книги / Общество, культура, социология
..pdfчто к базису и надстройке относятся только объектива ции средств производства (отношение к ним людей).
Это можно сформулировать еще более обобщенно, если исходить из системы специфически человеческой деятельности. Она имеет две стороны: внешнюю и внут реннюю. Внешняя деятельность — это сам труд, который отличается от затрачиваемых животными усилий на до бывание и присвоения вещей тем, что он выполняется
не для непосредственной потребности и при помощи
орудий. Орудие не удовлетворяет никаких прямых по требностей, но пригодно для изготовления вещей. Этот род внешней деятельности, однако, предполагает и своеобразную внутреннюю мыслительную деятельность: именно потому, что это делается не для непосредствен ной потребности, а при использовании орудий, надо за ранее мысленно представить и (в некоторой независи мости от сиюминутной ситуации) спроектировать как подлежащую изготовлению вещь, так и необходимое для этого действие. Но это предполагает такую нервную деятельность, которая способна действовать и давать соответствующий эффект независимо от данной ситуа ции, от непосредственных ощущений; но для этого меж ду ощущением и действием должен вклиниться мир целей и знаков, служащих средством мышления. Нако нец, оба вида деятельности предполагают наличие сообщества, по отношению к которому они одновремен но являются и внешней и внутренней деятельностью: сам труд производится не в одиночку, а коллективно, обусловленным коллективом способом; производство знаков является также не просто средством связи ин дивида с внешним миром, а создается в отношениях индивида и коллектива в рамках их деятельности, со прикасающейся с внешним миром. Знак рождается потому, что совместная деятельность обусловливает
необходимость информации, коммуникации; мышление является уже их интериоризацией.
Итак, три сферы объективаций представляют орга нические связанное единство и проникают друг в друга. То есть — как мы уже на это указывали — отдельные сферы объективаций не отделяются друг от друга жест ко, ибо до известной степени каждая из них одновре менно представляет другую. Мы производим не только вещественный мир, но и общественные связи, знаки, идеи; и хотя только в переносном смысле, но все же с полным основанием мы можем сказать, что они явля-
ются овеществленными продуктами человеческой дея тельности. Аналогично этому о предметах и знаках на до сказать, что они одновременно являются и формами поведения; они всегда связаны с определенными фор мами деятельности, создаются в качестве их результа та и в свою очередь побуждают к деятельности. Нако нец, и знаковая форма направлена на предметы и дея тельность; знаковую ценность будет иметь и стакан (оз начая, одновременно, что он служит для питья и наши действия). Клосковская пишет, например, что когда на носится пощечина, то «смыслом» ее является не столь ко боль, причиненная ударом, сколько знак того, что кто-то хочет кого-то грубо оскорбить58. Такая же связь действует и в обратном порядке; знак всегда является вещественным явлением (даже мысль имеет веществен ное тело в виде звукового состава слов, выражающих мысль) и всегда представляет, опосредует деятельность. Таким образом, мир наших объективаций — расчленен ный, но единый, единый, но расчлененный.
На структурную идентичность орудия и знака в марксистской психологии указывал и А. Н. Леонтьев, а в эстетике — Йржеф Сигети: оба понятия означают опосредствование, абстрагирование от деятельности, на правленной на удовлетворение моментальной потреб ности59. Как между человеком и служащей для удов летворения его потребностей вещью вклинивается орудие, служащее для создания вещи, так и между раздра жителем и данным на него ответом вклинивается знак, действие «второй сигнальной системы». «Стратагемы» действия в этом смысле, с одной стороны, сами явля ются орудием, с другой — знаками, средствами, служа щими для организации косвенной человеческой дея тельности, выступающей вместо деятельности, направ ленной на удовлетворение непосредственных потребно стей. Леонтьев поэтому отличает человеческое «дейст вие» от простой «деятельности»60.
Система ценностей рода
Для выяснения возможности определения разновид ностей ценностей и их классификации необходимо преж де всего рассмотреть все те общеизвестные понятия, которые фигурируют в каждой системе ценностей. Та ковыми прежде всего являются понятия добра, истины, прекрасного (заметим, что «добро» уже априори имеет двойственный характер: в одинаковой мере оно означа-
ет и нравственное добро, и материальные «блага», в
последнем смысле оно включает в себя и полезность). В некоторых системах фигурируют и другие ценности: наслаждение, счастье, святость; но их мы можем опус кать, так как их можно причислить и к другим категори ям, в первую очередь к категории нравственного добра.
