316_p384_B5_2616

80

шений, при которой всеми правами обладал только господин-сюзерен, а все остальные, начиная с бояр и заканчивая смердами, были его холопами. Централизация государства под началом московских князей, делает вывод С.А. Кислицин, сопровождалось утверждением принципа подданства.

7.2.1.Позиция боярства

Характеристика русского боярства как служилой аристократии, по мнению А.П. Павлова, позволяет во многом понять такую характерную особенность политического строя Московского государства, как сосуществование сильной самодержавной власти монарха с аристократическим по составу правительством и аристократической Боярской думой.

Традиционный монарх, осознанно или нет, выражает волю господствующего класса или его отдельных слоев. Даже при крайних формах проявления деспотического произвола он в определенной степени зависит в своей каждодневной деятельности от советников-информаторов и помощников-исполните- лей. Русская потомственная знать стремилась ограничить корпус советников только своим кругом. Бояре, по мнению С.М. Каштанова, не ставили своей целью возродить порядки феодальной раздробленности, они были заинтересованы в устойчивости централизованного государства, но с непременным условием существования традиционного совета бояр при государе. Борьба велась за место и влияние в этом совете, за сохранение политических и экономических привилегий потомственного боярства. Князь А.М. Курбский обосновал положение значения совета с немногими «избранными» мужами (светскими и духовными), отличающимися особыми достоинствами и единством взглядов. Проблема, по его мнению, была в том, кто имеет право помогать монарху, и как уберечь его от дурных советников. В условиях неограниченной, по видимости, власти монарха особую роль играли приближенные к нему лица — «временники» или в современной терминологии – «фавориты».

С конца XV в. особенно ощутимым становится наступление великокняжеской власти на привилегии бывших удельных князей, хотя княжеские корпорации на территориях бывших самостоятельных княжеств кое-где сохраняются еще до середины XVI века.

7.2.2.Унификация класса феодалов

Врамках рассматриваемого периода происходила гомогенизация класса феодалов, дальнейшее сближение статуса бояр и дворян. Создание единого государства оказало серьезное влияние на развитие экономики и социального строя России. Менялся характер землевладения князей. Он все больше сближался с боярским землевладением. В связи с дроблением старых феодальных вотчин часть феодалов переселилась в новые места. Этих переселенцевфеодалов, как пишут Ш.М. Мунчаев и В.М. Устинов, впоследствии стали называть помещиками, а их владения – поместьями. Служилые люди – дворяне, будучи опорой великого князя в его борьбе с боярством, получали от него поместья, которые закреплялись за ними только на время службы. Поэтому дворяне были заинтересованы в поддержке великокняжеской власти. Великий

81

князь, в свою очередь, расширял поместное землевладение, наделяя дворян землями за счет вновь присоединенных территорий.

Помещики за счет великого князя зависели, как правило, непосредственно от него и уже тем самым противостояли вассалам крупных феодалов. Организация поместной системы обеспечила создание постоянной армии, необходимой московским государям в период частых столкновений и даже длительных войн с соседними государствами. Разница между размерами вотчин и поместий постепенно делается все менее заметной. Многие становятся обладателями и вотчин и поместий, притом в разных уездах. Во второй половине XVI в. было не менее 25 тыс. годных военнообязанных служилых людей. Большинство их называли тогда «детьми боярскими»; затем распространено стало общее название — «дворянство». Первоначально, как пишет С.М. Каштанов, дворянами называли лишь тех, кто входил в состав «государева двора».

Термин «служилые люди» получил новое значение. По существу, все фео- далы-землевладельцы — и вотчинники и помещики — превратились в слуг государя всея Руси, обязанных ему службой за землю и должность. Затем стали различать служилых людей «по отечеству» (т.е. потомственных слуг), имевших право владения землей и крепостными, и «по прибору». Служилые люди «по отечеству» делились на чины боярские, московские (придворные и высший штат приказов) и городовые, составлявшие провинциальные корпорации; из верхних слоев их пополнялись московские чины. Служилые люди «по прибору» оформились как особая категория с середины XVI в., с расширением правительственной колонизации южных и других окраинных районов государства (стрельцы, пушкари, позднее казаки и др.). Они несли главным образом военную службу и не имели права владеть крепостными.

