Участники торгов не защищены от внезапного прекращения исполнительного производства

Должником были оспорены торги по реализации имущества. Суды первой и апелляционной инстанций в признании торгов недействительными отказали. Было установлено, что должник по квитанции оплатил указанную в исполнительном листе сумму долга в Сбербанке, который платежным поручением перечислил названные денежные средства на расчетный счет отделения Федеральной службы судебных приставов. Однако на момент поступления постановлений судебного пристава-исполнителя торги уже были проведены, оформлен протокол заседания комиссии по проведению торгов, определен победитель. Кроме того, должником не представлено надлежащих доказательств извещения об отзыве с торгов имущества организатора торгов.

Отменяя судебные акты нижестоящих судов, окружной суд указал следующее.

Исходя из положений Закона об исполнительном производстве, целью реализации на торгах имущества должника является погашение задолженности последнего в случае отсутствия у него денежных средств, достаточных для погашения задолженности.

Исполнение должником обязательства по погашению долга послужило поводом для принятия судебным приставом постановлений об отложении исполнительных действий и об отзыве имущества должника с торгов.

Несмотря на то, что названные постановления своевременно не были получены организатором торгов, следует признать, что ко дню проведения торгов исполнительное производство, в рамках которого они проводились, окончилось фактическим исполнением, что следует из пункта 1 части 1 статьи 27 Закона об исполнительном производстве.

Проведение торгов по реализации имущества должника и заключение договора с его победителем при наличии факта добровольного погашения должником задолженности не отвечает правовой цели проведения торгов в порядке Закона об исполнительном производстве и не может служить мерой принудительного исполнения по смыслу статьи 45 указанного закона (постановление ФАС Северо-Западного округа от 24.04.2009 по делу № А56-44583/2006, определение ВАС РФ от 10.07.2009 по делу № А56-44583/2006).

 

ЛИЧНЫЙ ОПЫТ

Компании удалось отстоять у налоговой инспекции недоимку на сумму более 176 млн руб.

Суд признал недействительными решения о взыскании недоимки, пени и штрафа на сумму более 176 млн руб. в связи с тем, что защите удалось доказать, что налоговая инспекция нарушила процедуры принудительного взыскания недоимок. Кроме того, инспекции было отказано в удовлетворении требования о взыскании с компании налоговых платежей в судебном порядке.

  Роман Александрович Ремидовский, адвокат, руководитель департамента по корпоративным спорам ММКА [e-mail]

Фабула дела

В обществе была проведена выездная налоговая проверка и по ее результатам вынесено решение от 17 февраля о привлечении общества к ответственности за совершение налогового правонарушения. В соответствии с этим решением обществу было предложено добровольно погасить недоимку, пени и штраф на общую сумму более 176 млн руб. Решение вступило в силу 1 июня.

На основании указанного решения налоговая инспекция 24 июня выставила в адрес общества требование № 1 об уплате налога, сбора, пени, штрафа. В соответствии с этим требованием обществу предложено в добровольном порядке уплатить сумму более 3,5 млн руб. в срок до 25 июня, хотя требование было получено обществом только 29 июля.

Поскольку указанное требование не было исполнено обществом, налоговая инспекция вынесла решение № 1 о взыскании налогов, сборов, пеней, штрафов за счет денежных средств на счетах общества в банках.

Кроме этого, 2 июля в адрес общества было выставлено еще одно требование (№ 2) – об уплате налога, сбора, пени, штрафа, в соответствии с которым обществу предложено до 23 июня уплатить пени по налогу на прибыль и налогу на добавленную стоимость, налог на имущество и пени по нему на общую сумму более 172 млн руб. Из этого требования усматривалось, что оно вынесено на основании решения от 17 февраля.

В связи с неисполнением требования № 2 в добровольном порядке в установленный срок, налоговая инспекция также вынесла решение № 2 о взыскании налогов, сборов, пеней, штрафов за счет денежных средств на счетах налогоплательщика.

Не согласившись с актами налоговой инспекции, общество обратилось за защитой к адвокату Московской межрайонной коллегии адвокатов Роману Ремидовскому, который подал в суд заявление о признании незаконными требований инспекции № 1 и 2 об уплате налога, сбора, пени, штрафа, а также решений № 1 и 2 о взыскании налогов, сборов, пеней, штрафов за счет денежных средств налогоплательщика на счетах в банках.

«Проанализировав материалы дела, мы пришли к выводу, что, предъявляя требования в нарушение сроков, установленных Налоговым кодексом РФ, налоговая инспекция существенно нарушила процедуру принудительного взыскания и лишила организацию возможности добровольно исполнить обязанность по внесению налоговых платежей» – рассказывает Роман Ремидовский.

Нарушение налоговым органом сроков предъявления требования не влечет его недействительность

При разработке правовой позиции по делу представитель налогоплательщика исходил из следующего.

Требование об уплате налога по результатам налоговой проверки должно быть направлено налогоплательщику в течение 10 дней с даты вступления в силу соответствующего решения (п. 2 ст. 70 НК РФ).

