книги / Общество, культура, социология
..pdfотносится не только к человеческому обществу, но и к явлениям в области физики, химии, биологии, психоло гии, эстетики и пр. Атом, например, не может быть полностью объяснен тем, что он состоит по меньшей мере из одного протона и одного электрона, поскольку, будучи вместе, они обладают и такими свойствами, ко торые отдельно не являются составным элементом ни того, ни другого.
Один из основоположников теории психологии фор мы К. фон Эренфельс в капитальном труде, изданном в 1890 г., на примере музыкальной мелодии дал подроб ную характеристику этого свойства формы19. Мелодия — это всегда нечто большее, чем простая сумма состав ляющих ее звуков. О ней недостаточно сказать, что она состоит из определенного числа звуков; мы должны знать и о том, в каком порядке они расположены, каков их ритм, на что делается акцент, как они между собой связаны. Если те же звуки мы воспроизведем в другом порядке, в другом ритме, с другой динамикой и ударе
нием, никто не |
узнает этой мелодии, несмотря на то |
что прозвучали |
все звуки, ее составляющие. |
Аналогично положение и в человеческом обществе. Оно определяется не только тем, кто является его чле нами, но и тем, каким образом они друг с другом свя заны. Характер коллектива в обществе и его функцио нирование зависят от того, имеют ли его члены общие интересы или интересы у них разные, продолжительное ли время они имеют тесную связь или связь их носит случайный характер, представляют лй они официальную организацию или это просто дружеская компания. Важ но также и то, кто из членов коллектива становится его главой, имеет ли коллектив одного руководителя или
.разделяется на группы с разными руководителями и т. д. Но если это проявляется в малом сообществе, то в еще большей мере это свойство характерно для челове ческого общества в целом, которое состоит из отдель ных групп (классов) и коллективов и является сово купностью не только отдельных людей, но и совокуп ностью их различных групп. Изолированного человека, собственно говоря, не существует: с какой бы стороны мы ни рассматривали человеческое общество, всюду мы видим деятельность различных по своему масштабу и стецени организации групп людей; положение отдель ных индивидов определяется именно отношением их к
данным группам.
Известное изречение Герберта Спенсера гласит: «Общество существовало раньше человека». И действительно, для того чтобы человек стал именно человек ком, надо, чтобы существовало человеческое общество; человек становится человеком только в обществе. Меж ду прочим, <(это подтверждают и известные случаи е детенышами, которые, подобно Маугли или Тарзану, выросли среди животных. Такой случай описывал еще Сен-Симон20, и с тех пор многие исследователи занима лись этим вопросом с научной точки зрения: оставлен ный с детства в одиночестве, человек остается зверем, ни один из этого рода детей не развился до уровня че ловека, и даже позднее такого ребенка нельзя было перевоспитать в человека, поскольку в детском и отро ческом возрасте он не получил решающих импульсов воспитания как человека.
Но что же это значит — быть человеком? Прежде всего то, что человеческому существу надо научиться освоить человеческое понятийное мышление, научиться основанной на нем речи и труду. Человеческий труд совершается только тогда, когда у людей имеется пред варительное 'представление, «понятие» о цели труда, о его фазах, 'процессе и т. д. Но откуда у нас берутся эти понятия? Процесс их становления настолько сложен и многосторонен, что один человек не в состоянии со здать их, для этого нужен был опыт миллионов людей на протяжении миллионов лет. Новорожденный стано вится человеком, освоив понятия, созданные предыду щими поколениями.
В этом смысле мы не можем согласиться с выше приведенным определением Спенсера, так как оно не достаточно ясно и точно. Речь идет не о том, что об щество появилось раньше, чем человек, а о том, что они существуют вместе и друг в друге: человек может существовать только в обществе, и общество формиру ется только тогда, когда сформировался человек. Как пишет Маркс: «Общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу»21. То есть инди вид и сам является совокупностью общественных отно шений. То или иное сообщество людей можно опреде лить по тому, из каких индивидов оно слагается и каким образом они организуются в нем, а индивида в свою очередь мы определяем по признаку, к каким сооб ществам он принадлежит и насколько включен в них.
Итак, мы имеем уже два элемента для описания структуры общества: индивиды и сообщество или кол лектив, отношение их друг к другу (т. е. то, как инди виды создают сообщество, каким образом формируются эти сообщества из индивидов). Но это только первые шаги к определению предмета социологии.
При этом надо добавить, что тезис о диалектической двойственности индивида и сообщества в истории обще ственных наук далеко не всегда принимается как нечто данное и естественное. Существует множество заслужи вающих внимания теорий, которые один из вышеназван ных элементов ставят выше другого. Например, Зиммель и его школа считают истинным элементом только ин дивид, а общество — просто абстракцией. Согласно Максу Веберу, социология также не знает действующих коллективных личностей22; он считает, что государство, нация, акционерное общество, семья, армия являются «определенным процессом сконструированной общест венной деятельности только отдельных личностей». В противовес ему вульгарно-социологические и вульгар но-материалистические теории считают индивид просто фикцией, а реально существующим — только движение общественной группы, слоя, класса.