Служебные отношения между членами служилых фамилий на военной и административной службе и при дворе государя официально регулировались с рубежа XV-XVI вв. системой феодальной иерархии — местничеством (название произошло, по мнению С.М. Каштанова, от обычая считаться «местами» за столом и на службе). Место зависело от «отечества», «отеческой чести», которая слагалась из двух элементов — родословной (т.е. происхождения) и служебной карьеры самого служилого человека и его предков. Местнические споры разбирали царь и Боярская дума. Местничество утверждалось в условиях сохранения в государстве значительных остатков феодальной раздробленности

иборьбы центральной власти с привилегиями знати. Этим объясняется двойственная политическая природа местничества, бывшего своеобразным компромиссом центральной власти с верхушечными группировками феодалов и этих группировок между собой. Его использовала в своих интересах и знать, и все в большей мере центральная власть, по существу подчинившая фамильную «честь» служебной. Первоначально местничество регулировало взаимоотношения лишь высших служилых людей — прежних удельных князей и их потомков

иисконных московских бояр. С середины XVI в. его нормы распространяются

ина взаимоотношения московских чинов, а в XVII в.— городовых чинов и даже дьяков, гостей (богатейших купцов) и промышленников. С середины XVI в.

82

правительство начало ограничивать местничество. В XVII в. с консолидацией класса феодалов и ростом бюрократии оно стало серьезной помехой к утверждению в России абсолютизма. Постепенно и в обществе утрачивается уважение к нему, а с распространением боярских привилегий на все больший круг лиц, необходимость его устранения понимает и боярство.

Еще до официальной отмены местничества, по мнению профессора Г.А. Леонтьевой, практически с середины XVII в. государственная власть стала на путь его ущемления. Последнее выражалось в практике безместного комплектования Ближней думы, Расправной палаты, в увеличении указов о выполнении обязанностей “без мест”, в первую очередь, на военной, административной и придворной службах, что приводило к ограничению местнической сферы. Одновременно с этим правительство, следуя абсолютистскому идеологическому постулату о “годности к государевой службе”, стало проводить политику назначения на непрестижные службы лиц достаточно высокородных, в чем можно усматривать попытку нивелировки внутрисословных перегородок.

В общественной и экономической жизни заметнее стала роль дворянства, склонного противопоставлять себя боярству, и верхов городского населения. Правительство все в большей мере вынуждено было удовлетворять их пожелания. Это привело, по мнению С.М. Каштанова, к относительной демократизации состава земских соборов, которые на время стали обязательной, почти постоянно действующей частью правительственной структуры. Однако крестьяне на соборах не были представлены. Лишь в избирательном соборе 1613 г. приняли участие несколько представителей черносошного крестьянства.

Осуществленная правительством Годунова реформа двора, как пишет А.П. Павлов, не была простым повторением реформ середины XVI века. За вторую половину века произошли существенные перемены в социальном облике и структуре господствующего класса, что не могло не повлиять на ход проведения реформы двора в конце XVI столетия и на ее результаты. В годы опричнины серьезный удар был нанесен по родовой княжеско-боярской вотчине, которая потеряла к концу XVI в. прежнее значение и в целом уже не определяла лицо крупного боярского землевладения.

Американский исследователь Д. Гольдфранк пишет, что в это время и центральные, и региональные элиты считали себя главной опорой существующей системы (или вели себя, будто думали так). Данный аспект довольно хорошо проявился во время крупного династического и социального кризиса начала XVII в., известного под названием Смутного времени.

Во дворянстве утрачивалась связь между службой и ее земельным вознаграждением. Поместье оставалось за дворянином и его семьей, даже если он прекращал службу. Более того, поместье теперь разрешалось менять, отдавать в качестве приданого и пр. Таким образом, утрачивался условный характер поместного землевладения, и оно вплотную приблизилось к вотчине.