Требование об уплате налога может быть передано лично под расписку, направлено по почте заказным письмом или передано в электронном виде по телекоммуникационным каналам связи. В случае направления требования по почте заказным письмом, оно считается полученным по истечении 6 дней с даты направления заказного письма (п. 6 ст. 69 НК РФ).

Во всех случаях требование должно содержать подробные данные об основаниях взимания налога, а также ссылку на положения законодательства о налогах и сборах, которые предусматривают обязанность налогоплательщика уплатить налог (абз. 2 п. 4 ст. 69 НК РФ).

Кроме того, Высший арбитражный суд РФ в п. 19 постановления Пленума от 28.02.2001 № 5 «О некоторых вопросах применения части первой Налогового кодекса Российской Федерации» разъяснил некоторые аспекты тех случаев, когда налоговым органом заявляется требование о взыскании пеней. Следует учитывать, что досудебное урегулирование спора состоит в указании налоговым органом в ранее направленном налогоплательщику требовании размера недоимки, даты, с которой начинают начисляться пени, и ставки пеней.

«В нашей ситуации очевидны нарушения установленных законодательством сроков со стороны налоговой инспекции. Поскольку решение от 17 февраля вступило в силу 1 июня, требование об уплате налога должно было быть выслано в адрес общества до 15 июня. Однако требование № 1 было направлено в адрес общества только 24 июня, а требование № 2 – 2 июля. При этом установить, на каком основании выставлено требование № 1, не представлялось возможным, а значит, оно недействительно в силу абз. 2 п. 4 ст. 69 НК РФ» – объясняет свою позицию Роман Ремидовский.

Существует положительная для налогоплательщика практика по вопросу несвоевременного направления налоговым органом требований об уплате налога. Как указал ФАС Центрального округа по одному из дел, нарушение налоговым органом установленного в п. 2 ст. 70 НК РФ срока направления требования об уплате налога и сбора является нарушением норм законодательства и влечет признание требования недействительным (постановление ФАС Центрального округа от 14.01.2010 по делу № А68-2100/09).

Абзацем 4 п. 4 ст. 69 Налогового кодекса РФ (в редакции, действовавшей в спорный период) предусмотрено, что требование об уплате налога должно быть исполнено в течение 10 календарных дней с даты получения указанного требования, если более продолжительный период времени для уплаты налога не указан в этом требовании.

Однако исполнить требования № 1 и 2 в установленный срок обществу не представлялось возможным, поскольку на дату получения этих требований установленный срок оплаты уже истек.

Согласно разъяснениям Высшего арбитражного суда РФ пропуск налоговым органом срока направления требования об уплате налога, установленного ст. 70 НК РФ, не влечет изменения порядка исчисления срока на принудительное взыскание налога и пеней (п. 6 информационного письма Президиума от 17.03.2003 № 71 «Обзор практики разрешения арбитражными судами дел, связанных с применением отдельных положений части первой Налогового кодекса Российской Федерации»).

В то же время оспариваемые решения № 1 и 2 были приняты налоговым органом до истечения срока, определенного законом для уплаты налога в добровольном порядке.

Цитата: «Требование об уплате налога по результатам налоговой проверки должно быть направлено налогоплательщику в течение 10 дней с даты вступления в силу соответствующего решения» (п. 2 ст. 70 НК РФ).

«В нашем случае, этот срок заканчивается до 15 июня, и считается полученным налогоплательщиком по истечении 6 дней с даты направления заказного письма, то есть 23 июня (п. 6 ст. 69 НК РФ), должно было быть исполнено налогоплательщиком в течение 10 календарных дней с даты получения указанного требования, то есть до 1 июля (абз. 4 п. 4 ст. 69 НК РФ). Следовательно, решения о взыскании № 1 и 2 должны были быть приняты не ранее 2 июля» – поясняет Роман Ремидовский.

С учетом изложенных обстоятельств адвокат общества констатировал в судебном заседании, что налоговый орган допустил существенное нарушение требований ст. ст. 46, 69 и 70 Налогового кодекса РФ, предъявляемых к содержанию направляемого налогоплательщику требования об уплате налога, сбора, пени, штрафа, а также порядку вынесения решения о взыскании налоговых платежей, которое повлекло за собой нарушение прав и законных интересов общества в сфере экономической деятельности.

Налоговый орган в судебном заседании возражал против удовлетворения требований, ссылаясь на возникновение у общества обязанности по внесению соответствующих налоговых платежей в связи со вступлением в силу решения от 17 февраля. Налоговая инспекция также указала на то, что налогоплательщик не исполнил данную обязанность добровольно, в связи с чем была начата реализация процедуры принудительного взыскания налога.

Налоговая инспекция не представила в судебное заседание по делу расшифровку по отдельным суммам налоговых платежей, указанных в требованиях № 1 и 2, что препятствовало проверке судом законности данных требований, а также выявлению корреляции сумм, указанных в требованиях, с суммами, содержащимися в решениях о взыскании. Это существенно затягивало судебный процесс.

