из электронной библиотеки / 485452197026461.pdf

 сменам типов статусности: ритуалы перехода – последовательное прохождение стадий жизненного пути (от рождения до смерти), связанные с потерей прежней идентичности и приобретением новой, сменой социальных характеристик (ритуалы инициации – взросление, переход в новую статусность).

Втрадиционной культуре ритуальные действия органично вплелись в обрядовую культуру народа как неотъемлемая часть символического единства культуры. В таком контексте ритуал стал пониматься как форма социальнокультурного санкционированного, упорядоченного символического поведения, совокупность регулярно совершаемых действий и их установленный порядок.

Ритуалы могут быть рассмотрены и как стереотипизированные формы поведения, «жесткие программы, функционирующие в сакральном центре культуры, от правильности выполнения которых зависит само существование этой культуры и народа» (А.П. Садохин).

Вотличие от ритуала, обряд предполагает совокупность символических стереотипных коллективных действий, воплощающих культурные идеи, представления, нормы и ценности и вызывающих определенные коллективные чувства. В соответствии с этим в традиционной культуре русского народа утвердились два основных вида празднично-обрядовой художественной культуры: календарно-земледельческого круга (годового цикла) и семейнобытового назначения (социальные).

Обычай же трактуется как воспринятая из прошлого форма социокультурной регуляции деятельности и отношений людей, которая воспроизводится в определенном обществе и является привычной (немотивированной) для его членов. Уместным будет вспомнить замечательные выводы русского этнографа В.И. Пассека: «Обычаи народа в обширном смысле есть сокровищница его прошедшего, его знаний, философии, медицины, всей его жизни, его особенности и самобытности. Без этой особенности народ был бы бесхарактерен, несчастен, ничтожен. Доколе жив и силен народ, до того времени живы и сильны его обычаи. Они могут выдержать вековую борьбу с противодействием людей, даже природы, и гибель их, без замены другими чисто народными обычаями, служит предвестником гибели народной...

Напрасно думают иные писатели уничтожить обычаи – как предрассудки и заблуждения народа. В народе есть высокая философия, которой он учится, правда, не в школах, есть бессознательные знания, которые часто идут впереди наук, как знания магнетизма, предания о переворотах земли и др. ...Худо человеку без собственного характера, горе народу без национальности. Эта национальность, более всего выражаемая и хранимая обычаями, составляет часть жизни целого человечества: каждый народ в этом отношении дополняет один другого, и доколе существует, составляет необходимое звено в неразгаданной цепи человечества».

Обычаи народа являли собой следствие бессознательного, немотивированного действия и, по мнению большинства этнопсихологов,

закреплялись в категориях парадигмы сознания, его структурных

31

составляющих – картине мира и кодексе поведения, – определяя само понятие ментальности, напрямую соотносимое с национальными характеристиками.

Ритуалы, обряды и обычаи воспринимаются как неписаные нормы народного жизнеустройства – правила поведения, ожидания и стандарты, регулирующие поведение членов этноса, общественную жизнь в соответствии с ценностями определенной культуры, консолидирующие и стабилизирующие жизнь всего этноса. Возможно, поэтому наряду с традицией они выполняют функции социокультуной регуляции поведения и сознания людей, находят свое непосредственное воплощение в законах, морали, этике, эстетике, религии и т.д.