Отменив в 1682 г. местничество — назначение на военные и гражданские посты по месту, Федор Алексеевич, по определению С.В. Леонова, сделал решающий шаг к слиянию дворянства и боярства. В немалой степени этому спо-

83

собствовало оскудение древних фамилий, потеря новой знатью интереса к архаическим родовым счетам. Эти тенденции явились как бы оборотной стороной другого принципиально важного процесса — усиления и консолидации служилого «класса». На протяжении многих лет из-за широкого притока в ряды феодалов выходцев из других слоев (вследствие войн и Смуты) численность служилого «класса» росла опережающими темпами по отношению к крестьянству.

7.2.3.Формирование московской аристократической партии

Впервой половине XVI в. начался процесс слияния разных групп феодалов

— исконных московских и из различных дворов (рязанского, тверского, удельных) — в единый Государев двор. Именно оттуда с середины XVI в. вербовались особо приближенные к государю лица. Московские государи энергично создавали систему управления быстро расширявшимся государством.

Как пишет А.П. Павлов, главные нити управления страной были сосредоточены в руках представителей верхних чинов двора — членов Боярской думы, московского дворянства и дьячества. Наиболее твердая административная власть имелась в тех городах, воеводами которых были представители княже- ско-боярской знати, члены Боярской думы и московские дворяне. Им принадлежала ведущая роль в местном управлении Русского государства. В руках бояр и знати сосредоточилась весьма значительная власть по управлению целыми областями и «царствами».

Опричные перетасовки, по его мнению, способствовали разрушению прежней территориальной структуры государева двора, и оформлению новой, чиновной его структуры, выделению особой группы столичного дворянства, не связанного с местной служилостью и целиком зависимого от московской службы. Из-за земельных переселений знать утратила свои прежние традиционные связи с уездным дворянством. Все это ослабляло ее перед монархом. Эта родовитая верхушка двора в общей массе не только не могла противостоять самодержавию, но и была заинтересована в сильной монархической власти, способной гарантировать ей устойчивый порядок служебно-местнических отношений, удерживавший ее на вершине социальной лестницы. Не случайно основная часть бояр и князей не поддержала Шуйских и их сторонников.

Интересы верхушки служилого сословия — московской знати в целом — и имел в виду Борис Годунов, проводя преобразования Государева двора. Его правительство произвело пересмотр персонального состава двора, чины которого стали комплектоваться строго в соответствии с происхождением и местнической честью служилого человека. Почти все худородные деятели бывшего особого «двора» Ивана IV были понижены в чинах. Среди бояр, окольничих, стольников, стряпчих и дворян московских преобладание получили представители княжеско-боярских родов. Такой аристократический состав верхних чинов двора сохранялся в течение всего правления и царствования Годунова.

Сложившаяся в конце XVI в. замкнутая сословно-чиновная структура государева двора прочно ограждала московскую аристократию от проникновения в ее среду выходцев из худородного уездного дворянства, способствовала дальнейшей ее консолидации в правящую, привилегированную и в известном смыс-

84

ле бюрократическую (вместе с приказными дьяками) группировку, в руках которой и сосредоточились главные нити управления страной. Эта верхушка двора возвышалась не только над рядовым уездным дворянством вообще, но и над высшим его слоем — выборными дворянами, которые лишь периодически привлекались к несению московской дворовой службы и не играли большой роли в центральном аппарате управления.

Д. Гольдфранк пишет, что ключ к пониманию происхождения московской политической системы надо искать в способе унификации общества, который восходит ещё к социальным и государственным потрясениям конца XV века. При создании национального класса военных послужильцев, как показал В.Б. Кобрин, правители России игнорировали исторически сложившуюся систему землевладения в регионах, особенно в центральных, не говоря уже о такой жизненно важной периферии, как владения Великого Новгорода. Новая поместная система владения землёй на период несения службы создавала возможность крупномасштабной экспансии двора московского суверена и привлечения на военную службу жителей, начиная с монгольского периода, если ещё не ранее.