«Я учел не только данное обстоятельство, но также и обнаружившееся несоответствие позиции ФАС Центрального округа, изложенной в постановлении от 14.01.2010 по делу № А68-2100/09, разъяснениям ВАС РФ, содержащимся в п. 6 информационного письма Президиума от 17.03.2003 № 71. Так, Высшая судебная инстанция указала, что пропуск налоговым органом срока направления требования об уплате налога, установленного ст. 70 НК РФ, не влечет изменения порядка исчисления срока на принудительное взыскание налога и пеней.

В результате я пришел к выводу о необходимости уточнения предмета требований. А именно, посчитал необходимым заявить отказ от заявленного иска о признании недействительными требований № 1 и 2. В связи с чем, считать предметом требований признание недействительными решения о взыскании № 1 в полном объеме и решения о взыскании № 2 в части взыскания более 3,5 млн руб. Принимая такое решение, я исходил из того, что изменение предмета требований не повлияет на цели, преследуемые обращением в суд» – поясняет свою позицию Роман Ремидовский.

Заявленные уточнения были приняты судом.

Суд пришел к выводу, что налоговая инспекция лишила общество права добровольно произвести оплату

Судом первой инстанции требования общества были удовлетворены в полном объеме. Позиция налогового органа во всех инстанциях осталась неизменной. При этом инспекция представила в апелляционный суд сведения о направлении налогоплательщику неких документов, полученных из Главпочтамта.

Суд, учитывая совокупные сроки, установленные ст. ст. 69, 70 Налогового кодекса РФ для получения требования и его исполнения, пришел к выводу, что инспекция заведомо лишила налогоплательщика права на добровольную уплату налогов, сборов, пеней, штрафов. При этом в требовании № 1 не указана недоимка, на которую исчислены пени, период начисления пеней, данные об основаниях их взимания.

По мнению суда, при данных обстоятельствах налогоплательщик был лишен возможности проверить и определить, за несвоевременную уплату какой суммы налога, по какому сроку платежа и за какой период начислены пени. То есть указанное нарушение ст. 69 НК РФ не позволило установить обоснованность и правильность их начисления и истребования. Суд апелляционной инстанции в своем постановлении указал также, что инспекцией не представлены доказательства наличия недоимки, на которую начислены пени. Кассационная инстанция оставила решение арбитражного суда первой инстанции без изменения, кассационную жалобу налоговой инспекции без удовлетворения.

В связи с признанием незаконными решений налоговой, она предъявила требование о взыскании с общества налога в судебном порядке

Налоговая инспекция не была удовлетворена выводами судов. И по этой причине сама обратилась в суд с заявлением к обществу о взыскании налога, пени и штрафа на общую сумму более 176 млн руб., которую ей не удалось взыскать с общества во внесудебном порядке.

Свои требования налоговый орган основывал на том, что в связи с признанием судом незаконными решений № 1 и 2 инспекция утратила возможность взыскания задолженности во внесудебном порядке.

При этом налоговым органом заявлено ходатайство о восстановлении срока на подачу указанного заявления, мотивированное тем, что срок оказался пропущенным в связи с рассмотрением в арбитражном суде первой и апелляционной инстанций заявления общества о признании недействительным решения от 17 февраля, а также заявления налогоплательщика о признании недействительными требований № 1 и 2 и решений о взыскании № 1 и 2.

В первом деле (№ А41-40532/10) окружным судом был установлен факт реализации инспекцией своего права на взыскание налогов, пеней и штрафов на общую сумму более 176 млн руб. во внесудебном порядке. Судом также констатировалось, что инспекцией не был соблюден установленный налоговым законодательством порядок принудительного взыскания налогов.

При рассмотрении одного из дел, Президиум ВАС РФ разъяснил, что в п. 2 ст. 45 и п. 3 ст. 46 Налогового кодекса РФ представлен исчерпывающий перечень случаев для обращения налогового органа в суд. Президиум ВАС РФ отметил, что вывод судов о том, что налоговые органы имеют право на обращение в арбитражный суд с заявлением о взыскании задолженности по налоговым обязательствам не только в случае пропуска срока, установленного п. 3 ст. 46 НК РФ, но и в других случаях нарушения порядка внесудебного взыскания налогов, предусмотренного ст. ст. 46 и 47 НК РФ, не основан на нормах действующего законодательства. Президиум установил, что право инспекции на взыскание налогов было реализовано ею во внесудебном порядке. По мнению Президиума ВАС РФ, признание недействительным постановления инспекции о взыскании налога за счет иного имущества налогоплательщика препятствует удовлетворению ее требования о взыскании налога в судебном порядке. Иное означало бы нарушение равновесия участников отношений, регулируемых законодательством о налогах и сборах (постановление Президиума ВАС РФ от 11.05.2010 по делу № А23-1650/09А-21-35).

