­ ские камикадзе, посвящавшие свою смерть божественному императору; убийство ацтеками пленных для возобновления солнечного цикла; южноазиатсая практика сати (самосожжение вдовы); смерть Иисуса Христа, посвященная искуплению человеческих грехов2.

Как отмечал Гордон Чайлд (Childe G., 1945), человеческие жертвоприноше­ ния являются широко распространенной характеристикой погребений правите­ лей наиболее ранних государств. Это подтверждается раскопками захоронений первой египетской династии в Абидосе (3100-2890 лет до н.э.), царских могил Ура (2500 лет до н.э.), гробниц Аньяна в Китае (середина 2 тысячелетия до н.э.). Очевидно, здесь наряду с проявлением социальной стратификации реализуется представление о загробном продолжении существования, где жертвы будут слу­ жить своему господину. Подобная разновидность жертвоприношений наиболее близка пониманию археологов, хотя выделяются группы памятников, в которых как-будто прослеживаются другие мотивы умерщвления человека человеком.

Так, сообразно критериям функциональной нагруженности археологическо­ го комплекса, принято выделять: 1 - строительные жертвы в городах и на сельс­ ких поселениях (с целью обеспечить сооружениям и их обитателям прочность, защищенность и благополучие); 2 - городища - святилища, в которых находят а) захоронения пожилых мужчин - представителей родовой знати и жрецов, вы­ тянутых во весь рост и торжественно погребенных перед идолами, б) погребения детей, принесенных в жертву при тяжких обстоятельствах и неурожаях, в) скор­ ченные захоронения связанных или помещенных в мешок тел «колдунов» или «упырей», г) расчлененные костяки (изолированное захоронение отдельных эле­ ментов повышало плодородие почвы, людей и животных); 3 - могильники, в ко­ торых найдены погребения, аналогичные описанным на святилищах (Макаров Л.Д., 2000, с.342).

Логику, лежащую в основе жертвенных ритуалов, в ряде случаев можно вос­ становить, изучая мифы. Так, М. Элиаде (1999, с.282) исследовал мотив о проис­ хождении растений как последствия жертвоприношения или насильственной смер­ ти первобытного гиганта, а также тему о появлении растений из тела или крови коварно убитого бога или героя. Согласно теории М. Элиаде, в мифе человече­ ская жизнь должна быть прожита полностью, чтобы истощить все возможности самовыражения; если жизнь внезапно (насильственно) прервана, она будет стре­

2 В православном богослужении священник вонзает копье в просфору со словами «яко овца на заклание ведеся», «яко вземлется от земли живот его» и «един от воин копием ребра его прободе и абие изыди кровь и вода», после чего смешивают в чаше вино и воду... Священник крестообразно разрезает вынутую часть со словами «жрется агнец божий, вземляй грех мира за мирской живот и спасение». Здесь сплетаются два мотива: воспроизведение событий смерти Христа и обычное языческое жертвоприношение (Всеволодский (Гернгросс) В., 1929, с.223).

Человеческие жертвоприношения в Евразии...

139

миться к продолжению в иной форме: растения, плода, цветка. Поэтому на полях кровопролитных сражений вырастают розы или шиповник; из крови Аттиса - фиалки; из крови Адониса - розы и анемоны; из тела Осириса - пшеница, расте­ ние маат и другие травы. Здесь смерть бога связана с повторением космогониче­ ского акта, причем растение выступает как символ возрождения жизни.

По М. Элиаде (1998, с. 153-155), на определенном религиозном уровне идея творения, совершаемого верховным небесным существом, уступила место идее творения через иерогамию и кровавое жертвоприношение. В частности, понятие «творение» переходит в понятие «зачатие». Поэтому, например, в металлургиче­ ской мифологии встречаются темы ритуального брака и человеческих жертвоп­ риношений. Объявление кровавого жертвоприношения условием акта творения (космогонии и антропогонии) не только укрепляет связь между человеком и Кос­ мосом, но, главное, означает, что жизнь зарождается от другой, принесенной в жертву жизни. «Творение», или «изготовление» в этом типе космогоний немыс­ лимо без предварительных жертвоприношений. Умерщвленная человеческая жер­ тва воплощала изначального божественного Макрантропа. Приносили в жертву бога, представленного человеком. М. Элиаде приводит слова Мардука в момент создания человека: «Я сделаю твердой свою кровь, я создам из нее кости... Я по­ строю человека, жителя Земли». А также: «И Бел, видя, что земля была пустынна, но плодородна, приказал одному из своих богов снять ему [Белу] голову, смешать с землей текущую из нее кровь и создать людей и животных, способных выно­ сить воздух» (цит. по М. Элиаде, М., 1998, с. 154). В древнеисландской «Старшей Эдде» (2000, перевод А. Корсуна, с.74-75) «Имира плоть стала землей, стали кос­ ти горами, небом стал череп холодного турса, а кровь его морем».

В индийской мифологии из расчлененного тела первочеловека Пуруши воз­ никли не только элементы космоса (из пупа - воздух, из головы - небо, из ушей - стороны света и т.п), но и социальная структура (изо рта - жрецы-брахманы, из рук - воины-кшатрии, из бедер - земледельцы-вайшьи, из ног - шудры) (Харито­ нович Д.Э., с.514, комментарий к М. Элиаде, 1998).

Голова или глаза человека часто отождествлялись с солнцем или луной. В боль­ шом числе мифов, распространенных от Индии до Сибири и Северной Америки и повествующих об обезглавливании чудовища или демона, отсеченная от тела голова символически означает луну или солнце, и следовательно, эти мифы - кос­ могонические рассказы о сотворении светил. Сказанное делает понятным, поче­ му восточные поэты именуют воспеваемых ими красавиц луноликими (Художе­ ственная..., 1994, с. 137). Вспомним также у Пушкина: «Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит».

Мифо-ритуальный мотив жертвоприношения или самопожертвования во вре­ мя плавки соотносят с идеей мистического брака между человеком и металлами. Это еще одна разновидность жертвоприношений, связанных с Творением. Душа жертвы условно меняет плотскую оболочку, обменивая свое человеческое тело на новое тело - изделие, оживляя этот предмет и процесс его изготовления (Элиаде