На рубеже XVI-XVII вв. оформилась, по мнению А.П. Павлова, правящая, привилегированная и в известном смысле бюрократическая группировка «боярской» верхушки двора и дьячества. В условиях экономического кризиса, обострения социальных противоречий, борьбы между землевладельцами за рабочие руки, правительство не могло опереться на органы сословного самоуправления на местах. Главным проводником внутренней политики и опорой самодержавия все более становились верхи служилого сословия, зависимые от московской службы и оторванные от местных интересов. Поэтому не удивительно, что думные люди, московские чины дворянства и дьяки по принципу поголовного должностного призыва присутствовали на земском соборе 1598 года.

7.2.4.Региональная знать

Уже в конце XVI в. наметился процесс «оседания» выборных дворян в городах, завершившийся в первой трети XVII в., когда городовой выбор перестал быть чином государева двора. В конце XVI-начале XVII в. заметно возросло число городов, где оформился институт выбора (города крымской и литовской «украин» и Поволжья), повысился политический вес местного дворянства. Однако служилые люди этих районов получили при дворе сравнительно незначительное представительство, далеко не соответствовавшее численности своих корпораций. В конце XVI в. связь с государевым двором утратили дворяне Новгорода и Пскова. Правительство Бориса Годунова явно не стремилось открыть широкий доступ ко двору и реальному управлению страной дворянству окраин. Углубление противоречий между столичной знатью и уездным дворянством, а также между дворянами Центра и окраин, с одной стороны, и рост корпоративной сплоченности местных служилых обществ — с другой, обусловили активные и самостоятельные выступления дворянских масс в годы Смуты.

Д. Гольдфранк пишет, что старые, новые или переселённые откуда-нибудь держатели земли всё равно являлись правящим классом в государстве, которое требовало с них службу. Магнаты владели разбросанными по всей стране на-

85

следственными и служилыми землями, а не только региональными анклавами (последние уделы исчезают около 1600 г.). Таким образом, аристократия выступала для центральной власти в качестве лишь своеобразного «клея» для страны, а не носителя центробежных тенденций. Более того, несмотря на связи и самоидентификацию себя со своими регионами и провинциальными городами, служилые люди и городская элита всё равно ощущали себя частью центральной государственной системы. Провинциальный земский староста Кузьма Минин, так же как и его соратник, князь Дмитрий Пожарский, являются прекрасным примером носителей подобного сознания в Смутное время, что позволило им сыграть в событиях того времени решающую роль.

Во время постоянно сменяющих друг друга конфликтов внутри страны и внешних войн, которыми пронизана отечественная история, Россия, в принципе, не испытала проявлений серьёзных сепаратистских тенденций со стороны аристократии, но часто была вынуждена бороться за примирение с социальными группами, гораздо более решительно настроенными и бескомпромиссно защищавшими свой социальный статус. Только «мелкая рыбёшка», по мнению Гольдфранка, боролась за региональные ценности.

7.2.5. Дискуссия историков

Историков XIX столетия в связи с проблемой эволюции знати, более всего, интересовала проблема: сохранила ли аристократия во второй половине XVII в. власть в государстве, или же утратила ее? Кто пришел на смену боярам и занял позиции во власти? В.О. Ключевский полагал, что аристократия сохраняла свое влияние в обществе и монополию в Боярской думе только до середины XVII столетия. С.Ф. Платонов, характеризуя московское правительство при первых Романовых, считал, что уже в период после Смуты аристократия (верхушечные группировки русского высшего общества) утратила свое подавляющее влияние, эпоха Смуты смела бояр с исторической сцены. Рядовое дворянство и “служилые люди”, напротив, усилили свое влияние на власть. В целом, в исторической литературе этого периода уже в достаточной степени сформировалось мнение о том, что на смену боярству к власти пришло дворянство.

