1 курс / История медицины / Очерки_по_истории_кафедры_физиологии_Военно_медицинской_Академии

рации на лекциях. Очень много было сделано им в деле увеличения «фонда» русской учебной и специальной физиологической литературы. В различное время им издаются переводы следующих книг: 1) Прейер — «Элементы общей физиологии», 1884;

2)Розенталь- «Общая мышечная и нервная физиология», 1879;

3)Кл. Бернар — «Об отношениях питательных и функциональ-

ных явлений в теле»; 4) Эвальд — «Физиология пищеварения»; 5) Учебник физиологии Бонн (перевод Л. Попельского).

Большую энергию проявил Тарханов в организации лаборатории и прежде всего — в подборе помещения для нее. В период его заведования кафедрой состоялся перевод последней в новое помещение — здание анатомо-физиологического института (теперь анатомический корпус), который строился в 1864—1868 гг. и занятия в котором начались в 1871 г. С 1898 г. здание получило электрическое освещение вместо газового.

Кафедра физиологии размещалась в 6 комнатах (первый этаж левого крыла), из которых одна была приспособлена для целей фотографии. В подвальном помещении кафедры находились две комнаты с 16 деревянными клетками для содержания кроликов и морских свинок и бак для лягушек. Во дворе имелся небольшой деревянный флигель, в двух комнатах которого, с асфальтированным полом, размещались собаки.

Однако уже Тарханов отмечал недостаточность помещения кафедры. В своем отчете о заграничной поездке на первый международный конгресс физиологов в Базеле (1889), основываясь на впечатлениях, полученных при посещении лабораторий БроуиСекара, д'Арсонваля и Франка в College de France, лабораторий Дастра и Реньяра в Сорбонне, Шарля Рише в Ecole de Medicine, он писал, что считает своим долгом упомянуть о том, что «физиологическая лаборатория ВМА стоит несравненно ниже всех осмотренных мною лабораторий как со стороны своего помещения, так и снабжения водой, двигателями и светом, уже не говоря о бедности инструментального инвентаря нашей лаборатории».

Большой и неизменной заботой Ивана Романовича было оснащение кафедры современным оборудованием. В год своего утверждения начальником кафедры он приобретает для лаборатории «скоропишущий электрический аппарат Депре, двухбарабанный кардиограф для кролика, камертон — прерыватель тока, сердечный пинцет с пружинным стальным устоем и т. д.», всего на сумму 270 руб. В следующем 1878 г. Тарханов пополняет инвентарь кафедры аппаратурой на 200 руб. (кимограф-барометр, пнеймограф. электрический прерыватель и т. д.). К 1898 году имущество кафедры оценивалось суммой более 4000 руб.; на лабораторные нужды отпускалось 985 руб. в год.

Однако даже эта сумма, сильно возросшая по сравнению с тем временем, когда Тарханов принял кафедру, была недостаточной.

51

Профессор Цыбульский вспоминал, что сумма, ассигнуемая на физиологическую лабораторию, была очень мала и ее не хватало даже на покрытие стоимости демонстраций опытов и для лекций. Но, несмотря на это, не только ассистенты, но и студенты, которые работали в лаборатории, получали материалы из лабораторных средств. Работающие же врачи на свои средства приобретали только животных, а, кроме аппаратов, получали еще химический материал, посуду и пр. Вследствие такого положения дела лаборатория оставалась без средств. Для покрытия дефицита проф. Тарханов объявлял публичную лекцию, доход с которой он жертвовал лаборатории (Вартанов).

Научную деятельность Тарханова обычно оценивают как очень разностороннюю; однако внимательное рассмотрение его трудов заставляет сделать несколько иные выводы. Все его работы, за исключением заграничного периода научной деятельности, касаются, по сути говоря, одной проблемы — физиологии нервной системы, занимаясь которой, он отдал дань эпохе нервизма.

