1 курс / Психология / Общая психология 2

Определение воли. Критерии волевого действия. Виды и харак­ теристика волевых процессов. Проблема свободы воли

У Джемс

Воля*

Действия, вызываемые волей

Желание, воля — состояния души, известные каждому, и никакое определение не может сделать полнее их понимание. Мы желаем чувствовать, иметь, делать всевозможные вещи, которых в настоящий момент не чувствуем, не имеем, не

делаем. Если желание соединено с недостижимостью желаемого, мы просто хотим. Но, если мы уверены, что желаемые цели зависят от нас, то мы жела­

ем, чтобы достижение данного предмета стало реальным, т.е. осуществилось, причем оно или осуществляется немедленно вслед за желанием, или вслед за тем, как мы выполняем некоторые предварительные условия или действия для

достижения желанной цели. Единственные цели, которые следуют непосред­ ственно за нашими желаниями, это, кажется, движения нашего собственного

тела. Каждое чувство или обладание, которое мы желали бы получить, требует, наоборот, каких-нибудь предварительных движений, совершаемых нами для его получения. Это так очевидно, что не требует дальнейших пояснений. Таким об­

разом, мы можем исходить из того положения, что прямыми, т.е. непосредствен­ ными результатами нашей воли могут быть только наши телесные движения. Механизм совершения этих волевых движений мы рассмотрим теперь.

Волевые движения — вторичные продукты. До сих пор мы рассматривали те движения, которые называются автоматическими или рефлекторными, т.е. такими, которые не предвидятся тем существом, которое их исполняет (по край­

ней мере в первый раз), наоборот, те движения, к изучению которых мы присту­ паем теперь, желаемые заранее, мы заранее к ним стремимся, а потому, конечно, они совершаются с предвидением того, чем они должны быть. Отсюда следует,

что волевые или произвольные движения должны быть вторичными, а не первичны­ ми продуктами (функциями) нашего организма. Это первый пункт, который мы

♦ Джемс У. Научные основы психологии. Минск: Харвест, 2003. С. 459—462, 464—482, 491-493,500-513.

https://t.me/medicina_free

Джемс У. Воля

11

должны понять в психологии воли. Рефлекс, а также движения инстинктивные и эмоциональные все являются первичным продуктом. Нервные центры так организованы, что известное возбуждение производит взрыв в известной части

нервных клеток, и животное, переживающее один из таких взрывов в первый раз, переживает, в сущности, совершенно новый и неизвестный для него опыт. Однажды я стоял на железнодорожной станции с моим маленьким сыном в тот

момент, когда к ней подходил с грохотом скорый поезд. Ребенок, который стоял у края платформы, испугался, задрожал, дыхание его замерло, он побледнел,

начал кричать, быстро бросился ко мне и спрятал свое лицо. Я не сомневаюсь, что ребенок был почти также удивлен своим поведением, как и подошедшим поездом, и, конечно, более удивлен, чем я, стоявший рядом. Несомненно, что

если подобная реакция случалась с нами несколько раз, мы узнаем, чего нуж­ но ждать от самих себя, и благодаря этому можем предвидеть свое поведение, даже в том случае, когда оно остается таким же непроизвольным и неподдаю-

щимся контролю, как у моего мальчика. Но если в произвольном действии, в точном смысле этого слова, действие должно предвидеться, то отсюда следует,

что ни одно существо, не наделенное даром пророчества, не может производить

какого-либо произвольного действия в первый раз. Да, мы столь же мало ода­

рены пророческим предвидением того, к каким движениям мы способны, как

и пророческим предвидением того, какие ощущения мы способны получить. Совершенно так же, как мы должны для этого подождать и испытать ощуще­ ния, которые будут даны нам, точно также мы должны подождать и испытать

движения, совершаемые непроизвольно, прежде чем мы можем составить себе идею, о каком-либо из этих явлений. О всех наших способностях и обо всем,

что мы можем, мы узнаем только путем опыта. Когда какое-нибудь отдельное

движение совершилось однажды случайно, рефлекторно, т.е. непроизвольно, оно оставляет в нашей памяти образ самого себя, и затем движение может быть

уже желаемо вновь и произведено преднамеренно. Но нет возможности пред­ ставить себе, каким образом мы могли бы пожелать его, еще не испытав.