Рассматривая систему вышеуказанных ценностей, мы в первую очередь замечаем их связь с вышеописан ной системой объективаций. «Добро» в смысле «блага»
соответствует |
предметам, |
добро в смысле ноавствен- |
|
ном — формам |
поведения, |
прекрасное и истина |
соот |
ветствуют духовным объективациям. |
если, |
||
Эту поверхностную аналогию можно углубить, |
как это мы сделали при рассмотрении системы объек тиваций, будем исходить из внешних и внутренних форм деятельности. Как мы уже говорили, они представляют
собой неразрывное |
единство |
(так как |
обе |
протекают |
||||
одновременно); в |
обеих |
осуществляется |
связь субъек |
|||||
т а — объекта, |
но с |
противоположной |
направленностью: |
|||||
во внутренней |
деятельности |
объект |
превращайся в |
|||||
субъект, во внешней — субъект |
становится |
объектом. |
||||||
Во внутренней деятельности |
мы отражаем — познаем — |
|||||||
осваиваем мир, создаем |
мысленную |
картину мира и |
программу действия в нем, в то время как во внешней деятельности рассматриваемый в качестве объекта внеш ний мир (мир предметов и людей) мы превращаем в объективацию. В дальнейшем этот созданный нами мир мы отражаем во внутренней деятельности и так далее.
Обе формы деятельности производят и объективации и ценности. Внутренняя деятельность производит мыс
ленные, идейные |
или духовные объективации, а внеш |
||
н яя— отношения |
между |
предметами и людьми. Цен |
|
ностью |
первой является |
истина, ценностью второй — |
|
добро |
(полезное) |
в смысле благ и в смысле нравствен |
ного добра; в первой мы рассматриваем мир «в себе»,
во второй — «для |
себя». |
|
|
||
Все это можно изобразить довольно простой схемой |
|||||
Деятельность |
деятель- |
Объективация |
Ценность |
||
Внутренняя |
Познание |
Истина |
(соответствие |
||
ность, |
познание объ- |
|
действительности) |
||
ективного мира |
|
|
|
||
Внутренняя |
деятель- |
Программа |
Истина |
(целесообраз |
|
ность, |
подготовка |
Техника |
но, осуществимо в |
||
внешнего действия |
|
действительности) |
|||
Внешняя |
деятель- |
Предметы |
Блага |
(полезное) |
|
ность, |
формирование |
Общественные |
отноНравственное добро |
||
мира |
|
|
шения |
|
|
Система сама по себе кажется замкнутой и закон ченной. Но куда мы отнесем ценности эстетического, прекрасного? (Надо заметить, что в дальнейшем мы пользуемся словом «прекрасное» в. таком широко.м по нимании, в котором заключены и остальные эстетиче ские качества, как, например, безобразное, то есть, по существу, оно идентично эстетическому.) Понятие пре красного, взятое в более узком смысле, естественно, является только одним из эстетических качеств.
Вопрос о месте эстетического в системе ценностей является отнюдь не второстепенным, в сущности, это показатель силы каждой системы ценностей, ибо это понятие нужно и для того, чтобы приблизиться к чело
веческой |
системе |
ценностей. |
Представим себе, напри |
|
мер, созданную |
человеком |
кибернетическую |
машину, |
|
которая |
познает |
мир, на основе полученных |
данных |
вырабатывает программу, три помощи которой форми рует окружающую среду. В деятельности этой машины имеют место и истина и добро, но здесь не создается функция прекрасного. Человеческая же деятельность неразрывно связана и с прекрасным. Какова же причи на того, что то, что для явно рационального мышления представляется почти лишним («чуждым системе»), а для углубленного, тонкого разума является необхо димым?