Первый цикл его исследований, выполненных под руководством Овсянникова и, главным образом, Сеченова до заграничной поездки 1875 г., посвящен вопросам физиологии центральной нервной системы и заканчивается небольшой по размеру докторской диссертацией — «О влиянии теплоты на чувствующие нервы, спинной и головной мозг необезглавленных и обезглавленных лягушек» (Спб, 1870). Страсбургский период ориентирует Тарханова в сторону физиологической химии; он выполняет исследование «Об образовании желчных элементов из красящего вещества красных кровяных телец» и «К вопросу об образовании красящего вещества желчи». Парижские работы касаются вопросов физиологии кровообращения, крови, иннервации сердца, ряда гистологических исследований и очень важной работы, выполненной у Ренклингаузена, в которой Тарханов доказал наличие процесса активного сокращения клеток стенки капилляра.

В период самостоятельного руководства кафедрой Тарханов смог выполнить много исследований, большинство из которых посвящено физиологии центральной нервной системы. Тарханов явился пионером изучения возрастной физиологии центральной нервной системы в России, выпустил книгу, содержавшую резуль-

тат его работ	«О	психомоторных центрах у	новорожденных
и развитии их	под	влиянием разнообразных	условий» (СПб.

1878). Общеизвестны и сохранили свое значение до настоящего времени его работы «О гальванических явлениях в коже человека» (1889), содержащие описание знаменитого феномена Тарханова (изменения электродвижущих сил кожи при нанесении рефлекторных раздражений и при эмоциональных состояниях у человека).

52

Надо, однако, заметить, что, несмотря на только что очерченный круг научных интересов И. Р. Тарханова, он все же порой отдавал дань своему увлекающемуся темпераменту в науке, уделяя, например, много времени и энергии исследованиям о результатах кормления тата-белком (препаратом, названным им так по имени своей дочери), которые он докладывал па заседании Парижского биологического общества в 1890 г.

На первый взгляд, менее определенной становится тематика его работ после ухода из академии, что отчасти объясняется стесненностью средств экспериментирования «заштатного» профессора. С другой стороны, эти работы явились выражением интереса Тарханова к вопросам биофизики. Это была давно существовавшая в академии линия научной работы, основоположником которой, как уже указывалось, можно считать В. Петрова, чрезвычайно развившаяся под влиянием Сеченова и культивировавшаяся Тархановым. Интерес к этой области возник у последнего еще до заграничной поездки и нашел свое выражение в теме диссертации. Эта же тематика продолжалась и в период самостоятельного заведования Тархановым кафедрой академии. В 70-х годах он использует телефон как прибор для обнаружения токов действия мышц у человека и животных, изучает кожные токи и охотно дает темы из области биофизики своим сотрудникам. Среди этих работ в особенности должны быть отмечены исследования В. И. Вартанова и В. Ю. Чаговца.

Характерной чертой Тарханова как физиолога является постоянный интерес к вопросам клинического применения физиологии. Он делает соответствующие экскурсы в своих лекциях, охотно предоставляет темы экспериментально-клинического характера врачам-диссертантам, создавая тем самым традицию кафедры физиологии — внимание к запросам клиники. Тарханов считал крайне существенным сочетание клинических и экспериментальных работ. «Крайне важные патологические явления, — говорил он на одном из заседаний конференции 1879 г., — воспаление, гиперемия, лихорадка и прочие были изучены опытным путем

влабораториях и над животными. Если понадобилось бы, наконец, проверить теоретически Добытые факты в клинике, то тот же экспериментатор не затруднился бы изучить их и клиническим путем». Именно такая точка зрения заставляла И. Р. Тарханова быть одним из главных деятелей реформы преподавания тех лет, заключавшейся в отделении кафедры общей патологии от терапии и диагностики. Для Тарханова общая патология являлась физиологией патологического состояния организма.

Впериод, когда кафедрой физиологии заведовал Тарханов, начали формироваться ее штаты. В 1878 г. Тарханов выступает

вконференции с просьбой дать кафедре двух ассистентов, учредить должность адъюнкта, увеличить средства, отпускаемые на

53

нужды кафедры, до 1 200 руб. в год и добивается увеличения лекций на два часа в неделю.

В 1888 г. штатным доцентом кафедры становится крупный впоследствии гистолог М. Д. Лавдовский, который берет на себя чтение курса микрофизиологии, преподававшегося им

в	1886—1888 гг. па правах частного доцента (приват-доцента).
С	1881 г. при кафедре учреждается штатная прозектура, предо-

ставленная II. О. Цибульскому. После занятия им кафедры физиологии в Кракове (1885) и временного исполнения обязанностей прозектора С. С. Истамаповым эту должность в течение 3 лет занимает П. Н. Вилижанин (1886—1889 гг.), на короткий срок передающий ее Б. Ф. Вериго.