Таким образом, первым условием волевой жизни является накопление идей

о различных движениях возможных для нас, идей, оставленных в памяти опы­ тами их непроизвольного совершения.

Два рода идей о движениях

Эти идеи могут быть или непосредственными, или отдаленными. Т.е. они могут быть о движении, как оно чувствуется, когда происходит в движущейся части

тела, или они могут быть о движении, как оно чувствуется в какой-нибудь дру­ гой части тела, которая причиняет его (ударяет, давит, царапает и т.д.), или как

это движение звучит, или как оно видится глазом. Непосредственные ощущения в движущейся части были названы кинестетическими чувствами, а воспомина­

https://t.me/medicina_free

12	Тема 11. Психология воли

ния о них — кинестетическими идеями. Благодаря им мы получаем сознание

опассивных движениях, т.е. движениях, сообщаемых нашим членам другими. Если вы лежите с закрытыми глазами, а другое лицо тихонько поместит вашу руку или ногу в какое-нибудь избранное им положение, вы получите ощущение

оновом положении этого члена и можете воспроизвести его сами другой рукой или ногой. Точно так же, когда человек вдруг пробуждается в темноте, он тот­ час узнает, в какой позе лежит, по крайней мере, так бывает при нормальных

условиях. <...> Таким образом, когда мы совершаем движение, нам нужна, или

«кинестетическая» или «отдаленная» идея о нем. <...> Если я хочу написать «Петр», а не «Павел», то моя мысль состоит из из­

вестных двигательных ощущений и известных звуков азбуки, из известных изо­

бражений на бумаге и не из чего-то другого, что предшествовало бы движению моего пера. Если я хочу произнести слово «Павел», а не «Петр», это значит, что моим произношением руководит мысль о моем голосе, уже известном моему

слуху, и мысль об определенных мышечных ощущениях в моем языке, губах и гортани. Все эти ощущения — ощущения «входящие», а между мыслью о них, в силу которой действие воспроизводится умственно во всей возможной полно­

те, и между самим действием нет места для каких-либо умственных явлений третьего рода. Здесь есть действительно как бы соизволение: «да будет», — или

решение, чтобы действие совершилось. Именно это, конечно, как в моей соб­ ственной мысли, так и в мысли моих читателей, составляет сущность того, что мы называем произвольностью действий. Это «да будет» мы подробнее рассмо­

трим дальше. Здесь можно его совершенно обойти молчанием, так как оно явля­ ется постоянным коэффициентом, одинаковым у всех произвольных действий, а потому не может служить для отличия их друг от друга. Никому не придет в

голову утверждать, что качество движения изменяется в зависимости от того,

действует ли он правой или левой рукой.

Таким образом, предшествующий образ чувственного результата движения и (в некоторых случаях) решение («да будет») того, что эти следствия должны действительно начаться, — единственное психическое состояние, которое наше

самонаблюдение позволяет нам определить, как предпосылку наших произвольных действий. Тут нет никаких оснований допустить какое-нибудь другое ощуще­ ние, связанное с током, исходящим из нервного центра. Все содержание и весь

материал нашего сознания (о движении, как и обо всех других вещах) имеет, таким образом, периферическое происхождение и идет к нам, прежде всего,

через периферические нервы.