Теории эстетики, ценностей, философские доктрины, которые стремились ответить на этот вопрос, часто от водили прекрасному (эстетическому) какую-то опосре дующую, обобщающую или просто синтезирующую функцию между истиной и добром. Таким образом представлено эстетическое в философии Канта. В «Кри тике чистого разума» Кант занимается вопросом «по знания». Он признает объективность внешнего мира (существование «вещи в себе»), но считает, что человек не способен постичь ее. В «Критике практического ра
зума», |
где он |
анализирует нравственное поведение, |
Кант |
признает |
все то (правда, в другом отношении), |
что прежде отвергал. В нравственных действиях чело век вступает в связь с объективной («в себе») дейст вительностью, но в целях достижения своих идеалов он должен отказаться от эгоизма и чувственности. Эти два суждения соотносятся друг с другом как два магдебургских полушария, их противоречие неразрешимо. Решение рождается в «Критике способности суждения», то есть в суждении эстетического характера, где осо-
бенное подчиняется общему. Эстетическое, таким обра зом, является настоящим мостом между познанием и нравственным поведением; чувственное познание до «вещи в себе» не доходит, нравственное поведение до ходит, но только ценой отказа от чувственности, эсте тическое же суждение доходит до понятия «вещи в се бе», сохраняя чувственное (хотя подчинение особенного общему остается несколько произвольным, носящим характер случайности).
Примерно такое же место категория прекрасного занимает и в системе Гегеля. Когда воспроизводится только дефиниция, а именно что прекрасное — «это чувственная видимость идеи», то оно еще не кажется вполне определенным, так как здесь неясно, что это одновременно означает и чувственное проявление ис тины. Что же представляет собой идея? Осуществле ние понятия, его объективацию, единство понятия и реальности, истину «в себе» и «для себя». Из приведен
ных трех понятий |
первое — субъективное (жизнь), вто |
||
рое— идея |
истины |
и добра, третье — абсолютная |
идея» |
находящая |
воплощение в искусстве, религии и |
фило |
софии...
Понятие идеи Гегель подробно разработал в «Ло гике» и в «Энциклопедии»; в «Эстетике» он только ссылался на него. Но здесь он указал на то, что пре красное одновременно с необходимостью является и ис тиной, но отличается от истины тем, что в нем понятие остается в непосредственном единстве с ее внешним проявлением. Аналогична и связь прекрасного с добром и с устремленной к добру волей. Взгляды на прекрас ное как на отношение чисто теоретическое (истина) или чисто практическое (добро) оказались ограниченными и вынуждены были соединиться. Другой вопрос (и это также относится к системе Гегеля), что эстетическое играет роль в обобщении истины и добра не изолиро ванно, а вместе с религией и философией, причем на более низкой ступени, чем последние.
Помимо воззрений Канта и Гегеля, мы могли бы привести еще множество других эстетических и аксио логических теорий и дефиниций, в которых прекрасное являет собой определенное единство истины и добра.
Интересна трактовка этой связи, например, в кон цепции ценностей Риккерта. У Риккерта еще было стремление объединить весь мир ценностей в последо вательную, единую систему. В первую очередь он разли
ве
чал ценности внутренней и внешней деятельности: ис точником первой он считал созерцание, источником вто рой— сознание; первая в качестве благ создает формы духовных объективаций (науку, искусство, философию, религию), вторая — как форму объективации сообщест во (общность добродетели, счастья, брака, веры). Внут ри этих двух главных форм деятельности категории ценности расположены в систематическом порядке. На первой ступени основным принципом объективации яв ляется всеобщность (тотальность), сюда входит наука (истина) и нравственность (добро); основным принци пом второй ступени является особенность (по выраже нию Риккерта — идеальный партикуляризм), сюда от носится искусство (прекрасное) и общность (счастье)61,
созданная на основе любви. |
зерно — эстетиче |
|
В этой |
системе есть рациональное |
|
ское в ней |
(как и стремление к счастью, гармонии) вы |
|
ступает в |
качестве опосредствующего |
момента между |
науками |
и философской истиной. Однако начиная с |
этого момёнта система становится «с ног на голову» и идет по линии искаженной идеалистической иерархии, которая выше всего ставит общность религиозной мис тики и святых.
Роль опосредствования в прекрасном |
подчеркивали |
и многие другие ученые и писатели. Венгерский поэт |
|
Янош Арань некогда остроумно заметил, |
что «прекрас |
ное— это истина и добро, выраженные в форме и по средством формы». Не менее остроумна и мысль Дюма-
сына |
о том, |
что |
«искусство — это добро |
в |
истине». |
Агошт |
Грегуш |
в |
своем труде «Систематическая эсте |
||
тика» |
писал, что |
«задача всей эстетики |
как |
науки о |
прекрасном заключается в том, чтобы добром и исти ной объяснить прекрасное»62.