Бронислав Фортунатович Вериго (1860—1925 гг.) по окончании Петербургского университета (1882 г.) поступил в Военномедицинскую академию, которую и окончил в 1886 г., после чего был оставлен при кафедре физиологии. Одновременно с пребыванием в академии в качестве слушателя ассистировал Сеченову, читавшему курс на Высших женских курсах (1882—1888 гг.). Впоследствии Вериго занял кафедру физиологии в Одесском,

азатем в Пермском университетах.

В1890 г. и. д. прозектора кафедры становится Вартан Иванович Вартанов. Окончив в 1871 г. Медико-хирургическую академию, он получает назначение в армию, а через 2 года, возвратившись в Петербург, начинает работать в лаборатории Тарха-

нова и становится его ближайшим помощником и другом. В 1892 г. Вартан Иванович после защиты им диссертации утверждается прозектором кафедры физиологии. С 1898 г. он наряду с работой в Академии ведет преподавание в Женском медицинском институте, в стенах которого становится организатором кафедры физиологии. В последующие годы Вартанов совместно с А. А. Лихачевым стал инициатором организации Общества российских физиологов им. Сеченова и основателем «Русского физиологического журнала». В 1919 г. Вартанов скончался.

Тарханов сыграл существенную роль в формировании школы русских физиологов, группировавшейся в стенах его лаборатории в академии.

Всех интересующихся физиологией сюда привлекала прежде всего живая и творческая атмосфера. По словам Н. О. Цыбульского, лаборатория «преобразилась», в первый же год руководства ею Тархановым «в ней пробудилась жизнь и закипела научная работа», в которой приняли участие врачи Переводников. Гороховцев, Экк, Дзедюль. Сам профессор тоже целые дни проводил в лаборатории, употребляя это время на приготовление опытов к предстоящей лекции или на свои собственные опыты, или, наконец, на опыты работающих, которым он обыкновенно

54

ассистировал (В. И. Вартанов, 1908). По примеру Сеченова, И. Р. Тарханов широко открывал двери для студентов.

Темы для работ давал или И. Р. Тарханов, причем «разнообразие, богатство т е м . . . было поразительно» (Вартанов, 1908). или же сам работающий мог предложить для исследования свою собственную. Тему Тарханов давал в тот же день, когда к нему являлись за разрешением работать в лаборатории, причем одновременно набрасывал общую схему работы, указывая, в каком направлении она должна вестись.

Первоначально под руководством прозектора происходило ознакомление с методами исследования, а затем в течение некоторого времени сотрудник был предоставлен самому себе для самостоятельной разработки постановки опыта. Это И. Р. Тарханов делал намеренно, желая, чтобы мысль работающего не шла по проторенной дорожке, по шаблону.

«Когда кто-нибудь, — вспоминал Вартанов, — под влиянием неудач падал духом, сомневался в плодотворности своей работы, И. Р. выяснял значение неудачных опытов, возбуждал... энергию и поддерживал интерес... Удачные опыты приводили И. Р. в неподдельный восторг, и после его бесед мы яснее чувствовали и понимали значение добытого факта» (1908).

Не менее существенную роль в привлечении сотрудников в лабораторию играли и выдающиеся личные качества Тарханова: «...всегда благодушно настроенный, жизнерадостный, подвижный (он. — А. Л.) ...производил чарующее впечатление на работающих в лаборатории. Иногда возникавшие у темпераментного профессора вспышки проходили и заканчивались фразой: «Ну, а теперь давайте говорить о деле», — вспоминает его ученик Н. Н. Малышев.

Все это вместе взятое приводило к тому, что комнаты лаборатории всегда были полны работающими; в числе их многие стали впоследствии профессорами — физиологами и клиницистами: Костюрин, Рейн, Анреп, Щербак, Отт, Беллярминов. Симановский, Блюменау, Медведев, Борисов, Вериго и Цыбульский. Более 100 работ самого Тарханова и его учеников вышло из этой лаборатории.