Дви гательный знак

Назовем последнюю идею, которая в уме предшествует двигательному разряже­

нию, «двигательным знаком». Вопрос в том, «образы непосредственные», или «образы отдаленные» должны быть этими «двигательными знаками».

https://t.me/medicina_free

Джемс У. Воля

13

Нет никакого сомнения, что двигательными знаками могут быть или «не­ посредственные образы», или «отдаленные». Хотя вначале, когда мы учим­ ся какому-нибудь движению, перед сознанием должны, кажется, проходить

непосредственные ощущения, но впоследствии этого вовсе не нужно. Фак­ тически можно принять за правило, что непосредственные идеи стремятся мало-помалу изглаживаться из сознания, и что чем больше мы напрактикова­ лись в каком-нибудь движении, тем больше его умственным «двигательным зна­ ком» бывают «отдаленные идеи». То, что нас интересует, остается в сознании; все

остальное мы стараемся пробежать как можно скорее. Обычно «непосредствен­ ные ощущения» движения не имеют для нас никакого существенного интереса. Нас интересуют цели, достигаемые движениями. Обыкновенно, такая цель есть

«отдаленное ощущение», т.е. то впечатление, которое движение производит на глаз или слух, или на какое-нибудь место кожи, нос или нёбо. Теперь предста­ вим себе, что идея о такой цели определенно ассоциируется с нужным для ее

осуществления разряжением нервного центра в мышцы. В таком случае мысль о непосредственных действиях иннервации станет такой же большой помехой, как и сама иннервация, о чем мы говорили выше. Мысль не нуждается в ней, для нее

достаточно одной только цели, ради которой совершается движение.

Идея о цели стремится, таким образом, сделать себя самодостаточной. Но,

во всяком случае, если кинестетические идеи и возникают во всем этом про­ цессе, они до такой степени ослабляются в кинестетических ощущениях, кото­ рыми они непосредственно захватываются, что у них нет времени увериться в

их индивидуальном существовании. Когда я пишу, у меня нет «антицитации», т.е. предварительного представления (отдельного из моих ощущений) о внешнем

виде букв, которые я напишу, или об ощущении в пальцах тех движений, кото­

рыми я напишу их. Слово как бы шепчет только в моем умственном ухе — перед тем, как я напишу его, но не ощущается заранее ни в глазу, ни в мускулах паль­ цев. Это зависит от скорости, с какой движение следует за своим умственным «знаком». И цель, соизволяемая тотчас, как только она сознается, иннервирует непосредственно центр первого движения из всей цепи движений, ведущих к

ее осуществлению, а затем вся эта цепь выполняет как бы рефлекторно, то что уже описано ранее.

Читатели, конечно, признают, что это верно для всех быстрых произволь­ ных действий, не осложненных колебаниями воли. Только в момент самого начала таких действий тут существует единственный специальный знак. Так, человек решает: «Я должен надеть другой костюм», — и непроизвольно он сни­

мает свой сюртук, а его пальцы работают при этом привычным образом, рассте­ гивая пуговицы жилета и т.д., или он решает: «Надо спуститься вниз», — и едва

это решение им признано, он идет, берется за ручку двери и т.д., т.е. совершает

все это по идее о цели, связанной с рядом руководящих ощущений, возникаю­

щих последовательно. Действительно, по-видимому, у нас должна отсутство­ вать точность и уверенность в достижении цели, если мы озабочены тем путем,

https://t.me/medicina_free

14	Тема 11. Психология воли

каким движение должно быть выполнено. Мы тем лучше пройдем, например, по бревну, чем меньше будем думать о положении на нем наших ног. Мы тем удачнее бросаем и ловим, стреляем и рубим, чем меньше наше сознание заня­ то осязательной и мышечной («непосредственной») стороной этих действий и чем больше оно сосредоточено на зрительной (более «отдаленной») его стороне. Устремите ваш глаз на намеченную цель, и рука сама бросит к ней наиболее

удачно мяч или камень, но если вы в этот момент будете заботиться о движении самой руки, то наверняка промахнетесь. <...>

Надеюсь, мне удалось выяснить, что значит «идея о движении», которая должна предшествовать ему, чтобы оно было произвольным. Это вовсе не идея об иннервации, требуемой данным движением. Это — антиципация (предвари­

тельное представление) чувственных результатов движения, непосредственных или отдаленных, а иногда и очень отдаленных. В конце концов, такие анти­ ципации определяют, каково будет наше движение. До сих пор я говорил так,

будто это предварительное умственное представление определяет и то, что дан­ ное движение будет сделано. Несомненно, это не встретит согласия у многих читателей, так как им, конечно, кажется, что во многих случаях желания не­

обходимо специальное «да будет» или волеизъявление движения, в дополнение к простому представлению его в мысли, а это «да будет» я совершенно оставил

пока в стороне. Это приводит нас к последнему пункту нашего рассуждения.