Все единство материи культуры может быть осмыслено в целом как система знания и философия жизни народа, находящаяся в пространственно-временной передаче поколений, в основе которой лежит культурная ценностная парадигма. «Культура постоянно регулирует нашу жизнь. С момента нашего рождения и до самой смерти, сознаем мы это или нет, на нас оказывается постоянное давление, принуждающее нас принимать определенные типы поведения, выработанные другими людьми», – писал К. Клакхон. Но в основе этого давления лежат ценности, подчеркивал ученый, как «осознанное или неосознанное, характерное для индивида или группы индивидов (индивидуальных или групповых) с учетом возможных средств и способов действия». Личностные или коллективные ценности, безусловно, выполняют функцию стандартов, определяя всю меру долженствования и соответствия некоему идеалу. Однако в традиционном мире ценностно значимыми могут служить лишь те установки, которые согласуются с жизнью всего народа, с его мировоззренческими убеждениями в соединении с устремлениями отдельного носителя культуры, они рождают «концепцию, определяющую поведение» (К. Клакхон). Ценности культуры должны быть рассмотрены как общие представления, разделяемые большинством ее носителей относительно желаемого, правильного и полезного. В таком контексте и сама культура осмысливается как вся совокупность духовных и материальных ценностей.

Ценности помогают человеку дифференцировать окружающие явления, разделяя идеальное от существующего, красоту от безобразия, допустимое от запретного. Не случайно, в зависимости от реализации критерия значения, ценности подразделяют на витальные (жизнь, здоровье, безопасность), социальные (статус, профессия, семья, терпимость, независимость, равенство), политические (свобода выбора, законность, порядок, право, мир), моральные (добро, любовь, милосердие, справедливость, честность), эстетические (красота, гармония, мера), религиозные (вера, благодать, смирение). В разные исторические промежутки времени можно было наблюдать доминирование той или иной группы, но в каждый временной отрезок преимущество в контексте культуры оказывалось на стороне организующих – социальных (общественно значимых) ценностей, которые, в свою очередь, включали центральные категории религиозных, этико-эстетических, моральных предпочтений народа.

Следует заметить, что хотя ценностные категории формируются в процессе жизнедеятельности народа, развиваются на основе его собственного опыта и

32

традиций, унаследованных от предшествующих поколений, существуют закрепленные в культуре традиционные ценности (фундаментальная мировоззренческая основа жизни народа). В русской традиционной культуре к ним относятся центральные непреходящие этнические категории – «земля», «дом», «семья», «вера», «труд». Первотворцом, «создателем ценностной системы земледельческого мира», основным носителем и хранителем традиционной русской культуры, справедливо подчеркивает А.С. Каргин, было крестьянство.

Знания в традиционной культуре могут быть осмыслены в качестве проверенного общественно-исторической практикой результата процесса познания, зафиксированного в культуре в форме представлений, понятий, суждений и аксиом. Жизненные установки русского народа базировались на знании религиозном и эмпирическом (опытном). Последнее характеризовалось познанием окружающего мира (природы, земли, космоса, пространства, человека, его быта) в результате как личностного, так и коллективного, непосредственного, так и опосредованного информационного освоения окружающего пространства.

Практические знания имели уникальную природу не только своего появления (в ранний период исторического времени многие из них носили иррациональный характер), но и повторяющуюся устойчивость характеристик – связь с материальным/предметным миром (рациональность). Последнее позволяет ученым говорить о соединении в когнитивной (познавательной) системе традиционной культуры одновременно нескольких парадигм: мифологически-религиозных представлений о мире и практического знания (умений, навыков), полученных в результате непосредственной трудовой деятельности. При этом именно вторая группа расширялась и изменялась с течением исторического времени, приобретая более сложную, разновекторную систему представлений о мире вещей. Религиозные представления (о происхождении мира, появлении человека, «сути и мере всех вещей»), напротив, представляли собой жесткую фиксированную систему, предполагающую только форму передачи и исключающую любое вмешательство и тем более трансформацию в своей сакральной глубине. Однако изменчивость этой области эмпирического знания также достаточно условна, поскольку лишь количественное накопление эмпирического материала давало основание к внесению корректив в знание практическое, что и обусловливало относительную стабильность (статичность) всей информационной системы традиционной культуры, гарантом и хранителем которой была традиция. Составными частями когнитивного базиса культуры закономерно выделяют астрономию (знания о космосе, космических телах и образуемых ими системах), агрономию (знания о правилах обработки земли), метеорология (представления о погодных явлениях), метрологию (представления об измерениях, единстве и точности знаний о параметрах окружения), медицину (знания о здоровье, болезнях, лечении и их предупреждении) и т.д.

