ЯЗЫК И ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
..docЯЗЫК И ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ.
Глобализация во все многообразии своих проявлений – и как феномен, и как аналитическая парадигма, и как предмет идеологических дискуссий - находится в разноплановом соотношении с языком, процессами языкового развития, с комплексом отношений, которые можно назвать политико-лингвистическими. Связь между тенденциями глобализации и языковой жизнью народов в современном мире прослеживается по множеству линий и на самых различных уровнях – общемировом, национальном, региональном, локальном. Взаимодействие двух отмеченных начал имеет далеко не самоочевидный, но принципиальным образом противоречивый смысл как с точки зрения факторов, движущих механизмов, так и потенциальных и наличных последствий. В данном анализе целесообразно указать, прежде всего, на два фундаментальных обстоятельства, порождающих разнонаправленные эффекты и способствующих более глубокому пониманию отмеченной противоречивости.
Первое. Сама природа глобализации - причем независимо от оценочных позиций наблюдателей - имеет общепризнанную информационную, коммуникационную составляющую, принципиально немыслимую вне определенной языковой среды, вне языковых средств. Различия в интерпретации касаются скорее места этой составляющей в иерархии тенденций и явлений глобализации, ее соотношения с финансово-экономическими, политическими, социокультурными факторами. Одни наблюдатели и эксперты ставят информационные аспекты и измерения глобализации в несколько подчиненное положение, другие - отводят им решающую роль. Суммируя онтологические выражения глобализации, выявлявшиеся в литературе 90-х годов, А. Богатуров под вторым номером указывает на «резкое возрастание объемов и интенсивности трансгосударственных. транснациональных перетоков капиталов, информации, услуг и человеческих ресурсов»; а под шестым - на «формирование виртуального пространства электронно-коммуникационного общения, резко увеличивающего возможности для социализации личности, то есть для непосредственного приобщения индивида (пассивно или интерактивно), где бы тот ни находился, к общемировым информационным процессам» . А.И.Уткин включает в соответствующую обобщающую панораму «информационную открытость мира», «коммуникационное сближение», «интернациональное образование» . Отвергая продуктивность каких-либо абстрактных характеристик глобализации, В.Максименко исходит из того, что «глобальный мир» глобален, прежде всего и главным образом, в трех отношениях. Главенствующую роль при этом играет то, что «благодаря стремительному развитию информационной (телекоммуникационной) революции, в том числе сетевых технологий, мир стал коммуникационно тесным, доступным, проницаемым в невиданной прежде мере. Тем самым в последней трети ХХ века достигнут принципиально новый уровень коммуникационного охвата планеты». Таким образом, глобализация как сумма революционных перемен в информационной, коммуникационной сферах не может не затрагивать языковую жизнь общества, социально-лингвистические ситуации в тех странах, которые вовлекаются в процесс таких перемен.
Второе. На фоне и под воздействием глобализации по-новому актуализируется вся проблематика идентичности, в том числе этнической, этнокультурной, а также (и отнюдь не в последнюю очередь) этноязыковой.
Прежде всего любая модернизация, включая ее нынешние глобализирующие проявления, представляет собой вызов по отношению к ранее существовавшей идентичности в целом. Как пишет об этом В.Г.Федотова, «процесс модернизации можно рассматривать как процесс создания институтов и отношений, ценностей и норм, который требует предваряющего изменения идентичности людей модернизирующего общества и завершается сменой их идентичности» . Такой вызов, очевидно, не всегда будет означать вариант развития событий по какому-то конфликтному сценарию, вероятность чего, все-таки не снижается в условиях глобализации. Кризис идентичности в целом, скорее, бывает связан с моментами радикального переустройства социально-экономических укладов жизни в обществах незападного типа, с усугублением их структурного отставания и пр.
Применительно к предмету рассмотрения в данном случае важно отметить, что вовлечение в процессы глобализации неизбежно оказывает трансформирующее воздействие на этноязыковые реалии соответствующих стран и народов. По замечанию М.В.Ильина, «вполне заметное усиление взаимосвязанности мира через взаимопроникновение отдельных его фрагментов (пространственных, демографических, языковых, культурных, политических, экономических и т.п.) составляет пока еще не результат, а лишь «обещание» глобализации. При всем «объективном» единстве мира его фрагментация - от экологической и этнической до цивилизационной и социально-классовой - все еще сохраняется, а порой даже обостряется из-за включения в глобальный контекст».