В данном постановлении Президиума ВАС РФ также указано, что содержащееся в нем толкование правовых норм является общеобязательным и подлежит применению при рассмотрении арбитражными судами аналогичных дел.

Выводы, сделанные Президиумом ВАС РФ в названном постановлении, единообразно применяются в судебно-арбитражной практике (см.: постановления ФАС Центрального округа от 14.02.2011 по делу № А68-10103/07-2/14, от 15.06.2011 по делу № А54-3906/2010; Четвертого арбитражного апелляционного суда от 18.05.2011 по делу № А19-23725/10).

Срок может быть восстановлен только при наличии обстоятельств, препятствовавших своевременному обращению в суд

Ходатайство налогового органа о восстановлении срока на подачу заявления о взыскании с общества налога, пени и штрафа адвокат Роман Ремидовский счел необоснованным и не подлежащим удовлетворению, в том числе ввиду следующих обстоятельств.

Из материалов дела (№ А41-40532/10) видно, что решение от 17 февраля вступило в силу 1 июня. Поскольку арбитражным судом при рассмотрении этого дела установлено, что инспекцией нарушена процедура принудительного взыскания налоговых платежей, исчисление срока на принудительное взыскание налога и пеней следует производить в общем порядке, то есть без учета фактического направления и получения документов инспекции обществом. При таком исчислении срока заявление о взыскании с налогоплательщика налога, пени, штрафа должно было быть подано в суд до 10 января следующего года. Но этого сделано не было, то есть установленный законом срок инспекцией был пропущен.

В соответствии с п. 3 ст. 46 НК РФ пропущенный по уважительной причине срок подачи заявления может быть восстановлен судом. Однако, следует учитывать, что Налоговый кодекс РФ не раскрывает понятия уважительности причин пропуска срока, отдавая решение этого вопроса на усмотрение суда.

Цитата: «Перечень уважительных причин, которые являются основанием для восстановления пропущенного налоговым органом срока на обращение в суд, положениями налогового законодательства не определен, в связи с чем в каждом конкретном случае исходя из оценки представленных налоговым органом доказательств, суд определяет, являются ли причины пропуска срока на обращение в суд, приведенные Инспекцией, уважительными, т. е. объективно препятствующими налоговому органу реализовать предоставленные законодательством полномочия, направленные на поступление в бюджет соответствующих сумм налогов» (постановление ФАС Центрального округа от 11.08.2010 по делу № А64-6399/09).

«В данном случае налоговый орган не представил каких-либо доказательств, свидетельствовавших о наличии обстоятельств, объективно препятствовавших ему своевременно обратиться в суд с заявлением о взыскании с налогоплательщика причитающейся к уплате суммы налога» – заявляет Роман Ремидовский.

Довод налогового органа о том, что заявление не могло быть подано в суд, поскольку в арбитражном суде первой и апелляционной инстанций рассматривались заявления общества о признании недействительным решения от 17 февраля, а также заявления налогоплательщика о признании недействительными требований № 1 и 2, решений о взыскании № 1 и 2, не может быть принят во внимание по следующим основаниям.

Согласно вступившему в силу решению, лицу, в отношении которого вынесено решение о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения, направляется в установленном ст. 69 НК РФ порядке требование об уплате начисленных сумм (п. 3 ст. 101.3 НК РФ). Следовательно, основанием направления требования об уплате налога выступает вступившее в законную силу решение о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения. Соответственно, основанием для бесспорного взыскания налога является только истечение сроков исполнения требования об уплате налога. Иное налоговым законодательством не предусмотрено.

С момента окончания производства по делу были внесены изменения в примененные нормы

Федеральным законом от 27.07.2010 № 229-ФЗ внесены изменения в абз. 4 п. 4 ст. 69 НК РФ в части срока исполнения требования об уплате налога. Слова «10 календарных дней» заменены на «восемь дней». В редакции Федерального закона от 29.06.2012 № 97-ФЗ данный обзац изложен так: «Требование об уплате налога должно быть исполнено в течение восьми дней с даты получения указанного требования, если более продолжительный период времени для уплаты налога не указан в этом требовании».

Из материалов дела видно, что ни один из судебных актов, принятых по результатам разбирательств, на которые ссылался налоговый орган как на доказательство уважительности причин пропуска срока, не повлиял на действительность решения от 17 февраля.

Данное решение вступило в силу именно 1 июня. Обеспечительные меры, в период действия которых существовали юридические препятствия для осуществления инспекцией необходимых для взыскания действий, были приняты уже после истечения срока для обращения в суд с заявлением о взыскании с налогоплательщика причитающейся к уплате суммы налога. Так, определением арбитражного суда обеспечительные меры по заявлению налогоплательщика о признании недействительным решения от 17 февраля были приняты только 18 марта следующего года.