Специального внимания заслуживают исследования клиницистов, выполнявших свои диссертации в лаборатории Тарханова. Среди большого количества таких исследований надо особенно отметить диссертацию офтальмолога Беллярминова. занявшего впоследствии кафедру глазных болезней в академии. Интересна была методика этой работы, в которой впервые фотография была использована для регистрации внутриглазного давления и движения зрачка. Благодаря такой методике Беллярминову удалось сделать вывод о независимости движений зрачка от колебаний кровенаполнения сосудов радужной оболочки. Однако особенного внимания заслуживает одно наблюдение Бе.т-

55

лярминова, документально зафиксированное в его работе. Получая при раздражении чувствительных элементов седалищного нерва расширение зрачка, он мог отметить, что последнее начиналось через короткий скрытый период около 0,51 сек и сменялось сужением; но вслед за этим «первичным расширением» начинало медленно развиваться длительно удерживающееся «вторичное» расширение. Беллярминову удалось показать, что после перерезки шейного симпатического нерва или удаления верхнего шейного ганглия остается одно только «вторичное расширение». Тем самым был обнаружен факт секреции адреналина при нанесении ноцицептивных раздражений и показана возможность гуморальных влияний на органы.

До конца своих дней И. Р. Тарханов выполнял завет 60-х годов — популяризировал естествознание. Он являлся одним из самых популярных лекторов в самых разнообразных аудиториях Петербурга, неизменно стремясь, по своему собственному выражению, «разжечь искру» любви к науке среди своих слушателей, и отдавал много времени литературной работе в научнопопулярных журналах того времени («Знание и жизнь», «Образование». «Спутник здоровья» и др.).

Публичные лекции Тарханова пользовались выдающимся успехом. Они, бесспорно, отнимали у пего много времени от лабораторной работы, но в то же время давали необходимое удовлетворение. Из многих курсов, прочитанных им для широкой публики, особенно надо отметить прочитанный в семестр 1886/87 г. в Педагогическом музее цикл из 12 лекций «О ядах в организме животных и человека и борьбе с ними», изданный в виде отдельной книги в 1888 г. Эти лекции являлись долей участия Тарханова в деятельности комиссии под председательством С. П. Боткина, выделенной Обществом русских врачей и ставившей своей задачей содействие оздоровлению России, и представляли собой блестящее изложение широкообразованным врачом и физиологом основ гигиены в широком понимании этой науки.

Определенное значение имели в свое время циклы лекций и работ Тарханова, посвященные выяснению физиологических механизмов внушения. Тарханов выступил с попыткой анализа этой области явлений как непримиримый враг мистических «концепций», появившихся в науке того времени (Гартман и др.). Немало труда он вложил в популяризацию физиологических данных, касающихся психофизической проблемы.

Глава 4

ПАВЛОВСКИЙ ПЕРИОД (1895—1924 гг.)

В настоящее время имеется большое количество работ, посвященных описанию жизни и деятельности Ивана Петровича Павлова. Поэтому в нашем очерке можно ограничиться данными, относящимися к деятельности Павлова в период его работы в академии, которой он отдал более чем 50 лет своей творческой жизни.

И. П. Павлов родился в Рязани (14 (27)/1Х 1849 г.). Одиннадцатилетним мальчиком он поступил во 2-й класс Рязанского духовного училища, по окончании которого перешел в Рязанскую духовную семинарию. Здесь в старших классах среди педагогов и учащейся молодежи господствовали либеральные настроения и большим успехом пользовались передовые журналы «Современник» Некрасова и «Русское слово», статьи Писарева. Все это зародило у Ивана Петровича Павлова интерес к естественным наукам и толкнуло па поездку в Петербург, где он поступил на естественный факультет университета (в 1870 г).

На III курсе у Павлова формируется интерес к физиологии, которая в те годы в университете была представлена выдающимися преподавателями. Кафедра возглавлялась Ф. В. Овсянниковым, отличным экспериментатором-физиологом и специалистом

вобласти сравнительной гистологии, который читал естественникам II курса общий курс физиологии и специальную физиологию студентам III и IV курсов. Его ассистентом был гистолог Ильяшенко, в качестве приват-доцента и затем профессора кафедры состоял И. Ф. Цион; кроме того, на кафедре работал специалист

вобласти физиологии органов чувств приват-доцент Н. Р. Бакст. Овсянников, Цион и Бакст руководили занятиями студентов II, III и IV курсов.

