Что делает нас счастливыми и что это значит для жизни?

Эти выводы становятся еще более актуальными, когда мы ищем подходящую мотивационную теорию в большем контексте дальнейших связей. Уже тот факт, что человек с трудом отвечает на вопрос о собственных желаниях и прибегает при этом к научным исследованиям или чтению книг по психологической помощи, кое о чем говорит. Он свидетельствует о существенной неопределенности, которая есть у человека и которой нет у животных ввиду их биологической инстинктивной уверенности. Животным не нужно спрашивать себя, чего они на самом деле хотят, настолько сильна их приспособленность к окружению.

О человеке в разные времена разные мыслители говорили, что он есть существо несовершенное, неопределившееся животное. Можно сформулировать это мягче: природа (жизнь, бытие) в случае с человеком пошла на большой риск, дав ему немалый кредит доверия. Она наделила его воображением, способностью предвосхищать события, создавать то, чего еще не существует; она дала ему язык, который позволяет вместе с другими делать то, что не под силу осуществить в одиночку. Она дала ему две свободные руки, которые практически требуют, чтобы он создавал то, что без его участия не могло бы быть создано или не появилось бы в такой форме, – она позволила ему серьезно вмешиваться в естественный ход вещей.

Таким образом, природа или бытие с самого начала дали человеку огромные возможности, но, по всей видимости, не приложили объяснения, каким образом и для чего лучше всего их использовать. Но мы знаем о том, как человек появляется на свет, знаем, что он смертен, что он обладает неиссякаемым запасом заботы и любви, а также свободой. Этих тем в книге мы уже коснулись. Однако те же воображение и интеллект, которые дают нам возможность помогать другим людям, делают также возможным изобретение страшнейших систем вооружения, используя которые человек причиняет другим невыносимые страдания и даже может подвергать опасности саму основу своего выживания – природу. Таким образом, широкий

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

репертуар возможностей сталкивается со свободой выбора в том, как их применять.

Вопрос, который задает психология в том числе и себе самой: «Чего же хочет человек?» – выходит далеко за рамки психологии. Ведь он касается не только человека, но и самой жизни.

Исходя из того, что мы способны найти основную мотивацию человека, теоретически можно предположить, что природа все же дала нам инструкцию, как в жизни ощутить полноту, на отсутствие которой человек жалуется. Нужно просто найти ее, исследуя, что для человека является благом, что делает его жизнь успешной. Если расклад верен, то кажется, что весь непростой процесс эволюции человека ведет к тому, чтобы проявить себя естественным образом. Что конкретно это значит? Под основной мотивацией человека мы подразумеваем также цель и причину данных нам в жизни возможностей, а также одновременно данную нам максимальную независимость от внешних и внутренних обстоятельств.

Представление о человеке едва ли можно отделить от картины мира. В тот момент, когда теория мотивации обнаруживает свою действенность, мы узнаем не только чего хочет человек (это и есть содержание теории), но и для чего он существует в этом мире с его сравнительно свободным набором качеств. Мы узнаем, почему же природа пошла на такой риск в случае с человеком.

Чтобы найти универсальную человеческую мотивацию, можно взглянуть на те характеристики и способности человека, которые могут возникнуть только из относительной свободы и благодаря ей. Мы должны также убедиться, что, по всей видимости, это именно те характеристики и способности, которые, как говорилось раньше, во многом не вписываются в классический детерминизм. Достаточно подумать о неиссякаемом запасе заботы, симпатии, любви, дружбы и интереса – фактически эти феномены раскрываются только в свободной среде и нуждаются в ней. То же самое касается и смысловой мотивации, о которой мы уже знаем: она тоже зависит от свободной среды, как и ответственность и, в общем, все феномены, свойственные исключительно человеку и сопровождающие его волю созидать: культуру, направленное внимание, интерес, участие, понимание, восприятие и т. д. Что бы мы ни говорили о человеке, мы говорим также и о мире – человек в равной степени является

продуктом и частью мира и способен влиять на этот мир и благодаря своему неповторимому набору способностей привносить в мир вещи, которых без человека не было бы.

Вероятно, эта сложная взаимосвязь между представлением о человеке и картиной мира приводит к тому, что непросто получить однозначный ответ на вопрос, что же движет человеком. Это не составило бы проблемы, если бы психология и ее отдельные направления не подвергались искушению, жертвами которого рано или поздно становились почти все научные дисциплины. Искушение это состоит в том, чтобы найти убедительную формулу, которая объясняет отдельный феномен, и, вынув из контекста, применять ее к большему количеству феноменов, чем она предназначена. Это легитимный научный метод: если отдельный феномен объясняется достаточно простой формулой, то стоит проверить, не распространяется ли она и на другие феномены. В естественных науках этот принцип постоянно подтверждается.