Идеомоторные действия

Вопрос вот в чем: Может ли одна чистая идея о чувственном результате движе­ ния быть достаточным «двигательным знаком» или к ней должно прибавляться некоторое умственное решение «да будет», согласие, волеизъявление или иной одно­ родный факт сознания, прежде чем может последовать движение?

На это я отвечу: иногда достаточно одной чистой идеи, но иногда должен предшествовать движению сознательный элемент в виде поведения, выражен­

ного согласия или «да будет».

Случаи, когда не бывает этих «да будет», составляют самую основную раз­ новидность волевых действий, потому что они самые простые. Другие же случаи

содержат специальные дополнения, которые дальше мы рассмотрим подробно. Теперь же позвольте нам обратиться к идеомоторным действиям, как их называ­

ют, т.е. к движениям, являющимся результатом одной только мысли о них, без всякого особого решения, это типичный процесс волевых действий.

Когда движение следует без всякого колебания и непосредственно за идеей

о нем, мы имеем идеомоторное действие. В этом случае мы не ощущаем ни­ чего между идеей и ее исполнением. Все виды нервно-мышечных процессов, которые совершаются, конечно, между этими двумя моментами, абсолютно не

доходят до нашего сознания. Мы думаем о действии, и оно совершается. Это

https://t.me/medicina_free

Джемс У. Воля

15

все, что нам говорит об этом самонаблюдение. Доктор Карпентер, который, если я не ошибаюсь, первым употребил термин «идеомоторные действия», по­ мещает их, насколько мне помнится, среди редких явлений нашей душевной

жизни. На самом деле они вовсе не редкие явления, а просто нормальный про­ цесс, но только не замаскированный никакими побочными добавлениями. Во время разговора я вдруг замечаю булавку на полу или пыль на моем рукаве, и,

не прерывая речи, смахиваю пыль или поднимаю булавку. Я не делаю никакого выраженного решения, но одно только восприятие предмета, мимолетное по­ нятие о действии, по-видимому, сами вызывают мое действие. Подобным же образом, сидя за столом после обеда, я замечаю, что время от времени беру орех или виноград с моей тарелки и ем их. Собственно, обед мой уже закончен,

ив пылу разговора я едва ли сознаю то, что я делаю, но восприятие фруктов и мимолетное представление о том, что я могу их съесть, вызывают, по-видимому,

фатально мое действие. Здесь, конечно, нет никакого выраженного решения

истоль же мало таких решений во всем том, как мы обыкновенно ходим, что мы делаем, во всех наших приспособлениях, наполняющих каждый час дня, они все возбуждаются входящими ощущениями так непосредственно, что часто

трудно решить, не лучше ли назвать их рефлекторными, а не произвольными действиями. Лотце говорит:

При письме и игре на фортепиано мы видим множество очень сложных движе­ ний, быстро следующих друг за другом, возбужденные представления которых едва ли остаются даже одну секунду в сознании и, конечно, недостаточно дли­ тельны, чтобы возбудить какое-нибудь иное желание, кроме общего желания передать каждый момент, возникающий в сознании, и останавливаясь на про­ ходящем впечатлении больше, чем на моменте, когда оно переходит в действие. Все акты нашей ежедневной жизни происходят таким образом: стоим ли мы, ходим ли или разговариваем, все это никогда не требует особого импульса воли, но проносится сплошным потоком мысли1.