33

Рациональные знания русской традиционной культуры можно лишь условно разделить на знания о мире и человеке, поскольку вся понятийная область постижения окружающего мира непосредственно или опосредованно соотносилась с человеком, частями человеческого тела или характером трудовой деятельности (длина могла иметь не только пространственную, но и временную детерминанту: длина тени человека становилась неотъемлемым компонентом солнечного определения времени; меры объема или длины носили анатомические характеристики человеческого тела).

Уже раннеисторические наблюдаемые природные явления естественным образом начинали выражать характеристики образа жизни народа, его быта, труда: созвездие «Плеяды» именовалось – «Решето», «Лапоть», «Курица с цыплятами»; пояс в созвездии Орион – «Коромысло» и «Грабли»; созвездия Большой и Малой Медведиц – «Воз», «Телега», «Большой Ковш». Положение светил на небе (звезд и созвездий) позволяло счислять краткосрочные (минуты) и долгосрочные (годичные циклы) отрезки времени.

Система пространственных знаний дополнялась метрологическими наблюдениями. В метрологии утверждается система мер линейных (коса, копье, весло); объема (при этом категория измерения напрямую связывается с человеческим телом): глоток, кус, щепоть, наперсток, горсть, пригоршня; меры длины: пядь, стопа, локоть, шаг, сажень; расстояния, связанные с пахотой: гон, веретень; и слышимостью человеческого голоса: верста и т.д.

Практической значимостью и точностью измерения, по сути, отличались только меры веса, соотносимые с конкретными измерительными единицами: золотник – одноименная золотая монета, использовавшаяся как гирька, на который приобретались дорогостоящие товары, зачастую употреблявшиеся в хозяйстве в малых количествах («мал золотник, да дорог» могли сказать в разный период исторического времени о чае, кофе, сахаре, табаке); лот, равный трем золотникам; мера товаров, приобретаемых в большем количестве, – фунт и производные от него – осьмушка, четверик, батман; пуд, без которого, как отмечает Ю.А. Федосюк, «крестьянское хозяйство просто не мыслилось».

Отдельного изучения сегодня требует система агрономических знаний, основанная в русской традиционной земледельческой культуре на практических знаниях в области предсказания погоды. От них напрямую зависело начало земледельческих работ, проведение профилактических мероприятий по выращиванию урожая и, собственно, сам результат, лежащий в основе тяжелого труда землепашца – урожай. Наблюдения над природными явлениями, очередностью смены времен года, особенностями протекания сезонов нашли непосредственную форму фиксации в земледельческом календаре, в своей совокупности создавшем систему долгосрочных, среднесрочных и краткосрочных примет. И если первая группа характеризовалась достаточной удаленностью от непосредственной реализации практического знания (долгосрочная примета), то вторая и третья группа примет отличалась относительной близостью к воплощению в жизни человека, предвещая непосредственную смену состояний природы или спонтанно возникающее природное явление («если на Благовещенье (7 апреля) теплая

34

ночь – быть теплому лету», «если на Благовещенье лил дождь – уродится неплохая рожь»; «если журавль отлетит к третьему Спасу (28 августа), то на Покров (14 октября) будет морозно»; «на Сретенье (15 февраля) снежок – весной дожжок»; «если на Сретенье тихо и красно, то летом будут хороши травы»; «если на Сретенье петух не напьется воды, то зима будет продолжаться долго», «сильна роса на Ивана (праздник Ивана Купала – 7 июля) – к урожаю огурцов», «на Иванову ночь звездно – много будет грибов», «если в Иванов день будет гроза, то орехов уродится мало»; прилет грачей – наступление весны; низкий полет ласточки – дождь). В переломные дни года (Благовещенье, Троица, Спас и т.д.) строили прогнозы о благополучии будущего года, хорошего урожая.