57

Практические занятия заключались в изучении микроскопической техники и гистологии и ряда специальных работ в области гистологии и физиологии. Так, например, в 1873 г. И. П. Павлов изучал нервы легкого у лягушки, В. Н. Великий — физиологию мозжечка, В. Н. Франтов — четверохолмия и т. д. Всеми этими работами руководил сам Ф. В. Овсянников. Бакст руководил работой студента Симановича, изучавшего электрическое раздражение зрительного нерва, и Афанасьева, занимавшегося влиянием температуры на скорость проведения возбуждения по нерву. Цион оказался руководителем работ И. П. Павлова и М. Афанасьева, которые предприняли свою первую экспериментальную работу по вопросу о влиянии нервов на поджелудочную железу (1874). Так как Цион перешел в Медико-хирургическую академию, оба студента самостоятельно закончили исследование, удостоенное золотой медали.

Окончив в 1875 г. университет, И. П. Павлов, как и многие

естественники	тех лет, стал студентом III курса	академии.
Он отказался	от предложенного ему Тархановым	места асси-

стента и занял аналогичную должность в ветеринарном отделении академии у проф. К. Н. Устимовича, заместив С. Чирьева. В этот период времени Павлов побывал в заграничной командировке в лаборатории проф. Гейденгайна и непосредственно познакомился с Людвигом. В лаборатории Устимовича (1876— 1878 гг.) Павлов осуществил цикл своих работ по физиологии

кровообращения;	эти исследования, но	словам	профессора
B. В. Савича, сблизили Ивана Петровича с клиницистами школы
Боткина, который	тогда интересовался	вопросами	патологии
и фармакологии органов циркуляции крови.

Окончив с опозданием на один год (вследствие русско-турец- кой войны) академию в 1879 г., Павлов принял участие в конкурсе на оставление при ней. 19 января 1880 г. в числе 18 абитуриентов он пишет сочинение на тему: «Характер метаморфоза при лихорадке» и подает его под девизом «Спешить думать — плохо думать», получив при баллотировке в конференции 13 изби-

рательных и 5 неизбирательных голосов. Это дало ему	право
в числе других семи врачей остаться в академии. Кроме	того,

комиссия под председательством профессора Заварыкина признала работу Павлова достойной первой золотой медали, которая и была присуждена ему конференцией.

При участии Я. Я. Стольникова И. П. Павлов получает в свое заведование экспериментальную лабораторию при клинике проф. C. П. Боткина, официально занимая должность ординатора клиники до избрания его на кафедру фармакологии (1890). Здесь, в этой лаборатории, были выполнены его основные работы по физиологии кровообращения.

Велик вклад, сделанный Павловым в этот раздел физиологии. Серия работ по кровообращению открывается необычной для

58

него работой; обзором под названием «Важнейшие современные работы по иннервации сосудов и кровообращению вообще», напечатанном в «Военно-медицинском журнале» (1877). Открывая собой серию последующих работ по кровообращению, этот обзор может трактоваться как своего рода отчет о состоянии интересующего исследователя вопроса, который он делает сам себе перед началом работы в новой для него области, и с этой точки зрения особенно интересен, так как меньше всего представляет собой спокойное изложение событий научной жизни того времени. Автор нарочно отыскивает самый боевой, самый спорный вопрос, стараясь наиболее полно показать не столько содержание, сколько борьбу взглядов.

Павлов начинает свое изложение с указания на открытие сосудодвигателей; он подчеркивает особенность этого иннервационного прибора, указывая, что эти нервы находятся в постоянном возбуждении. Тем самым перед физиологом, анализирующим явления, встает главный вопрос об источнике, о «центре» сосудо-

сужпвателей. Работа Ф. В. Овсянникова дала ответ			на	этот
вопрос и позволила определить местоположение		такого центра
в пространстве: верхняя граница	центра лежит	на	1—2	мм
ниже четверохолмия, а нижняя —	на 4—5 мм выше писчего пера.