«Сама по себе правовая неопределенность по вопросу о квалификации деятельности налогоплательщика или налогового органа, которая была устранена по результатам рассмотрения соответствующих дел, при условии оставления судами без изменения решения о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения, не могла объективно препятствовать обращению инспекции в суд с заявлением о взыскании с налогоплательщика причитающейся к уплате суммы налога, поскольку действующим законодательством таких ограничений не установлено. Довод налогового органа о том, что до отмены судом решений о взыскании № 1 и 2 инспекция была лишена возможности обратиться с заявлением о взыскании с налогоплательщика причитающейся к уплате суммы налога, должен быть отклонен» – с уверенностью говорит адвокат Ремидовский.

В судебном заседании адвокат общества заявил возражения против удовлетворения заявленных требований налоговой инспекции, а также ходатайства о восстановлении пропущенного срока на взыскание.

Налоговый орган настаивал на заявленных требованиях, пояснив, что не смогли реализовать процедуру взыскания налога до конца ввиду допущенных нарушений, при этом исполнительное производство не было доведено до конца.

Суд первой инстанции полностью отказал налоговому органу в удовлетворении требований.

Тогда заявитель попытался изменить тактику ведения процесса. В суд апелляционной инстанции налоговым органом было представлено новое доказательство уважительности причин пропуска срока на взыскание налоговых платежей – справка инспекции о том, что накануне предъявления соответствующего заявления в арбитражный суд был уволен весь юридический отдел. По мнению представителей инспекции, это свидетельствовало о большой загруженности вновь нанятых немногочисленных работников.

«Мы посчитали данную ссылку необоснованной, заявив при этом в суде, что это обстоятельство само по себе не свидетельствует о невозможности своевременного предъявления заявления в суд. Кроме того, общеизвестно, что представление новых доказательств в апелляцию недопустимо. Поскольку, соответствующее доказательство не было представлено инспекцией в суд первой инстанции, оно не может быть исследовано в апелляционном суде» – поясняет адвокат Ремидовский.

В результате апелляционная и кассационная инстанции отказали в удовлетворении жалоб налогового органа, оставив в силе решение суда первой инстанции.

Пропуск срока на подачу заявления является самостоятельным и достаточным основанием для отказа в удовлетворении заявления (п. 3 ст. 46 НК РФ).

«Во-первых, если право инспекции на взыскание налогов было реализовано ею во внесудебном порядке, налоговый орган утрачивает право на обращение в арбитражный суд с заявлением о взыскании задолженности по налоговым обязательствам.

Во-вторых, грубое нарушение инспекцией процедуры бесспорного взыскания налога, пени, штрафа не является объективным фактором: при надлежащей организации учета и контроля за полнотой и своевременностью поступления сумм налогов, пеней, штрафов налоговый орган, на основании требований ст. 45 НК РФ в корреспонденции со ст. ст. 31, 32 НК РФ, имел возможность и обязан был произвести своевременное взыскание неуплаченного или не полностью уплаченного налога в порядке, установленном ст. 46 НК РФ.

В-третьих, налоговый орган не был лишен возможности предъявить встречное заявление о взыскании налогов, пеней, штрафов в порядке ст. 132 АПК РФ» – резюмирует Роман Ремидовский.

ТЕОРИЯ

Исковое заявление в гражданском процессе США. Оспаривание его юридической достаточности

• Каким критериям должен соответствовать иск

• Что является препятствием для возбуждения процесса

• Кто должен доказывать достаточность иска

  Мария Тахировна Белова, юрист, OOO НЁРР, LL.M. [e-mail]

Oбщее право выработало ряд уникальных, неизвестных континентальной юридической мысли механизмов, которые служат цели динамичности процесса и избавления его участников от затрат, связанных с собственно судопроизводством. В частности, в англо-американском праве существует пока малоизученный в России процессуальный институт отвода (demurrer или его американский эквивалент – Правило 12 (b) 6 Федеральных Правил Гражданского судопроизводства США (далее – Правила)), сутью которого является возможность ответчика на досудебном этапе оспаривать юридическую достаточность (legal sufficiency) искового заявления. Успех отвода (demurrer) означает прекращение дела еще до перехода в стадию изучения и оценки доказательств.

Что надо знать участнику, желающему найти правду в суде? Достаточно ли для этого подать иск в суд? Для успешного рассмотрения дела истец должен знать определенные правила подготовки состязательных бумаг.

Исковое заявление должно содержать факты, достаточные для возбуждения процесса

Английский отвод иска (demurrer) с некоторыми его более поздними модификациями в американском праве – это возможность оспаривать юридическую достаточность иска до перехода в стадию discovery (того, что с натяжкой в России бы назвали досудебной подготовкой дела) и собственно суда, то есть на самом раннем этапе судебного процесса.