Одновременно с этим, авторы XIX - начала ХХ вв., как пишет Г.В. Талина, отмечали и менее масштабное, но все же значимое перераспределение ролей во властной верхушке и в Боярской думе, связанное с усилением ближних чинов и начальников приказов. Владимирский-Буданов полагал, что появление различных мелких группировок в рамках Боярской думы на протяжении всего XVII в. способствовало ущемлению роли этого органа. По мнению Преснякова, ближайшее окружение царя: комнатные или ближние чины, руководители важнейших приказов стали теми силами, которые вместе с царем вырабатывали практические решения, на которых строилась государственная политика.

Впослереволюционный период историков продолжал интересовать вопрос

осущности и причинах перемен, происходящих в Боярской думе и правящей верхушке XVII века. Отмеченное предшественниками положение об усилении роли в государстве приказной верхушки нашло свое подтверждение и в трудах отечественных историков ХХ века. Эту тенденцию отмечали К.В. Базилевич,

86

С.К. Богоявленский, Н.С. Чаев, по мнению которых, в отличие от первой половины XVII столетия думные чины третьей четверти XVII в. стали управлять почти всеми важными приказами, что отразило процесс централизации управления. Н.П. Ерошкин характеризовал этот процесс как бюрократизацию Боярской думы и превращение из органа боярской аристократии в орган приказной бюрократии, что ослабляло самостоятельность Думы.

Однако О.Е. Кошелева полагает, что вопрос о борьбе боярства и дворянства, как в Боярской думе, так и вне ее, в историографии поставлен методологически ложно. Поскольку все дворянство нельзя “брать за одни скобки”, ведь эта группа отличалась противоречивыми интересами. Что же касается роли дворянства в Думе, то считать дворянство оппозицией господствовавшей там аристократии так же не следует, поскольку проникновение в Думу лиц незнатного происхождения происходило не вопреки, а по воле боярских группировок, в думные дворянские чины жаловались люди, тесным образом связанные с боярством. На деле борьба дворянства и боярства сводилась к давлению массы городовых дворян на правящие верхи, в состав которых входила и дворянская верхушка. По мнению Кошелевой, боярство и дворянство в России не составляли того равновесия сил, обладавших противоречивыми интересами, опираясь на которое русский абсолютизм мог упрочить свое положение.

По ее мнению, в Боярской думе дворянство имело представителей, поскольку в нее могла входить только наиболее привилегированная часть дворян, чьи интересы более совпадали с интересами боярства. Все нити управления государством находились в руках бояр. Самодержавие же в лице царей Алексея Михайловича и Федора Алексеевича опиралось на боярство и поддерживало его, жалуя аристократам чины, назначая на ответственные посты, увеличивая земельные богатства и повышая денежные оклады. Аристократия же, утратив в XVII столетии политическую самостоятельность, по мнению Кошелевой, была заинтересована в сильном самодержавном государстве, боярская правящая верхушка была частью самодержавия, а не силой противоречащей ему.

И.Ю. Айрапетян на материале 80-90-х гг. XVII - первой четверти XVIII в. так же сделала вывод о том, что феодальная аристократия наряду с другими группами господствующего класса была главной социальной опорой абсолютизма, а не препятствием его становления. Даже в период реформ Петра кадры аристократии использовались не меньше чем ранее, а больше, особенно после закона об обязательной службе. Однако это происходило без пожалования старым чином. Исчезли не аристократические роды, а старая чиновная лестница. Фамильные же кланы оставались устойчивыми с 1680-х гг. до 1713 г., что доказывают боярские списки и боярские книги. Такой подход к исследованию аристократии позволяет преодолеть взгляд на нее как силу консервативную.

Еще одной важной и спорной темой отечественной истории, которой непосредственно касается данное исследование, является проблема формирования социальной структуры российского феодального общества и роли в этом процессе представителей высшего общества. Социальный состав высшего общества неоднократно привлекал к себе внимание исследователей, которые пытались

87

как определить границы высшего общества, так и показать разницу положения социальных групп и подгрупп, относившихся к этому формированию. В настоящее время невозможно говорить о наличие единого критерия, который бы лежал в основе выделения тех или иных социальных подгрупп в составе высшего общества, нет и единых представлений о границах таких групп.