Далее, в теме влияния глобализации на происходящие в этнокультурной и этноязыковой жизни процессы присутствует еще один своеобразный аспект. Перемены, характерные для нынешней стадии мирового развития, при водят к трансформации условий существования этнических и языковых меньшинств. Они оказываются в принципиально новой интернационализирующейся - информационной и политико-правовой среде. Проблематика таких меньшинств в возрастающей мере привлекает внимание мирового сообщества на основе все более подробной осведомленности и широких сопоставлений с большим числом аналогов. Политико-языковые отношения в самых различных странах подвергаются оценке на основе общепризнанных стандартов и международноправовых критериев. Наконец, меньшинства уже не остаются «один на один» со своими национальными политическими режимами. Происходят переосмысление национального суверенитета, модификация роли национального государства не только на международной арене, но и во внутренней политике. Включенность в глобальную экономику, как подчеркивают американские авторы Р.Мeнон и У. Вимбуш, «может увеличить свободу маневра и самоизъявления прежде молчавших национальных меньшинств государства, в которых этнические меньшинства размещаются географически концентрированно, теряют рычаги воздействия - их противодействие меньшинствам становится все более дорогостоящим потому, что данное государство теперь уже хорошо просматривается миром. ...Идентичность, основанная на мифе, языке, религии и культуре, может оказаться недостаточно крепкой для сохранения целостности этих государств перед лицом глобализации» . Таким образом, идентичность как таковая, ее этнокультурные и языковые измерения попадают в определенный треугольник взаимоотношений «глобальность- государственность - этнорегион».
Формулируя предварительные выводы, можно указать на то, что глобализация по-новому и с особой силой актуализирует противоречивое соотношение двух фундаментальных факторов, влияющих на развитие языка и на проводимую языковую политику. Это, с одной стороны, потребность взаимопонимания, с другой - потребность идентичности Говоря иначе, в условиях глобализации не ослабевает, но усиливается противоречивое взаимодействие инструментальных, коммуникативных функций языка и отвечающих им векторов языковой политики, во-первых, и символических моментов, феноменов, связанных с этнокультурным самовыражением, сохранением и развитием самобытности, во-вторых. Именно эта исходная проблема задает, как думается, направленность решений и интерпретаций, определяет содержательную и оценочную сторону подходов, характерных для большинства разработок, предпринимаемых по теме «язык и глобализация».
Так же, как подходы к глобализации в целом поляризованы и отражают позиции ее сторонников и противников, тех, кто придерживается оптимизма, и тех, кто испытывает скепсис и пессимизм, в высшей степени контрарными выглядит и мнения относительно языковых компонентов глобализации.
Одни связывают с глобализацией воодушевляющие перспективы, открывающиеся интеллектуальные и образовательные горизонты, связанные с распространением всеобщего языка-средства международного общения и сотрудничества, с «новым лингвистическим порядком». Другие усматривают в глобализации губительные угрозы многоязычию, культурному и этноязыковому многообразию. Весьма распространенным является алармистский взгляд на судьбы большинства из используемых ныне человечеством языков, взгляд, прямо ассоциирующийся с предсказаниями планетарной экологической катастрофы.
Общая картина языкового многообразия современного мира отражает существующее положение дел достаточно приблизительно. В числе базовых причин недостаточности точных знаний о количестве языков эксперты отмечают в первую очередь отсутствие очевидных критериев, отличающих язык от диалекта. Как отмечает по этому поводу известная скандинавская исследовательница Т Скутнабб-Кангас, «граница между языками и другими разновидностями является политической, а не лингвистической: язык – это диалект с армией и в пределах государственных границ или диалект элит». С учетом проблемы разграничения языков и диалектов численность языков, когда-либо использовавшихся на Земле, колеблется от 10 до 15 тысяч. С конца XVI в. до начала ХХ в., по некоторым данным, исчезло около половины из использовавшихся языков. Некоторые прогнозы на XXI столетие предполагают переход в категорию мертвых или умирающих около 90% из ныне используемых на Земле языков .