По нашему мнению, опосредствование прекрасным действительно существует и даже одновременно в не скольких отношениях. Во-первых, уже потому, что эсте тическая деятельность является одновременно и внут ренней и внешней и содержит в себе все три фазы: а) в качестве познания она направлена на объективную действительность, стремясь раскрытьее объективные свойства и сущностные связи; б) в то, же время она дает программу, стратегию поведения во внешней дей ствительности и в) одновременно является и внешней деятельностью, которая создает чувственную форму объективации. В результате всего этого в искусстве
теория и техника, познание и осуществление не отде ляются, как в ценностной системе координат, идущей от истины к пользе и добру. Проследим с этой точки зрения «параллельную биографию» науки и искусства. В науке открытие и разработка какой-либо теории счи тается отдельной, дифференцированной деятельностью — скажем, отдельно рассматриваются знания, ведущие к изобретению двигателей внутреннего сгорания, осно ванная на них разработка техники автомобильногопроизводства и, наконец, выпуск реально существующе го предмета — автомашины; в искусстве же все подоб ные моменты являются частью одной и той же деятель ности. Тот же самый человек, который открыл новые-
зависимости, в конце |
концов сам монтирует |
машину. |
||
А эстетическое имеет: |
а) |
функцию |
познания, |
аспект |
истины, б) стратегическую |
функцию, |
аспект |
програм |
мы, в) эстетически-политическую функцию поведения, аспект добра, г) аспект использования, полезности ве щи. Все эти аспекты в неразрывном целом являются частью эстетической деятельности.
Однако было бы неправильным сводить эту специ фическую роль эстетического только к опосредствованию, так как в этом случае мы не полностью отразим дейст вительность, поскольку опосредствование само по себе создает только связь. Если же мы будем говорить о синтезе, обобщении, то, возможно, этим будет сказано больше, чем следует, особенно, если синтез мы пред ставляем себе качественно на более высокой ступени, чем тезис и антитезис. Что касается эстетического, то мы ближе всего подойдем к действительности, если в
противовес всей координационной |
системе |
истины — |
добра — полезности поместим его |
в другую |
систему |
координат. (Мы потому не могли начертить его пра вильно в вышеописанной схеме, что оно не помещается на плоскости и мы должны воспользоваться вертикаль ным измерением.)
Но в чем же сущность этой системы координат? Для ответа мы должны обратиться к мыслям Маркса, вы раженным им в «Экономическо-философских рукописях 1844 года», которые до сих пор дают лучшее решение этого вопроса.
Подведем итог всему, что говорит об этом Маркс в вышеуказанном труде. Общая человеческая деятель ность отличается от деятельности всех других живущих на Земле существ в трех отношениях: 1) человек знает
не только свою меру, но познает и признает меры всех других существ; 2) когда человек производит, то он пользуется не только своей мерой, но и всеми мерами, заключающимися в каждом предмете, поэтому свободно обращается с продуктом; 3) использование мер одновре менно означает, что человек создает, преобразовывает
природу по |
законам прекрасного, |
этим |
он самоуд- |
ваивается |
и рассматривает себя |
в |
созданном им |
мире. |
|
|
|
Эти три момента создают нераздельную систему связи. Первый момент (познание мер всех видов) — само познание, то есть создание истины. Второй момент (применение мер, превращение объекта в объектива цию) — создание добра. Третий момент (созерцание человеком самого себя) — создание прекрасного.
Решающим моментом здесь является тот, который определяет место эстетического, а это есть удвоение и самосозерцание. Это и есть именно то, на что не спо собна вышеописанная кибернетическая машина (кото рая может познать и сформировать предмет).
Речь идет о сложном, многогранном диалектическом процессе. И о том, что когда человек действует, то он всегда пользуется двумя мерами: предметной и своей; из их соединения создается вторая, очеловеченная природа. К ней, однако, человек относится иначе, чем
кнепреобразованной; он видит в ней не только вещь в собственной мере и не только «вещь для себя», а как
бы свою копию, зеркало. Это именно то, что большей частью упускают из виду в теории отражения: не только наше сознание функционирует как зеркало (это имеет ся и в животном сознании), но мы создаем для себя и внешние зеркала и видим в них самих себя. Создаем для себя такой мир, в каждом предмете которого мы узнаем себя. (Бог, создавший мир «по своему образу и подобию», является увеличенной до сверхъестествен ности копией этой функции.)