Правящему классу русского государства и вопросам структуры правящего класса в XVI-XVII вв. посвящена статья М.Е. Бычковой. Автор, вслед за Л.В. Черепниным, отмечает наличие сословных групп у русских феодалов, близких к сословиям других феодальных государств Европы, уже на момент ХIV-XVI вв., но признает и тот факт, что только в 80-е гг. XVII в. появились юридические нормы, закреплявшие права и привилегии отдельных групп феодалов. Критерием деления феодалов на социальные группы Бычкова считает занесение их фамилий в те или иные родословные книги, восстановленные на основании указов царя Федора Алексеевича.

С точки зрения этого автора первую значительную группировку феодалов составляли те лица, чьи роды были включены в старую родословную книгу. (Большинство исследователей, начиная с Н.П. Лихачева, видят в этой родословной книге Государев родословец 50-х гг. XVI в., в котором фактически были записаны княжеские и боярские семьи, принадлежавшие к Государеву двору). При пополнении родословной книги после отмены местничества к этому списку были добавлены те лица, которые в нее не были записаны ранее, но чьи роды в Государевом родословце фигурировали. В дополненном виде Государев родословец составил Бархатную книгу 1687 года.

Вторая и последующие социальные группы высшего общества оформлены документально не при пополнении старого родословца, а при создании новых в 80-е гг. XVII века. Вторую группу составили представители княжеских и “иных честных родов”, члены которых в XVII в. занимали высшие должности при дворе (бояре, окольничие, думные дворяне). В эту же родословную книгу и сословную группу попали те представители старых родов, служивших со времен Ивана Грозного и ранее, которые выполняли такие виды служб, считавшихся почетными, как службы полковыми и городовыми воеводами, службы в посланниках и пр., но в родословные книги до 80-х гг. XVII в. не попали. Это положение охватывало низшие слои Государева двора и рядовое дворянство.

Третью группу составляли начавшие при Романовых и бывшие “в полковых воеводах и в послах, и в посланниках, и в знатных каких посылках, и иных честных чинех, и в десятнях написаны в первой статье”. Четвертую группу составляли семьи, чьи представители дослужились до десятен “средней и меньшой статей”. К последней группе относились те представители господствующего класса, которые составляли московские чины, и те, кто вносился в специальную родословную книгу “из нижних чинов за службы отцов своих или за свои”.

Авторы, исследовавшие аристократию второй половины XVII-начала XVIII вв. в последнее время отошли от разделения феодалов на боярство и дворянство как две группы, обладавшие различными интересами, при которых боярство являлось противником усиления самодержавия, а дворянство, напротив, – опо-

88

рой этого процесса. В диссертационном исследовании О.Е. Кошелева заявляет, что группу правительственных верхов наряду с боярством составляло и думное дворянство. К этой же группе примыкало столичное дворянство, входившее в “государев двор”, поскольку представители этой категории в основном принадлежали к аристократическим родам. Боярство, думное и столичное дворянство были близки по социальным интересам.

Этот вывод не означает отсутствия разницы положения всех, кто входил в высшее общество. В его составе Кошелева выделяет не только бояр, думных и столичных дворян, но так же отмечает различия более мелкого плана, относящиеся к боярской категории. Вслед за современниками второй половины XVII столетия и историками XIX в. она выделяет среди боярства 16 фамилий имеющих право при пожаловании в Думу получать сразу боярский чин, а так же группу лиц, прошедших до пожалования в боярство окольничество. Если рассмотреть все перечисленные ранее категории, то становится видно, что фактором разделения этой социальной группы на более мелкие служит чин лиц, составляющих группу (боярин, думный дворянин, московский дворянин и пр.), а так же последовательность прохождения чинов (“из дворцовых в боярский чин”, “из дворцовых чинов в окольничие, и только затем в бояре”).

Д. Гольдфранк пишет, что московской правящей элите не хватало гарантий свобод по сравнению с европейской системой, однако представители высших и средних слоев общества считали, что это, используя американское расхожее выражение, их «дело», и в основном желали навсегда сохранить сложившуюся систему, правда без её тиранических проявлений. С другой стороны, землевладельческая элита в XVII в. стала приближаться к европейской знати.