Судя по сведениям, содержащимся в базе данных "Ethnologue: Languages ofthe World", сегодня в 228 странах насчитывается 6800 языков. Наибольшим языковым многообразием отличаются Папуа-Новая Гвинея (850) и Индонезия (670 языков);
более чем по 200 языков используется в Нигерии, Индии, Камеруне, Австралии. Мексике, Заире, Бразилии;
более чем по l00 – на Филиппинах, в России; США, Малайзии, Китае, Судане, Танзании, Эфиопии, Чаде, Новых Гибридах, Центральной Африканской Республике, Бирме, Непале.
Менее 80 языков характеризуются демографической мощностью, превышающей 10 миллионов носителей.
Более 95% языков современного мира имеют менее 1 миллиона говорящих. Примерно пять тысяч языков - менее чем 100 тысяч говорящих; более трех тысяч языков - менее 10 тысяч тех, кто использует эти языки; около 1.5 тысяч языков - менее 1 тысячи говорящих; около 500 языков, меньше чем 100.
83-84% всех языков современного мира являются эндемическими, т.е. существующими только в одной стране.
Некоторые демографические и коммуникационные параметры основных языков
Место |
|
|
Численность |
Число |
|
|
|
|
Страна |
носителей |
владеющих |
2001 г. |
1999 г. |
Язык |
происхождения |
языка |
языком, |
|
|
|
|
как родного |
млн |
|
|
|
|
млн |
|
1 |
1 |
Китайский, |
Китай |
874 |
1,052 |
|
|
мандаринский |
|
|
|
2 |
5 |
Хинди |
Индия |
366 |
478 |
3 |
2 |
Испанский |
Испания |
358 |
417 |
4 |
3 |
Английский |
Великобритания |
341 |
508 |
5 |
4 |
Бенгальский |
Бангладеш |
207 |
211 |
6 |
6 |
Португальский |
Португалия |
176 |
191 |
7 |
*** |
Арабский |
*** |
175 |
|
8 |
7 |
Русский |
Россия |
167 |
277 |
9 |
8 |
Японский |
Япония |
125 |
126 |
10 |
9 |
Немецкий |
Германия |
100 |
128 |
11 |
12 |
Корейский |
Юж.Корея |
78 |
|
12 |
10 |
Китайский (у) |
Китай |
77 |
|
13 |
13 |
Французский |
Франция |
77 |
128 |
14 |
11 |
Яванский |
Индонезия, |
75 |
|
|
|
|
Ява, Бали |
|
|
15 |
15 |
Телугу |
Индия |
69 |
75 |
16 |
14 |
Вьетнамский |
Вьетнам |
68 |
|
17 |
16 |
Китайский (ЮЭ) |
Китай |
66 |
|
18 |
17 |
Маратхи |
Индия |
64 |
|
19 |
18 |
Тамильский |
Индия |
63 |
|
20 |
19 |
Турецкий |
Турция |
59 |
|
21 |
20 |
Урду |
Пакистан |
58 |
|
У – одна из диалектных групп китайского языка
ЮЭ – одна из диалектных групп китайского языка
Наиболее зримым проявлением глобализации в области отношений является, несомненно, феномен беспрецедентного распространения английского в качестве мирового языка, языка международного общения номер один.