Во всем этом определяющим условием для не колеблющегося и беспрепят­

ственного следования нужного действия является отсутствие в уме какой-либо осложняющей идеи. Тут или нет ничего другого в мысли, или только то, что не

сталкивается с решением. Мы знаем, каково вставать с постели морозным утром

в холодной комнате и как само жизненное начало внутри нас протестует про­

тив такой пытки. Вероятно, многие провели при этом в постели лишний час,

будучи неспособными заставить себя решиться встать. Мы думали, как много дурного произойдет от этого, как много пострадают наши дневные обязанности, мы говорили себе: «Да должен же я, наконец, встать, это безобразие», но теплая постель еще чувствуется такой приятной, а холодная комната такой ужасной, что решение опять скрывается вновь и вновь, и мы оттягиваем решение, ставя

1 См.: Medicinche Psychologic. S. 293.

https://t.me/medicina_free

16	Тема 11. Психология воли

ему препятствия и пропуская мимо моменты решимости. Спрашивается, ка­ ким же образом мы, наконец, встанем при таких условиях. Если я могу сделать обобщение из моего собственного опыта, мы гораздо чаще поступаем без всякой

борьбы и решения, чем с этими осложнениями. Внезапно оказывается, что мы уже встали с постели, или вообще начали действия. В нашем сознании проис­ ходит счастливое затемнение — мы забываем и про теплоту, и про холод. Нами

овладевает нечто вроде грез, связанных с нашей обыденной жизнью, во время которых вдруг мелькает идея: «Ну, довольно лежать!» — Идея, которая в этот

счастливый момент не пробуждает никаких противоречащих, или парализую­ щих влияний, а потому производит непосредственно свойственный ей двига­ тельный эффект. Между тем в период борьбы, наше острое сознание сразу и о

теплоте, и о холоде парадизировало нашу активность и удерживало нашу идею о вставании в состоянии нужды, а не желания. Но раз прошел момент задержки от борьбы этих идей, первоначальная идея выполнила свое действие.

Этот случай заключает, по-моему, в сжатой форме основные данные для всей психологии волевых действий. Я пришел впервые к убеждению о справедливости теории, излагаемой здесь, путем размышления над явлениями, наблюдаемыми

мною в самом себе. Причина, почему эта теория не кажется самоочевидной ис­ тиной, заключается в том, что у нас возникает множество идей, не переходящих

в действия. Но мы сейчас увидим, что во всех таких случаях без исключения это происходит потому, что одновременно в сознании появляются и другие идеи, отнимающие у первых их побудительную способность. Но даже тогда, когда дви­

жение удержано от полного осуществления противоположной идеей, оно все же

совершается в зачаточной форме. Процитируем еще раз Лотце:

Зритель, наблюдавший за игроками на бильярде или за фехтовальщиками, про­ изводит сам легкие движения руками, вслед за их движениями, плохо воспитан­

ные люди сопровождают свои рассказы многочисленными жестами, читатель, поглощенный ярким описанием сцены борьбы, чувствует легкое напряжение, возбуждающееся в его мышечной системе, чувствует себя так, как будто он уча­ ствует в действии, о котором читает. Эти результаты становятся тем заметнее, чем больше мы поглощены мыслью о тех движениях, описание которых вну­

шает нам наши сочувственные движения, и эти последние становятся слабее пропорционально тому, как под господством толпы других представлений со­ знание, делающееся сложным, препятствует проходящим умственным созерца­ ниям описываемых движений переходить во внешние действия2.

Модное так называемое «чтение мыслей» есть собственно «мышечное чте­ ние»: оно основано на этом начальном подчинении мышечных сокращений иде­ ям даже тогда, когда есть предумышленное стремление, чтобы этих сокращений

не произошло.

2 См.: Medicinche Psychologic.

https://t.me/medicina_free

Джемс У. Воля

17

Таким образом, мы можем признать достоверным следующее: каждое пред­ ставление какого-либо движения возбуждает до известной степени действитель­ ное движение, соответствующее представляемому движению, и оно возбуждает

его в наибольшей степени тогда, когда движение не задерживается какими-либо противодействующими представлениями, возникающими в уме одновременно.