7.3. Самодержавие и сословная структура

Однако, по мнению С.М. Каштанова, во главе процесса государственнополитической централизации в России находились различные слои класса феодалов, противоречия между которыми позволяли правительству вести политику балансирования, типичную для всех стран в период становления абсолютизма. Горожане долгое время оставались политически почти бесправными (кроме купеческой верхушки), а незначительная, но экономически наиболее сильная прослойка их стремилась стать землевладельцами; интересы ее нередко тесно переплетались с интересами приказных людей. Роль городов в политической жизни страны наиболее заметно обнаружилась в начале XVII в., в годы поль- ско-шведской интервенции.

7.3.1.Государственный доминант формирования сословий

Непрерывное расширение территории государства оказало огромное влияние на развитие общественных отношений в России. В результате этого, по мнению С.В. Леонова, социальные противоречия не привели к столь четкой поляризации сословий, как в Западной Европе. До поры до времени они частично снимались постоянным оттоком недовольных на окраины. Однако постоянный отток населения вынуждал государство как-то регулировать этот процесс, т.е. еще более расширять функции контроля. Отчасти поэтому отношения

89

между сословиями и государством были в России принципиально иными, чем на Западе. Сословное начало являлось не столько продуктом социальноэкономического развития, сколько вырастало из потребностей государства, контролировавшего развитие общества в целом. Формирование сословий проходило при активном участии государства, которое выступало как важнейший фактор формирования структуры общества.

Это современная интерпретация достаточно распространенной точки зрения. Во второй половине XIX в. возникла известная концепция «государственной школы» (С.М. Соловьев, Б.Н. Чичерин и др.) о закрепощении и раскрепощении сословий государством. Согласно ей в условиях господства натурального хозяйства, слабо развитого обмена мобилизация материальных и людских ресурсов могла производиться только за счет распределения повинностей между различными слоями населения. По ней, государство предстает как создатель сословного строя, как сила, стоящая над обществом, но одновременно выражающая его интересы. Эта оригинальная концепция русского исторического процесса во многом не утратила своего значения до настоящего времени. Многие западные исследователи придерживаются схожих взглядов на роль государства. Ф. Бродель отмечает, что «в России главным действующим лицом было государство. Все зависело от его нужд, его задач и от огромной тяжести прошлой истории: три столетия борьбы против татар... значили больше, чем столетняя война в генезисе самодержавной монархии Карла VII и Людовика XI».

7.3.2.Структура сословий

Сословный строй России, по определению С.В. Леонова, отличался сложностью и относительной неупорядоченностью. Существовали три основные, внутренне неоднородные категории населения, различавшиеся по характеру государственных обязанностей, а также многочисленные промежуточные группы. Это служилый «класс» (своего рода макросословие) и два тяглых — посадский (городской) и крестьянский. В свою очередь, крестьяне делились на дворцовых, владельческих (живших на землях феодала, монастыря) и «черных» (государственных), посадские — на высших, средних и младших людей, согласно размеру тягла и зажиточности. Между тяглыми крестьянами и посадскими существовал значительный промежуточный слой вольных, или гулящих, людей, которые не несли повинностей в пользу государства. В их число входили «захребетники», не имевшие своего хозяйства и работавшие по найму, а также не приписанные к тяглу родственники тяглецов.

Служилый «класс» также состоял из весьма разных элементов. Его основой явился удельный двор московского великого князя, включавший в себя боярскую аристократию, различные слои служилых людей. По мере складывания государства к нему присоединялись удельные и великие князья со своими служилыми людьми, а также некоторыми выходцами из неслужилого «класса» (слуги, духовенство и т. д.). Промежуточным слоем между служилым и посадским населением были стрельцы, пушкари, казенные плотники, кузнецы и т.д.

Одним из способов организации обороны на южных и юго-восточных окраинах государства стало привлечение пограничного населения к особой сто-