Приметы становились предпосылкой формирования отдельных направлений устного народного творчества (малых жанров фольклора: пословиц, поговорок, загадок). Поговорка «Никола весенний лошадь откормит, а осенний на двор загонит» как нельзя лучше отражала весь ход хозяйственных работ крестьянина в соответствии с природно-климатическими условиями. (Никола зимний (6 декабря) знаменовал приготовление к Святкам, Никола вешний (9 мая) начинал сев хлебов, Никола осенний (9 сентября) прекращал выпас скота в ночное).

Знание окружающего мира, получаемое в традиционной культуре посредством самого человека, дополнялось и познанием себя в антропологическом и субстанциональном смыслах. Первой категорией относительно точного знания (и зачастую неизменно закрепляемого в культуре знахарства, а позже и профессиональной медицине) являлась народная медицина. Представляя собой совокупность знаний о болезнях, методах и средствах их лечения, медицина становилась частью иррационального (ритуалы, обряды, магического действа: например, обязательность купаний матери и младенца в отварах трав в родильном обряде, снятие порчи, изготовление приворотного зелья – в магии) и рационального лечения (не только человека, но и животных, что послужило мощным толчком развития ветеринарии).

Как справедливо замечают В.С. Жидков и К.Б. Соколов, именно такое знание и можно назвать духовно-практическим, оно заставляло не только действовать на основе эмпирического опыта (знания о целебной силе трав, времени их сбора, сочетании и т.д.), но и учило «тому, как следует относиться к этому миру, другим людям и самому себе». Потому едва ли не центральным элементом этого типа знания оказывается «формулировка и демонстрация обобщенных образов поведения и мышления, для чего избираются не абстрактно-понятийные средства, но наглядно-образные – легенда, притча, культовые изображения, ритуальные действия». И действительно, отчасти именно эти представления о всемогущих силах природы (флоры и фауны) рождали представления о цветущем папоротнике, оборотнях и русалках. Каждое из них констатировало не только и не столько контакт с окружающим миром, но соединение пространственно-временных категорий с сущностными

35

категориями природного мира. Духовный компонент медицины и сегодня находит свой способ выражения в формуле «не навреди».

Народная медицина в традиционной культуре русского народа, в конечном счете, сложилась своеобразной триадой, отмечали В.С. Жидков и К.Б. Соколов, состоящей из собственно народной медицины (многовекового народного лечебного опыта), знахарской медицины (священных лечебных ритуалов) и письменно-традиционной медицины (трактатов, травников, атласов).

Народное знание явилось одним из способов выражения народной мудрости, основание зарождения научных представлений о макро- и микрокосме, сути и сущности человеческой жизни и мире. По мудрому изречению М.О. Гершензона, в своих знаниях «народ… не только ребенок, но и старик, ребенок по знаниям, но старик по жизненному опыту и основанному на нем мировоззрению: «у него есть… идеи и религиозно-метафизические верования, … уясняющие смысл жизни и дающие силу жить».

Обряды, обычаи, ритуалы, знания, ценности в единстве своего проявления в культуре становятся уникальным культурным наследием, основанием художественного творчества народа, передающимся из поколения в поколение и сохраняющимся в течение длительного времени посредством традиции.

Традиционная культура русского народа основана на традиции. Как и понятие «менталитет», традиция – категория вневременная, связующее звено между прошлым и будущим. Вместе с тем, и традиция, и менталитет, и этнический характер, представляя собой набор этнодифференцирующих признаков народа, крайне детерминированы объективными и субъективными факторами. Условно устойчивые компоненты, относимые учеными в большей степени к неизменным, статичным (а традиция (в узком значении) означает принципиально неизменное, передаваемое из поколения в поколение знание), в характеристиках народа подразумевают подвижность и изменение в длительном временном промежутке.