Ходатайство об отводе иска за его юридической недостаточностью (judicial deficiency) следует отличать от answer (того, что в России бы назвали письменными возражениями ответчика), которое есть ни что иное, как опровержение изложенных в иске утверждений по существу. Уникальность отвода заключается в том, что суд ни в коем случае не входит в оценку позиции сторон по существу и в исследование доказательств – он лишь поверхностно оценивает обстоятельства, изложенные в исковом заявлении. Как заметил суд в одном из своих решений, «вопрос заключается не в том, выиграет ли в итоге дело истец, а в том, стоит ли ему вообще позволить представлять доказательства в поддержку своего требования» (Scheuer v. Rhodes, 416 U. S. 232 (1974)).

Можно сказать, что cуд, решая, удовлетворять ли отвод, спрашивает себя о следующем: если предположить, что все обстоятельства, на которые ссылается заявитель – правда, то предоставит ли ему закон средство правовой защиты? Если нет, cуд удовлетворяет ходатайство об отводе иска, как правило, оставляя истцу возможность подать впоследствии исправленную и уточненную версию искового заявления. Данный анализ юристы называют тестом «So What?» («Ну и что из того?»).

Применяя отвод иска, cуды неустанно повторяют, что предметом досудебного рассмотрения никогда не является оценка обоснованности правовой позиции истца и доказательств сторон по существу.

Суды лишь предварительно оценивают, насколько истцу удалось соблюсти формальные требования к исковому заявлению, которое должно содержать «Краткое и понятное описание требований, которое свидетельствуют о том, что заявитель имеет право на их удовлетворение». Иными словами, если тут дело вообще?

Бремя доказывания недостаточности иска лежит на ответчике

Наглядным примером изменения практики судов в применении отвода иска можно привести дело по коллективному иску группы чернокожих железнодорожных рабочих к своему профсоюзу (дело Conley vs Gibson). Накануне железнодорожная компания уволила 45 таких рабочих, которые в своем заявлении настаивали на том, что профсоюз отказался представлять их интересы в переговорах с работодателем только потому, что они афроамериканцы. Ответчик заявил ходатайство об отводе иска за юридической несостоятельностью, указав, что заявление не содержит детального обоснования факта дискриминации со стороны профсоюза. Верховный суд отвод иска профсоюза не поддержал и решения нижестоящих судов отменил, указав, что основная функция искового заявления по большому счету – уведомительная, поэтому нельзя от него требовать какой-то излишней конкретики. Достаточно лишь короткого и ясного изложения своих требований.

Самое важное, пожалуй, то, что в решении по делу Conley vs Gibson суд предложил стандарт юридической достаточности искового заявления, указав, что «<…> при оценке достаточности <…> мы, безусловно, следуем общепринятому правилу, согласно которому ходатайство об отводе иска за несостоятельностью не может быть удовлетворено до тех пор, пока со всей бесспорностью не будет установлена явная неспособность истца доказать фактические обстоятельства дела».

Итак, после дела Conley vs Gibson 50 лет в американской юриспруденции господствовала презумпция юридической достаточности иска. Бремя доказывания обратного – того, что необходимых доказательств у истца нет и, самое главное, того, что они не появятся даже в процессе – лежало на ответчике. Наконец, в 2007 году положение изменилось. Верховный суд принял решение по делу Bell Atlantic Corp. vs Twombly, которым отменил стандарт Conley vs Gibson и установил критерий убедительности для исковых заявлений, желающих преодолеть отвод иска.

Исковое заявление должно быть убедительным

Коллективный иск был подан от имени всех пользователей услуг телекоммуникационной связи против группы региональных операторов (ILECs). Истцы обвиняли компании, каждая из которых являлась монопольным провайдером указанных услуг в своем регионе, в антимонопольных правонарушениях, в частности, в нарушении Телекоммуникационного акта 1996 года, который (с целью подстегнуть конкуренцию в этой области) разрешил операторам обслуживание на дальних расстояниях, но с тем, чтобы они не препятствовали конкуренции на рынках локальной телефонной связи. Однако компании-операторы, занимаясь обслуживанием на дальние расстояния, не предпринимали никаких попыток конкурировать друг с другом за местные рынки. По мнению истцов, такие «добрососедские» отношения между компаниями свидетельствовали о том, что стороны договорились не вторгаться на рынки друг друга, что является прямым нарушением Акта Шермана о защите конкуренции (1890), который запрещает любые соглашения «подавляющие торговлю и предпринимательство между Штатами или с иностранными государствами» (Sherman Act, July 2, 1890, ch. 647, 26 Stat. 209, 15 U.S.C. § 1–7).

Как справедливо заметил суд, основная проблема с такого рода сделками состоит в том, чтобы доказать само их существование: «В отсутствие доказательств того, что стороны встретились в пресловутой наполненной дымом сигар комнате и действительно поделили рынок, истцам остается лишь по косвенным уликам строить предположения о том, что такие соглашения должно быть имели место. Если же операторы действовали таким образом из соображений экономической целесообразности («если я буду держаться подальше от их территории, то, может быть, они тоже «не полезут» ко мне, и таким образом мы оба останемся региональными монополистами»), такое поведение не является нарушением законодательства о конкуренции». Таким образом, суд делает вывод о том, что антимонопольное законодательство требует от истца продемонстрировать не только параллельность действий ответчиков, но и некий «плюс фактор», свидетельствующий о том, что параллельность является следствием именно их согласованности, а не иных обстоятельств.