Масштабы и темпы распространения английского языка в современном мире действительно впечатляющи. Разумеется, речь не идет и не может идти о каких-то равномерных процессах, которые определяли бы формирование глобального или гомогенного сообщества англоговорящих людей. Эксперты отображают картину в виде концентрических кругов. Внутренний круг включает страны, в которых английский язык выступает в Виде основного - США. Англия, Ирландия, Канада, Австралия, Новая Зеландия (320-380 млн человек). Далее следует круг стран, в которых английский язык имеет давние и прочные традиции, а также тот или иной формальный статус, - Индия, Сингапур и др. (150-300 млн человек). Наконец, третий круг состоит из стран, в которых английский язык, пусть не имея специального статуса, получает влиятельные позиции в качестве активно изучаемого иностранного языка, - Китай, Япония, европейские страны (100-1000 млн человек). В целом в качестве родного и/или. основного языка английским пользуются более 337 млн, а в дополнение к родному языку и в качестве второго - 235 млн человек. Итоговая статистическая картина показывает, что английским языком как родным или близко к этому владеют около 670 млн человек, а в пределах «ра
зумной компетентности в языке» - приблизительно 1,2 -1,5 млрд человек 1. Помимо демографических параметров можно говорить о множестве других свидетельств - львиная доля публикаций в различных сферах и отраслях мировой печати выходит на английском языке; на него приходится 80 процентов информации в сети Интернет(хотя для более чем 40 процентов пользователей этот язык не является ни родным, ни первым); преимущественно англоговорящие страны производят около 40 процентов мирового валового внутреннего продукта; половина обучающихся за рубежом студентов в мире - это студенты высших учебных заведений в шести странах, для жителей которых английский язык является родным. Из всего этого следует вывод: ни на одном языке прежде в истории не говорили столь широко и столь большое количество людей. И это на фоне того, что никогда в истории не существовало такого количества стандартизированных языков, какое имеется сегодня - приблизительно 1,2 тыс.
Роль английского языка в тенденциях мирового развития, ассоциирующихся с термином «глобализация», получает различные оценочные интерпретации.
Одни исследователи подчеркивают эффективность и престижность английского языка как основного средства международных коммуникаций в различных областях - от науки, технологии и медицины до между народных авиадиспетчерских служб; от бизнеса и торговли до молодежной досуговой культуры и спорта. Оптимистический взгляд на вещи фиксирует здесь то, что говорить на английском языке модно, что английские слова широко проникают в другие обладающие высокой престижностью языки. Не случайно именно английские слова столь интенсивно эксплуатируются в сфере рекламы, в семантике всемирно известных брендов. Английский язык, как при этом отмечается, обладает «мультинациональной функциональностью». Если японец общается по-английски с жителем Сингапура, то англо-американская культура при этом отсутствует, как нет и «колонизирующего английского». К преимуществам использования английского языка относят также его возможности выступить в роли языка равноправного межэтнического общения при потенциально конфликтогенной ситуации. Наконец, английский язык обладает двумя сходными и устойчиво стандартизированными версиями - собственно британской и американской, а также широкими репертуарными возможностями, что позволяет использовать его в различных областях.
Противоречивое положение английского языка отмечается в коллективной монографии «Грани глобализации», которую издал в 2003 г. Горбачев-Фонд. Указывая на то, что глобализация воздействует на социальные структуры, придавая им наднациональное измерение, В.Б. Кувалдин пишет о рождении «общества второго порядка» - «мегаобщества». Здесь индивиды, захваченные процессами глобализации, выступают носителями двойной идентичности: той, что связана с традиционными общностями, и параллельной, связанной с новой (глобальной) реальностью. Автор продолжает: «Рождающееся мегаобщество требует общемирового языка, современной латыни. Пока единственным претендентом на эту роль выступает английский. Он становится универсальным языком международного общения. ... Шестьдесят девять процентов жителей Европейского Союза согласны с утверждением, что в Союзе все должны уметь говорить на языке Шекспира. ... Опираясь на мощь породившей его атлантической цивилизации, мировой английский закрепляет ее в различных областях» . За английским идут другие европейские международные языки, а также национальные языки. Каждый пятый житель Земли, считает уместным напомнить автор, говорит по-китайски. Негативные последствия того, что общепринятым языком мирового общения стал английский. сказываются и на нем самом. «Появляются мутанты, - отмечает В.Б. Кувалдин, - сильно отличающиеся от классического английского Оксфорда и Кембриджа. ... Рядом с «глобальным английским» существуют и плодятся различные национальные версии (диалекты) этого языка. Трудно сказать, что образуется в результате взаимодействия «королевского», «американского», «глобального» и других разновидностей английского языка, но, несомненно. рождается что-то новое».
Другие авторы исходят из противоположных - оценочно резко негативных – позиции, как это делает, например, P. Филиппсон, рассматривая глобальную роль английского языка в терминах «лингвистического империализма». Т Скутнабб-Кангас, например, различает субстрактивное изучение языков (за счет родного языка, путем его вытеснения) и их изучение на основе дополнительности (наряду с родным языком). В первом случае изучаемые языки играют роль «языков-киллеров», среди них первое место сегодня принадлежит английскому.