Этническая традиция, как и этнос, считают ученые, представляет «динамическую систему» (Л.Н. Гумилев), имеет обязательную форму причинно-следственной взаимосвязи:

с циркуляцией информационных потоков (информационная теория этносов Н.Н. Чебоксарова и С.А. Арутюнова), где традиция осмысливается как этнический фильтр, лимитирующий восприятие информации;

с природно-территориальными, социально-экономическими, государственно-правовыми и биологическими воздействиями (дуалистическая концепция этноса как «этносоциального организма» Ю.В. Бромлея);

с историко-географическими, природными факторами (пассионарная теория этноса Л.Н. Гумилева). Правда, по словам С.Б. Лаврова, «воззрения Л.Н. Гумилева – это далеко не традиционный географический детерминизм, а очень сложная система, в которой взаимодействуют не локальные объекты, а Космос и биосфера Земли в целом. В этой системе представлен весь комплекс взаимоотношений этноса и «его» ландшафта».

36

Неоднозначным понятие «традиция» остается и в терминологии. Оно вбирает в себя как достаточно устойчивые, так и противоположные по содержанию обыденные представления.

В терминологии «традиция» имела достаточно широкий речевой смысл: как то, что перешло от одного поколения к другому, что унаследовано от предшествующих поколений (идеи, взгляды, вкусы, образ действий); или как исторически сложившиеся и передаваемые из поколения в поколение обычаи, нормы поведения, взгляды и т.п. Не случайно, традиция понимается и как «исторически сложившиеся и передаваемые из поколения в поколение обычаи, нормы поведения, взгляды, вкусы и т.п.,… неписаный закон в поведении, быту; обычай, обыкновение, …закрепившаяся норма чего-то» и даже «устная передача каких-либо исторических сведений, предание (от лат. traditio – передача)». Таким образом, традиция изначально соотносилась со стереотипом деятельности (жизни) и категориями творческими (идеалом).

Человек, рожденный в традиционной культуре, сразу попадал в поле действия сложившихся, не обсуждаемых норм и правил, которым он должен был неукоснительно следовать. Причем регламентации подвергались все сферы жизни человека – от сакральных, смыслообразующих, деятельностных компонентов (картина мира, представления о жизни и смерти, религиозные воззрения) до обыденных, повседневных забот, связанных с тем, что и как есть и пить, во что одеваться, как проводить праздники и будни, каким образным содержанием наполнять свой быт. Механизм действия традиции обладал и продолжает обладать способностью возрождать и одновременно трансформировать эти утвержденные в истории культурные стереотипы и формы. По сути, в этой трансляции и обретает свою жизнь и смысл любое определение феномена культурной традиции. Традиция, можно сказать, становится основой представления и о самой культуре, и родовым понятием философии культуры и бытия народа, имеющим «статус фундаментальной категории… определяющей универсальное измерение культуры». С точки зрения изучения традиции как действенного механизма, можно с уверенностью утверждать, что традиция помогает выживать всей системе жизнеобеспечения народа, обеспечивает ее адаптивность, т.е. ее способность к самосохранению «по принципу обратной связи в соответствии со средой».

Вместе с тем, традиция, как отмечалось учеными, имеет двойственный характер. С одной стороны, она заключает в себе опыт предшествующих поколений, с другой, она представляет собой модель поведения будущих поколений.

Необоснованными, с нашей точки зрения, звучат размышления об узости и косности традиции. Традиция никогда не «дана» – традиция всегда «создается». Постоянно идет процесс переоценки элементов наследия, в котором одни элементы отходят на второй план, другие – выходят на первый. Традиция – всегда оценка и отбор, она может быть использована в деятельности как «потребителей», так и творцов культуры. Традиция всегда связана с отбором культурологического материала, поскольку сохраняется и передается только то, что представляется наиболее важным и ценным для той или иной этнической

37

общности, что способствует лучшей адаптации к определенной социальной среде.