В Верховный суд США данное дело попало после того, как суд первой инстанции удовлетворил отвод ответчиков, указав, что истец этот «плюс фактор» не продемонстрировал. Апелляционный суд, применив стандарт, предложенный в деле Конли (Сonley), решение отменил, заявив, что для того, чтобы «пережить» ходатайство об отводе иска за юридической несостоятельностью, никакого «плюс фактора» и не нужно, и что даже если исковое заявление целиком состоит из предположений и догадок истца о наличии заговора компаний, но есть высокая вероятность найти тому подтверждение в процессе, отвод иска должен быть отклонен.

Отменив решение Апелляционного суда по делу Томбли (Twombly), Верховный суд указал на то, что Правило 8 (а) 2 требует от истца пояснить, на чем, по его мнению, основано его требование. Суд тут же предлагает новый стандарт оценки юридической достаточности иска, переносящий основное бремя «убедительности» на истца: «фактические обстоятельства дела должны быть изложены в степени, достаточной для того, чтобы возможное удовлетворение требований перешагнуло умозрительный порог». Исковое заявление должно содержать «нечто большее, чем ряд заявлений, которые дают повод лишь подозревать, что у истца, быть может, имеется юридически значимое требование». Согласно данной позиции в решении по делу Томбли (Twombley) «заявлению о параллельных действиях операторов не хватает дополнительного элемента для того, чтобы стать полноценным иском о нарушении Акта Шермана».

Судьи Джон Пол Стивенс и Рут Гинзбург в своем особом мнении отметили, что если формула Конли (Conley) позволяла обездвижить только те иски, переход которых в процесс был бы очевидно бессмысленным, то отныне суды вправе избавляться на ранней стадии и от поисков вслепую, то есть от требований, возможно и обоснованных, но доказательства которых заявитель надеялся отыскать в процессе.

Спор о том, где заканчивается описание факта и начинаются оценочные суждения, ведется юристами США с переменным успехом почти полтора века и уходит корнями в противоречивую формулировку, в свое время предложенную первыми кодифицированными правилами гражданского судопроизводства – знаменитым Кодексом Филда штата Нью-Йорк 1848 года.

Формулировка эта, с одной стороны, требовала от истца «<…> изложения заявления <…> простым и понятным языком, избегая ненужных повторов, c тем, чтобы среднеобразованный человек мог понять, о чем идет речь», а с другой – изложения «фактов, а не оценочных суждений».

Количество попыток сформулировать требования – не бесконечно

Сколько же раз истец может исправлять и заново подавать исковое заявление, пытаясь преодолеть барьер «юридической достаточности»? В одном решении после того, как истец в десятый раз не сумел представить должным образом сформулированные исковые требования, суд заметил: «Учитывая общее число исков, ходатайств, заявлений и жалоб, направленных истцом, очевидно, он твердо верит в идею бесконечности судебного разбирательства» (Stafford v. Russell 201 Cal. App. 2d 719). Подтверждая в очередной раз решение суда нижестоящей инстанции об оставлении заявления без рассмотрения, суд выразил рекомендацию заключить истца под стражу, «где его энергии нашлось бы более плодотворное применение».

Стандарт убедительности распространяется на все гражданские дела

Предметом рассмотрения дела Ashcroft v. Iqbal стала жалоба пакистанца по имени Икбал на дискриминационные действия бывшего Генерального прокурора Джона Эшкрофта и Директора ФБР Роберта Мюллера, выразившиеся в незаконном задержании в связи с событиями 11 сентября 2001 года Икбала и других пакистанских мусульман, проживающих на территории СШA. По словам Икбала, он был заключен под стражу и подвергнут всем тяготам тюремного заключения исключительно по причине его национальной принадлежности.

Суд поддержал ходатайство ответчиков об отводе иска за юридической несостоятельностью, указав на то, что данных, изложенных в заявлении Икбала, недостаточно для вывода о том, что задержания отдельных лиц одной этнической группы происходили не в рамках вполне нейтрального расследования тяжких преступлений, а с целью злонамеренного притеснения именно этой национальной или религиозной группы.

Решение обозначило ряд важных аспектов. Во-первых, суд опроверг довод о том, что подход по делу Twombly следует применять только к антимонопольным искам. Во-вторых, суд предложил двухступенчатый подход к оценке «убедительности» иска: необходимо вычленить в исковом заявлении оценочные заключения и подвергнуть их критической оценке, так как выводы истца, в отличие от положенных в основу иска фактов, суд не обязан принимать на веру. В-третьих, суд отверг довод о том, что discovery, а не стадия подачи искового заявления служит цели отсеивания необоснованных исков, указав на то, что юридически недостаточные иски с помощью discovery восполнять свои пробелы не должны.