Проблематичным такой подход становится тогда, когда его применяют для изучения восприятия и поведения человека (а таким образом, и понимания мира). Более того, проблематичным является уже сам объект изучения, поскольку он связан со свободой, а его пытаются загнать в рамки определенных теорий. И то же самое пытаются сделать с восприятием и поведением, которые изначально сопротивляются такому подходу, так как по своей природе не приемлют детерминизма, присущего всякому каузальному подходу.

Для примера возьмем развитие биологизма в биологии. Сегодня ученые согласны друг с другом в том, что процесс адаптации и отбора является механизмом возникновения и развития видов. Эту формулу (больше потомков, разнообразие потомства, выживание и успешное размножение самых приспособленных видов) можно легко применить к другим, более сложным феноменам. Как правило, это признак пригодности научной модели. Данную модель в немного измененной форме можно применять в сфере конкуренции идей[51], а также к некоторым центральным аспектам экономического развития[52].

Менее очевидно, однако, как именно с помощью этой формулы объяснить альтруистическое поведение, ведь ключевой момент развития, который в ней заложен, – это выживание сильного за счет слабого. Так как простое наблюдение в этом и подобных случаях не

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

всегда помогает, пробелы должна восполнить теория. Таким образом, объяснение перестает основываться на очевидности (биологической), а начинает опираться на теорию (биологизм). Тогда, например, возможно, что с точки зрения биологизма альтруистическое поведение окажется поведением, связанным с принципом отбора, то есть будет только казаться альтруистическим; речь будет идти о ненастоящем поведении[53]. К сожалению, при этом быстро забывают, а иногда вообще не говорят открыто о том, что такое предположение не основано на данных наблюдений, а просто была выдвинута гипотеза, что определенный феномен подходит к определенной теории или учению. Иными словами, редукционизм укрепляется и тогда, когда на основе данных, полученных в результате наблюдений, делают иные выводы – если наблюдения не подтверждают теорию, меняют не теорию, а наблюдения. Например, их «разоблачают» как ненастоящие. Эту ситуацию можно сравнить с тестом, в котором испытуемые, склонные к детерминизму, не были способны к благодарности, так как приписывали своим благодетелям эгоистические мотивы.

Этот принцип «приписывания», возможно, объясняет также, каким образом Зигмунд Фрейд (еще одна редукционистская модель) без труда переносил достаточно простой психоаналитический алгоритм постоянного конфликта между Я, Оно, Сверх-Я на такие разные феномены, как история культуры, литература, философия, юмор, религия и т. д. То, что при подробном рассмотрении выглядит почти как карикатура на редукционизм, не должно принижать сложность и интеллектуальную глубину психоанализа. Проблема здесь не в психодинамической теории, которую кладут в основу, а в попытке подогнать такие разные феномены под один подход – якобы эти феномены являются «не более, чем…». Все это довольно произвольно и зависит от приверженности той или иной теории. Например, с точки зрения приверженца классической психологии Адлера, воля к действию в политической и социальной сферах является выражением стремления к значимости. Согласно этому подходу, человек не ищет способа реализовать идею, признанную ценной, или осуществить миротворческий проект, а в первую очередь удовлетворяет собственные потребности в признании. Значит, ему не нужны власть и влияние, чтобы сделать хорошее дело, – ему нужно хорошее дело, чтобы получить власть и влияние и одновременно приобрести алиби

для своего эгоизма. Если мы спросим самого человека, правда ли это, он, конечно, не согласится. Но с точки зрения данной психологической теории его отрицание как раз доказывает правильность теории, ведь настоящие мотивы не осознаются. Отрицание еще яснее указывает на то, что человек компенсирует и сублимирует.

Нужно добавить, что лишь немногие психологические теории применяют радикальный и в то же время спорный с точки зрения науки редукционизм. Немногие направления психологии рассматривают человеческую деятельность с той точки зрения, что она скрывает инстинкты, иные движущие силы психики и эгоцентризм. Но в популярной психологии такие теории держатся упорно, а их влияние фатально (это можно проследить на примере вышеописанных исследований о свободе воли). Нетрудно заметить, что, говоря о человеке, мы чаще используем понятия «замещение», «невроз», «компенсация», «ошибочное действие» и «комплекс», и они кажутся нам менее подозрительными, чем понятия «идеализм», «надежда», «целостность мира», «свобода воли», «смысл» и «ответственность».

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/