В основе традиции, безусловно, лежит, стереотип поведения, основанный на мировоззренческих устоях, формах общежития и хозяйствования народа. При этом изменение лишь одного из ее составляющих ведет к необратимой трансформации целого. Последнее рождает и в этнологии, и в культурологии расширение терминологического понимания традиции как явления подверженного различного рода периферийным изменениям, но при этом не теряющего внутреннего содержательного ядра, отражающего суть самой традиции (внутренний механизм ее действия). Традиция включает в себя элементы, неизбежно возникающие с течением времени в соответствии с его запросами, требованиями социокультурной ситуации (как правило, это происходит в мягкой форме – путем рекомбинаций найденного и постепенного накапливания «мутаций» (Л.Н. Гумилев) в традиционных видах деятельности). Эта характеристика отражает содержание традиции как таковой, подчеркивает Т.И. Бакланова, вычленяя ее «креативные (творческие)» и «консервативные» составляющие.

Генезис русской культуры

Изменения являются необходимым следствием жизни культуры. Культура, по словам Ю.М. Лотмана, «всегда связана с историей, всегда подразумевает непрерывность нравственной, интеллектуальной, духовной жизни человека, общества и человечества. И потому, когда мы говорим о культуре нашей, современной, мы, может быть, сами того не подозревая, говорим и об огромном пути, который эта культура прошла». Изменения культуры обязательны, поскольку они являются полноценной формой жизни народа, его появления, развития и настоящего бытийного состояния, подверженного действию внешних и внутренних этногенетических процессов. «Каждая культура есть осадок истории… принимает только те аспекты прошлого, которые, обычно в измененной форме и с измененным значением, выживают в настоящем», – пишет К. Клакхон. Таким образом, изменения равноценны самому пониманию жизни народа и жизни культуры. Развитие и изменение основных категориальных черт культуры в культурологическом знании принято называть генезисом культуры (от лат. Genesis – изменение, развитие) – происхождением, возникновением; процессом образования и становления развивающегося явления.

Рассмотрению вопроса генезиса культуры посвящено немало исторических, этнологических, культурологических разработок. По сути, вопрос является одним из наиболее сложных, но одновременно, фундаментально важных для развития всей культурологической науки и понимания ее существенных категорий. Выведение закономерностей исторического развития отечественной национальной культуры приводит к синонимизации понятий «генезис» и «социодинамика» культуры, когда под социокультурной динамикой понимается процесс развертывания отечественной культуры во времени и пространстве и

38

во взаимосвязи с социальной организацией, социальными переменами и социальными потрясениями, которыми так богата отечественная история.

Понятие «социодинамика» происходит от соединения латинского слова «социум» общество и греческого «динамика», что означает состояние движения, ход развития. При рассмотрении социокультурной динамики речь идет об изменениях, которые происходят в культуре под воздействием внешних и внутренних сил. Изучение социодинамики культуры имеет огромное значение для понимания изменений, постоянно происходящих в обществе.

В ходе теоретического осмысления динамики культуры и общества были разработаны различные модели социокультурных динамических процессов: эволюционная (Г. Спенсер, П. Тейяр де Шарден); циклическая (О. Шпенглер, А. Тойнби, Л.Н. Гумилев); волновая (П. Сорокин).

Эволюционная модель развития предполагала наличие исторических вех, осмысливаемых как этапное развитие культуры, «точки роста». О драматическом характере русской истории писали Л.П. Карсавин, В.В. Розанов, В.С. Соловьев, Е.Н. Трубецкой, И.В. Кондаков, А.П. Панарин. Кардинальными моментами русской истории на разных этапах развития исторической науки признавались Крещение Руси, начало татаро-монгольского ига, создание Московского царства и утверждение самодержавия, религиозный раскол и начало Петровских реформ, крестьянская реформа 1861 года, Октябрьская революция 1917 г., начало либерально-демократических реформ в эпоху перестройки 1991 г.