Интерес к «центру» необычайно активировался открытием Циона, говорившего о возбуждении депрессорного нерва как о поводе к возникновению торможения сосудодвигательного центра.

Если имеется единственный источник тонуса сосудов в продолговатом мозгу, почему же Шифф видел у животного со спинным мозгом, отделенным от продолговатого, дополнительное расширение сосудов после перерезки седалищного нерва? Этот и многие другие аргументы собирает Павлов против господствующей теории, в рамки которой они не укладываются.

В войне побеждает тот, кто сумеет обнаружить и использует слабые места противника. Таким слабым местом школы Людвига, защищавшего идею единого центра в продолговатом мозгу, было использование в качестве аргумента факта отсутствия сосудистых рефлексов после отделения спинного мозга от продолговатого, то есть отрицательного опыта. Но Павлов знал, что такой опыт имеет «только весьма ограниченное значение»; использовать его результат можно только «с крайнею осторожностью». Этого правила не придерживалась школа Людвига —

его сотрудники, пишет Павлов, «...		наблюдают, что у	кролика
(со	спинным мозгом, отделенным	от продолговатого, — А. Л.)
нет	сосудодвигательного рефлекса.	Почему? Потому	что нет

сосудистых центров, отвечают они. Это действительно могло быть. Но также может быть и потому, что операция была таким условием, которое прекратило их деятельность»1.

1 И. П. П а в л о в. Полное собр. соч., т. I, 1951, стр. 61.

59

Легко видеть, что многое в этом боевом обзоре представляет собой программу последующих работ Павлова и предопределяет способы их выполнения. Интерес к регуляции кровяного давления — состоянию сосудистого тонуса полностью реализовался в работах: «Экспериментальные данные к вопросу об аккомодационном механизме кровеносных сосудов» (1877); «К учению об иннервации кровяного русла» (1879); «Материалы к иннервации кровеносной системы» (1882); «О нормальных колебание кровяного давления у собак» (1879).

Первоначально в качестве диссертации Павлов представил исследование под названием «Блуждающий нерв как регулятор общего кровяного давления» (1882). Конференцией были выделены рецензентами профессора Боткин, Тарханов и Полотебнов; последний отказался от рецензирования и был заменен доцентом Дроздовым.

Эту работу И. П. Павлов заменил другой — «Центробежные нервы сердца», а первоначально предполагавшаяся в качестве диссертации была напечатана в «Еженедельной клинической газете» Боткина. 26 апреля 1883 г. «цензоры» сообщили конференции об удовлетворительности диссертации Павлова; 14 мая конференция выделяет оппонентов — Тарханова, Кошлакова и Соколова и назначает защиту на 10 часов утра в субботу 21 мая.

В следующем году Павлов получает звание доцента. Свою первую лекцию он посвящает вопросу «О центробежных нервах сердца» (31 марта 1884 г.); в качестве темы второй лекции конференция назначает «Опыты над ускоряющими и усиливающими нервами сердца». При баллотировке после ее прочтения (21 апреля 1884 г.) Павлов получает 19 избирательных и 2 неизбирательных шара.

В конце 1884 г. С. П. Боткин представляет в качестве кандидатов на заграничную поездку институтских врачей — В. М. Бехтерева, В. А. Левашева и И. П. Павлова. Последнему он дает следующую характеристику: «Доктор Павлов, по оставлении при Академии, посвятил себя специально изучению физиологии...

Близко стоя к его работам, произведенным в моей лаборатории, я с особенным удовольствием могу засвидетельствовать, что все они отличаются оригинальностью как по мысли, так и по методам; результаты же их по всей справедливости могут стоять наряду с лучшими открытиями последнего времени в области физиологии, почему, по моему мнению, в лице доктора Павлова мы имеем серьезного и остроумного ученого, которому Академия должна помочь на избранной им ученой дороге...».

Двухлетнее пребывание за границей Павлов использует, работая в лабораториях Гейденгайна и Людвига.

В 1888 г. Павлов вновь принимается за разработку тех тем, которые когда-то были начаты им в бытность в университете, — об отношении нервов к поджелудочной железе — и делает важней-

60