Выражение «да будет» или акт умственного согласия на движение прихо­

дит тогда, когда требуется нейтрализовать противоположные и задерживающие идеи. Но читателю теперь уже не нужно доказывать, что когда условия движения

просты, то нет и никакой надобности в выражении «да будет». Однако он еще может возразить на основании общего предрассудка, что произвольное действие без проявления силы воли есть оборотная сторона роли принца Гамлета, а по­

тому я должен сделать еще несколько замечаний. Первый пункт, из которого следует исходить, чтобы понять произвольные действия и возможность совер­ шения их без выраженных решений и «да будет», — это тот факт, что сознание

по самой своей природе, импульсивно. Мы не сразу имеем ощущение или мысль и не потом должны добавить к ним что-либо двигательное (динамическое),

чтобы они перешли в движение. Каждое трепетание чувства, происходящее в нас, есть коррелят некоторой нервной деятельности, находящейся уже на пути к возбуждению движения. Наши ощущения и мысли есть как бы точки пересе­

чения токов, существенные следствия которых — движения, которые не могут

перейти в движение в одном нерве раньше, чем в другом. Популярное мнение, что сознание не есть существенная предпосылка деятельности, а что эта послед­

няя должна быть результатом добавочной силы воли, есть весьма естественный

вывод из тех особенных случаев, когда мы думаем о каком-нибудь действии неопределенно долгое время без всякого действия. Однако такие случаи не пред­

ставляются нормальными, это — случаи задержки действия противоположными

мыслями. Когда задержка устранена, мы чувствуем, что как бы освобождается

внутренняя пружина, и это есть дополнительный импульс или «да будет», за ко­ торым действительно следует акт. Теперь мы должны исследовать, в чем состоит эта задержка и освобождение от нее. В нашем мышлении высшего порядка,

такие случаи постоянны. Там, где нет задержки, там естественно нет проме­ жутка между умственным процессом и двигательным разряжением. Движение есть естественный, непосредственный результат процесса чувства, независимо от того, какого бы качества ни было это чувство. Так происходит в рефлектор­ ном чувстве, так происходит в выражении эмоций и то же происходит в волевой жизни.

Таким образом, идеомоторное действие не есть парадокс, который следова­ ло бы смягчить или объяснить как-нибудь иначе. Оно подчиняется типу всякого

сознательного действия и из этого можно исходить, чтобы объяснить тот род действия, в который входит специальное решение «да будет».

Может быть замечено мимоходом, что остановка движения также не вклю­

чает в себя выраженного усилия или приказания, как и само исполнение. Но

https://t.me/medicina_free

18	Тема 11. Психология воли

каждый из них может иногда требовать его. Однако во всех простых и обык­ новенных случаях так же, как чистое присутствие одной только идеи вызывает движение, чистое присутствие другой идеи мешает совершиться этому движе­

нию. Старайтесь почувствовать, будто вы сгибаете свой палец, в то время как вы его удерживаете в прямом положении. Одно мгновение в нем ясно почув­ ствуется содрогание, в смысле воображаемой перемены положения, однако он

не двинется на самом деле, потому что часть вашей мысли составляет и то, что он в действительности не двигается. Отбросьте эту идею, подумайте только о

движении пальца, и в одно мгновение оно уже будет сделано вами без всякого усилия. <...>

Действие по обсуждению

Теперь нам предстоит описать то, что происходит при действии по обсуждению,

или когда перед мыслью находится несколько предметов, относящихся друг к другу враждебно или благоприятно. Одним из этих предметов мысли может быть

какое-либо действие. Сам по себе этот последний предмет вызвал бы движение, однако некоторые добавочные предметы или соображения задерживают двига­

тельные разряжения, тогда как другие помогают им совершиться. Результатом является то особенное чувство внутреннего беспокойства, которое известно под

именем «нерешительности». К счастью, оно настолько знакомо каждому, что не

нуждается в описании, да и описать его было бы невозможно. Пока оно оста­ ется с различными объектами перед нашим вниманием, о нас говорят, что мы

обсуждаем, а когда, наконец, первоначальное возбуждение или перевешивает и

дает место движению, или уходит окончательно, побежденное своими против­ никами, о нас говорят, что мы решили или обнаружили наше произвольное «да

будет» в пользу того или иного течения. Объекты помогающие и задерживающие

называются основаниями или мотивами, при посредстве которых выносятся решения.