В несколько более сдержанных формулировках об этом же пишет российский исследователь Ю.В.Мельник. Он предлагает собственное определение феномена «языковой глобализации» - «процесс взаимопроникновения языков в условиях глобализации», доходящий до «всеобщей американизации языков мира» , последний процесс здесь рассматривается как «повальный», захватывающий Бразилию и Сербию. Германию и Японию. Россию и Сингапур. Появляются такие слова, как Deпglish и Siпglish (смесь английского с немецким в Германии и китайским в Сингапуре). В привычной для себя ярко образной манере письма подходит к этому публицист Максим Соколов, говоря, что у русского человека в голове покемон (а не просто игрушка), а в руке гамбургер (а не просто бутерброд), и для такой глобализации достаточно десятка слов pigeoп Eпglish . Можно, кстати, заметить, что одной из особенностей пиджина одного из так называемых контактных языков - является то, что он, по оценке социолингвистов, ни для кого не является родным.
Роль английского языка в контексте глобализации на страницах российской печати стала предметом некоторого обмена полемическими замечаниями. Выступая с развернутым обоснованием идеи многополюсного мира, А.Уткин использует в числе других и лингвистический аргумент: «Гегемония или простое главенство США требует утверждения всемирной роли английского языка. Реальностью, однако, является уменьшение во второй половине ХХ в. числа говорящих по-английски с 9,8% земного населения до 7.6%. Может ли быть управляем мир страной, чей язык непонятен 92% мирового населения? (напомним, что доля земного населения, говорящего на всех диалектах китайского языка, равна 18,8%)). Оппонируя такому видению темы, СИ. Мирский предлагает более оптимистичный взгляд: «... Цифры верны только в одном смысле: «демографический взрыв» В третьем мире приводит к появлению все новых и новых миллионов людей, подавляющее большинство которых пополняет ряды крестьянства, городских маргиналов, люмпенов. полубезработных, неквaлифицированной рабочей силы. Конечно, какой там у них английский. … Но вот если бы автор смог привести цифры, характеризующие распространенность английского языка среди тех, кто занят в экономике современного типа, в бизнесе, науке, народном образовании, медицине, сфере услуг, туризме, СМИ, - получилась бы совершенно иная картина. Среди этих категорий населения, реально что-то значащих в политике, доля знающих английский язык растет и неуклонно будет расти».
Повторимся, полярность суждений относительно места английского языка в современном мире - это продолжение или зеркальное отражение идейных антиномий, присущих восприятию того, что подразумевается под термином «глобализация» в целом. Кто-то усматривает и в том и в другом знамение прогресса. «Решительно демократия, международная торговля и экономическое развитие могут процветать на любом языке», но сегодня это происходит при помощи английского (Фисман). Кто-то расценивает происходящее как нечто столь же бесспорное, но с противоположным знаком. Это - вызовы «дегуманизирующего», «американского глобализма», посягающего на то, чтобы превратить ранее неотчуждаемые, коллективные ценности культуры «родной язык и священная земля предков, национальная территория и национальные интересы, гражданский и воинский долг») в товар, в меновую стоимость. Кто-то еще склонен освещать тему в духе открытой проблематичности, не говоря со всей убежденностью ни о победе идеалов свободы, с одной стороны, ни о победе идеалов свободы, с одной стороны, ни о тотальной «коммерциализации» или губительной «гомогенизации» - с другой, в качестве открытого остается вопрос: Станет ли мир лучше, «мир без границ, в котором все будут знать все обо всех остальных»? Станет ли мир лучше или хуже, будучи населенным «неукорененными, атомизированными индивидами», «мир без связей с историей, языком, культурой и родством, в котором происходит бесплатное обращение людей и предметов».
Думается, что плодотворным может быть поиск, сосредоточенный не на крайностях жестко полярных подходов, а направленный в пространство несамоочевидного, проблематичного. Особого смысла в анализе окончательно манифестированных решений, видимо, нет, ибо они чреваты равным образом непродуктивными или утопичными стратегиями.