Решением по делу Iqbal, тем не менее, не был дан ответ на самый главный вопрос: как далеко должен зайти истец c тем, чтобы уже на этапе подачи искового заявления преодолеть уровень «от возможного до вероятного», не вовлекая при этом суд в оценку дела по существу? И, выражаясь языком Кодекса Филда, как «среднеобразованный человек» должен очертить в заявлении границы того, что даже высоко ученый суд в состоянии нащупать, лишь призвав на выручку весь свой «профессиональный опыт и здравый смысл?».

Юридическая достаточность иска стала иметь дискриминационный характер

Гражданский процесс США после принятия решений по делу Томбли (Twombly) значительно изменил задачи и цели досудебного производства. Отныне истцу для преодоления отвода иска необходимо убедить суд не в том, что его требование возможно будет удовлетворено, а в том, что оно, скорее всего, будет удовлетворено. Юридическая достаточность иска, которая является предметом рассмотрения суда в ответ на ходатайство 12 (b) 6 и иные вариации отвода, в свете стандарта убедительности, изложенного в решении по делу Томбли (Twombly), превратилась, по сути, в доказательственную достаточность. Главным же объектом преследования по делу Томбли (Twombly) стали так называемые фишн экспедишнс (fishing expeditions), то есть иски, доказательства по которым предположительно находятся в распоряжении ответчика, и получить которые истец надеялся в процессе.

До решения по делу Томбли (Twombly) необходимость раскрывать эти данные в процессе диктовала ответчикам (в ситуации, когда их позиция была шаткой или неоднозначной) непростой выбор – или продолжать судиться и пытаться убедить непредсказуемых присяжных в своей правоте, или не испытывать судьбу и заключить мировое соглашение. Безусловно, открывшиеся в связи с рассмотрением дела Томбли (Twombly) новые возможности отвода избавили многих ответчиков от этого малоприятного выбора.

Сама идея о том, что часть споров просто не заслуживает того, чтобы терять драгоценное время и средства его участников и суда, исторически является привлекательной и интуитивно понятной для состязательного англо-американского процесса.

Однако, как нам представляется, в своем стремлении к процессуальной лаконичности и оперативности американское гражданское судопроизводство на его современном этапе зашло слишком далеко. Так как решение по делу Икбала (Iqbal) распространило действие решения по делу Томбли (Twombly) на иски о дискриминации, прецеденты затронули традиционно острую в США расовую тему и, как утверждают некоторые исследователи, стали в руках нижестоящих судов оружием для легального притеснения темнокожих истцов и иных непривилегированных слоев населения.

Уклонилась, по мнению многих, правоприменительная практика США и от изначально демократической философии разработчиков Федеральных Правил Гражданского судопроизводства.

ПОСЛЕДНЯЯ ПОЛОСА

Последняя полоса

«Как отметил суд первой инстанции, слово «оГРИННеть» можно ассоциировать, например, со словом «офигеть», относящемуся к молодежному слэнгу (субкультуре), его смысл может быть оценен как неприличный (даже матерный) на основании непристойных подтекстовых значений (ассоциаций), однозначно идентифицируемых русским языковым сознанием, тем более что в русской разговорной речи звуки «Г» и «Х» очень похожи и могут переходить друг в друга» (постановление Двадцатого арбитражного апелляционного суда от 04.09.2012 по делу № А09-3180/2012).

«Отказывая в удовлетворении заявленного обществом требования, суды первой и апелляционной инстанций признали оспариваемое решение Палаты по патентным спорам соответствующим требованиям ст. 6 Закона о товарных знаках. Суды проанализировали указываемые сторонами источники, где рассматривается вопрос употребления выражения «КУЗЬКИНА МАТЬ» – Словарь русской брани, Фразеологический словарь русского литературного языка, Большой толковый словарь русского языка, Словарь русской фразеологии, Словарь В. И. Даля, статью из журнала «Русская речь» (1990 г., № 1 «Кто такая кузькина мать»), и пришли к обоснованному выводу об отнесении указанного выражения к просторечно-вульгарному, не являющемуся нормой русского языка для повседневного использования, в том числе, в средствах массовой информации (печать, радио, телевидение), при использовании в деловой переписке, официальных документах. В связи с чем пришли к правильному выводу о том, что судьба этого выражения, являющегося вульгарным, не может быть материализована в качестве товарного знака, охраняемого государством, что противоречило бы принципам морали» (постановление ФАС Московского округа от 16.10.2006 по делу № КА-А40/9787-06).

«Согласно экспертному заключению от 28.10.2008 № 47-10/08, данному РОО «Гильдия лингвистов – экспертов по документальным и информационным спорам» в рамках проведенной по назначению суда лингвистической экспертизы, использование в рекламном пакете написания слова «похудение» с пропуском буквы «д» следует рассматривать как опечатку, которая не может рассматриваться в качестве обсценизма, то есть бранного слова» (постановление ФАС Центрального округа от 07.04.2009 по делу № А68-5666/08-439/8).