Эта теория Маркса имеет предпосылки: более ран ний ее вариант встречается у Гёте, Шиллера, Гегеля, Фейербаха, но у каждого из них она выражена только односторонне, в полуготовой форме. По сравнению с другими у Маркса новым является то, что он соединил это с новой радикальной мыслью: с реальной общест венной деятельностью человека, преобразующей мир.
Человек становится субъектом в силу того, что он сам себя может сделать объектом деятельности.
В воззрении Маркса истина, добро, полезное и пре красное создают единую систему; и в ней по отношению к составляющим одно измерение истине и добру (по лезному) эстетическое располагается в новом, втором измерении.
Важнейшие характерные черты двух измерений в конечном итоге мы можем охарактеризовать следую щим образом.
а) В первом измерении (истина — полезное — добро)' отношение субъект — объект есть одноразовое зеркаль ное отношение: субъект узнает (отражает) объект, а сформированный в объективацию объект отражает субъект.
б) Во втором измерении (прекрасное) отношение субъект — объект характеризует двойственное и много кратное зеркальное отношение: субъект проецирует себя на объект, который отражает субъект и превраща ется в объективацию; субъект использует объективацию в качестве зеркала и придает ей ценность не только непосредственно в себе или для себя (истина, или доб ро), но и тем, что видит в ней свой знак, или, в общей форме, знак вообще; из этого следует и то, что второе измерение содерокит в себе не только эстетическое.
Здесь проявляется та всеобщая специфика человече ского существования, что вещи и за пределами своего непосредственно бытия еще что-то означают (напри мер, значением объективации является то, что она пред ставляет знак и образ человека, хотя сама и не явля ется человеком). Иными словами — человек идентичен своей способности создания знаков, что сопряжено с общей творческо-креативной (генеративной) спо собностью (ведь предпосылкой человеческого творчества является то, что модель, знак произведения уже зара нее должны быть в сознании). Таким образом в этом измерении мы находим вместе семиотическую, эстети ческую и телеологическую способность. В таком же по нимании соединяет эстетическое с телеологией и Кант: в целеустремленной деятельности специфическое надо так же подчинять общему, как и в его эстетике.
Мы уже говорили о том, что эстетическое имеет ас пект истины, аспект целесообразности, стратагемы, эти ки и непосредственную полезность. Теперь добавим к этому обратные стороны вышесказанного: истина, це лесообразность, добро, полезность и значимое также имеют свои эстетические качества. (В воззрении Рик-
керта, например, этическое добро направлено в сторону добродетели, истины; счастье — в сторону эстетического: ■счастье также ищет особенное, партикулярное.) Таким образом различные виды ценностей' могут отделяться только в мыслях, как бы в безвоздушном пространстве, в действительности же они взаимосвязаны и существу ют друг в друге. Мы не можем прийти к истине, не используя знаков, а использование знаков всегда имеет определенное эстетическое содержание. Мы не можем быть добрыми без того, чтобы не обращать внимания на истину (поэтому основной категорией этики Аристо теля является справедливость) и т. д. Относительное отделение ценностей и вместе с тем само развитие их автономии являются результатом исторического процес са, что составляет одно из важных направлений науки, исследующей общественную роль культуры.
Иной вопрос, относится ли это измерение знака, це ли и прекрасного полностью к сфере ценностей? Чтобы ответить на него, нам нужно вспомнить о диалектике средства и цели. Выше мы *уже говорили о том, что в связи с внешней (производительной) и внутренней (ду ховной) деятельностью отношение цели и средства складывается различным образом: в материальном производстве цель отделяется от деятельности только мысленно, в конкретном процессе производства ее пред ставляет средство. Однако внутреннюю, духовную дея тельность характеризует именно то, что средство и цель отделяются друг от друга. Роль знака (семиотики) заключается в том, что он предоставляет мышлению такое орудие, которое служит уже как бы объектом. (Внешний вещественный труд формирует объект в объективацию; мышление, однако же, не располагает таким объектом, поэтому оно должно в качестве мате рии использовать только одну объективацию — знак). Семиотика в этом понимании еще не ценность или вернее, лишь неразвитая ее форма (как бы предвари тельная ценность), а материя, средство, условие для создания ценности. (Именно поэтому к ней всегда при мыкает один из зародышей ценности: значимость; об ладание семантическим смыслом придает какому-либо комплексу элементарных знаков ценность по крайней мере в смысле «места ценностей».) Телеология же по другим причинам не может быть причислена равным образом к такому ряду понятий, как истина, добро, прекрасное: так как целесообразность, собственно го-