Процесс обсуждения содержит в себе бесконечные степени сложности. В каждый его момент наше сознание — крайне сложная вещь, а именно — целая

коллекция мотивов и их столкновений. Из этой сложной вещи, совокупность которой испытывается все время более или менее смутно нашим сознанием, некоторые части выступают более-менее резко на первый план в один момент, тогда как в другой момент сильнее выступают другие части, что зависит от ко­ лебания нашего внимания и от «ассоциативного» потока наших идей. Но как

бы ни были ярки мотивы переднего плана и как бы ни был неизбежен в конце

разрыв сдерживающей плотины и проведение двигательных результатов на их собственное русло, задний план, как бы смутно мы его ни чувствовали, всегда налицо, вроде того «ореола» и «умственных обертонов», о которых мы говори­

ли ранее. И его присутствие до тех пор, пока не прекратилась нерешительность,

https://t.me/medicina_free

Джемс У. Воля

19

служит действительной задержкой неминуемого разряжения. Обсуждение может

остаться на недели и месяцы, занимая нашу мысль с известными промежутками.

Мотивы, которые вчера казались яркими, полными жизни и значения, сегодня

кажутся бледными, слабыми и мертвыми. Но как вчера, так и сегодня, вопрос не решается нами окончательно. Что-то подсказывает нам, что все это есть только подготовительная работа, что ослабевшие мотивы снова станут сильными, а те,

которые сильны теперь, ослабеют, что не достигнуто еще равновесие, что сейчас необходимо проверять наши мотивы, не подчиняясь им, и что нам следует ждать

терпеливо или нетерпеливо, пока наша мысль не обдумает «всего как можно луч­ ше». Это склонение то к одному, то к другому будущему, причем и то, и другое мы представляем возможными, похоже на колебание туда и сюда материального

тела в пределах его упругости. Это — внутреннее напряжение, но не наружный разрыв. И это состояние может с достаточной полнотой продолжаться неопреде­

ленное время в мысли, как и в физическом теле. Однако, если упругость ослабе­

ла, если плотина прорвана, тогда токи прорезают кору, колебания кончаются и в этом состоит непререкаемое решение.

Решение может прийти каким-либо из многих способов. Я попытаюсь на­

бросать кратко самые характерные его типы, предупреждая читателя, что этот очерк будет только плодом внутреннего самонаблюдения, отчетом о даваемых

им симптомах и явлениях, и что все вопросы о причинах, как нервных, так и психических, откладываются мною до последующих страниц.

Пять типов решения

Обращаясь теперь к формам самого решения, мы можем различить пять главных типов. Первый тип может быть назван рассудительным типом (reasonable type).

Это — тот тип, при котором аргументы за и против данного курса, кажется, по­

степенно и почти нечувствительно укладываются сами в уме, в результате чего

остается ясный баланс в пользу одного из двух возможных решений, которое мы

и принимаем без усилий и возражений. Пока этот рассудочный баланс нашей умственной бухгалтерии еще не закончен, мы чувствуем спокойно, что докумен­

ты еще не все готовы, а это удерживает действие в нерешенном состоянии. Но в какой-нибудь день мы пробуждаемся с чувством, что видим предмет правильно, что никакого нового света на него не прольется дальнейшим размышлением, и что лучше решить дело теперь. В этом легком переходе от сомнения к уверенно­ сти мы кажемся себе почти пассивными, «мотивы», решившие вопрос, кажутся

нам вытекшими из самой природы вещей и не обязанными ничем нашей воле.

Однако мы испытываем полнейшее чувство нашей свободы, так как совершенно лишены ощущения какого-либо принуждения. Заключительное основание для решения вопроса, в этих случаях, обычно состоит в открытии, что мы можем

отнести данный случай к тому классу, относительно которого мы привыкли

https://t.me/medicina_free