Традицию циклического видения, или паттерна, истории ярко и убедительно продолжил Н.Я. Данилевский. Фундаментальная, сущностная реальность истории, ее «естественная система» выступала у Данилевского в виде культурно-исторических типов – особых, достаточно устойчивых общностей или объединений народов. Культурно-исторический тип в качестве «высшей исторической единицы» характеризовался одним, отдельным или группой родственных языков; политической независимостью; неповторимостью и независимостью своих цивилизационных начал; разнообразием входящих в него этнографических элементов; определенной, всегда ограниченной суммой сил для самореализации, для практического осуществления «своих идеалов правды, свободы, общественного благоустройства и личного благосостояния». В каждом культурноисторическом типе выделялись определенные ступени развития. Здесь Данилевский рассуждал, проводя аналогию с жизненным циклом человеческого организма, животного и даже растения. Таким образом, все культурно-исторические типы, как и народы их составляющие, «нарождаются, достигают различных степеней развития, стареют, дряхлеют и умирают». Культурно-историческая типология общественного развития являлась основой, базой для всех остальных его дифференциаций, включая и внутритиповые ступени развития. При этом каждый культурно-исторический тип вносил свой, по необходимости ограниченный и односторонний вклад в многообразно единую цивилизационную жизнь человечества. Ведь «прогресс состоит не в том, – отмечает в данной связи Н.Я. Данилевский, – чтобы всем идти в одном

39

направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в разных направлениях...».

Циклические изменения как один из вариантов динамики культуры имеют место в каждой культуре, хотя и в разных масштабах. Русскому народу эти изменения были присущи в особенно сильной степени. Эта цикличность российской истории дала основание ряду мыслителей выявить «маятниковые» построения попыток реформации (А. Янов) или «инверсию» периодов социополитического развития (А. Ахиезер). При этом следует помнить, что в ходе циклических, или же инверсионных процессов, ни один элемент культуры не исчезает, вновь появляется на исторической арене в условиях, выступающих предпосылками его появления.

Инверсионный характер, по мнению некоторых исследователей, для этнической культуры носили введение христианства, проведенное по инициативе центральной (княжеской) власти и повлекшее за собой ниспровержение славянских идолов, смена столиц, типов власти и социальнополитического устроения, символизировавших собой радикальный отказ от прежнего достояния. Инверсию огромного масштаба российское общество претерпело, считает А. Ахиезер, в период авторитарного правления Ивана Грозного, стиравшего остатки феодальной раздробленности, что привело к общему срыву в устроении российской жизни в начале XVII в. – в период, названный Смутным временем, и в модернизационный период репрессивной политики Петра I. Лишь XIX век принес устойчивую тенденцию к самоопределению русской культуры. Новая крупномасштабная инверсия, по мысли ученого, охватила все российское общество в начале XX в.

Современная парадигма (др. греч. Paradeigma – «пример», «образец») культурологического мышления, отмечает Ю.П. Тен, раскрывает весь диапазон понимания культуры как всеобщего процесса духовно-материального развития, соотносимого с культурой «всечеловеческой» (Н.Я. Данилевский), и жизненными смыслами отдельных сообществ, создающих основы существования относительно малых в мировых масштабах групп.

История России закономерно видится исследователям вопроса как совокупность культурно-исторических парадигм, духовно-нравственных смыслов. Не случайно, Н.А. Бердяев выделял в российской истории чередование «разных Россий», понимаемых как смену разительно отличающихся друг от друга культурно-исторических парадигм или стилей культуры: России Киевской, России татарского периода, России Московской, России Петровской, императорской, и, наконец, новой советской России. В своей знаменитой работе «Истоки и смысл русского коммунизма» (1937) философ писал: «Историческая судьба русского народа была несчастной и страдальческой, и развивался он катастрофическим темпом, через прерывность и изменение типа цивилизации. В русской истории, – продолжал мыслитель, – ... нельзя найти органического единства». Сменяя друг друга, исторические пласты накладывались, не образуя органического единства и преемственности, а русский народ переживал «катастрофические изменения

40