В действительности же оба элемента — индивид и сообщество — один без другого являются фикцией. При верженцы концепции индивида считают иллюзорным сообщество, подчеркивая при этом то, что индивиды всегда действуют от имени сообщества. В повседневной жизни встречается немало людей, для которых такие слова, как «народ», «коллектив», ничего не значат и ко торые просто не чувствуют их существования, никогда не замечают их действительной силы. Они, однако, за бывают о том, что при другом подходе именно индивид оказывается фикцией. Нетрудно установить, что даже самая оригинальная личность значительную часть при писываемых исключительно ей одной характерных черт перенимает от других (родителей, окружения, культур ных влияний). Но даже и то, что личность произ водит сама, она осуществляет это в созданных общест вом условиях, созданными обществом средствами. Ин дивид часто думает, что он действует самостоятельно; в действительности же его действия подчиняются зако нам, которые по меньшей мере с той или иной степенью вероятности предписывают, когда и что надо делать. Стороннники же концепции об определяющей роли со
общества недооценивают тот факт, что даже на самые сплоченные коллективы налагает свой отпечаток дея тельность их отдельных членов, и чем дальше мы про двигаемся в общественном развитии, тем решительнее личность «отрывается от пуповины коллектива» и, превращаясь в самостоятельную личность, завоевывает себе все более широкое поле деятельности.
Означает ли сказанное, что для окончательного ре шения данного вопроса достаточно признать органиче скую связь этих двух факторов? К такому заключению, естественно, пришли и некоторые немарксистские теоре тики, и в частности Морено с его теорией «микросоцио логии». Он исходит из того, что каждый отдельный человек является «социальным атомом», находящимся в разнообразнейших связях с остальными людьми.
На первый взгляд кажется, что этот подход тождест вен концепции Маркса, изложенной в вышеприведенной
цитате. |
Однако здесь |
опущено исследование |
одного |
|
важного, |
а точнее, даже |
решающего вопроса, |
а |
именно: |
из чего же состоят эти |
нити влияния и эти |
связи, ко |
торые соединяют человека с человеком, человека с кол лективом и коллектив с коллективом? Действительно ли они зависят в первую очередь от отношения симпатии
и |
антипатии, как об этом говорит «микросоциология», |
в |
качестве связующих путей, ведущих человека к чело |
веку? Может быть, это связи, вытекающие из офици альных отношений? Или, быть может, нужно говорить о более глубоких, фундаментальных, устойчивых отно шениях, о таких отношениях, которые связывают людей не то чтобы нитями, а охватывают их как бы железным обручем, а порой даже насильно привязывают их к одной и той же системе (причем так, что нет нужды связывать эти отдельные элементы чем-то дополни тельно) ?
Уже из того, как поставлен вопрос — из чего состоит
общество, — становится |
ясно, |
что третьим |
фактором |
надо считать «связи». Так все же, из чего |
они состоят? |
||
Существует много |
теорий, |
пытающихся |
дать ответ |
на этот вопрос. Одна из них, теория Эрнста Кассире ра23., исходит из того, что человек живет не .только в данном ему природой физическом мире, но и в другом, созданном им самим мире символов, что находит свое выражение в первую очередь в мышлении и языке. Ко второму типу теорий относится функционализм Брони слава Малиновского. Малиновский видит суть человека
в том, что он удовлетворяет свои потребности в соответ ствии с созданной им самим культурой, поэтому и сама культура становится потребностью24. Наконец, к треть ему типу может быть отнесена концепция Эмиля Дюркгейма, который считал, что третьим фактором являются вещественные средства общества.
В конце своего труда «Самоубийство» Дюркгейм писал следующее: «Во-первых, неверно, что общество состоит только из индивидов; в нем есть и материаль ные вещи, играющие существенную роль в жизни об щества. Общественное существо иногда так материали зуется, что становится элементом внешнего мира. Так, например, определенный архитектурный стиль есть явление общественное; и этот стиль воплощается в до мах, различных сооружениях, которые, после того как
их |
построят, |
становятся |
независимыми |
от |
индивидов, |
самостоятельными реальностями. Так же |
обстоит дело |
||||
и с |
путями |
сообщения, |
инструментами |
и |
машинами, |
используемыми в промышленности и в частной жизни, которые в каждый данный момент истории выражают состояние техники; сюда же относится и- письменный язык и т. д. Вследствие этого общественная жизнь вы кристаллизовывается и укрепляется в носителях мате рии и становится, таким образом, внешним явлением, то есть действует на нас извне. Построенные ранее пути сообщения дают определенное направление ходу наших дел тем, что связывает нас с той или иной страной. Вкус ребенка формируется тогда, когда он вступает в контакт с проявлениями национального вкуса, в кото ром воплотился творческий труд предыдущих поко лений...»25
Все три вышеназванные теории выражают важные моменты истины, но все они, особенно первая и вторая, делают это односторонне. Кассирер ставит символиче ский мир выше действительности, подчеркивает его пер вичность; Малиновский же абсолютизирует обществен ные структуры, служащие для удовлетворения потреб ностей, и ставит их выше экономической структуры. А Дюркгейм? Дюркгейм делает решительный шаг вперед, поставив в центр внимания материальные фак торы, объективации (дома, машины, инструменты, до роги), но тут же объединяет их с органически связан ными с ними духовными объективациями (языком, вку сом). Действительно, они определяют характер отноше ний одного человека к другому. Если бы мы каким-либо
чудом вместо цивилизованных городских условий очу тились бы в пустыне, то нам мало могло бы помочь наше современное умственное развитие, мы вынуждены были бы делать то, что нам диктовали бы новые усло вия: начиная с этого момента наша жизнь и отноше ния определялись бы вновь сложившимися объектива циями. Мы тотчас же прекратили бы, например, зани маться социологией культуры и другими отвлеченными вещами и вместо них прежде всего позаботились бы о добывании пищи и, имея в виду эту цель, собирались бы в группы под руководством самых сильных индивидов (имеющих авторитет, качественно отличающийся от современного его понимания), вооружались бы дубин ками и отправлялись на охоту.
Данная трактовка в огрубленной форме является
исходной точкой и исторического материализма. В не сколько упрощенной формулировке мы хотели здесь выразить то, что Маркс в предисловии к «Критике по литической экономии» определил следующим образом: «В общественном производстве своей жизни люди всту пают в определенные, необходимые, от их воли не за висящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономи ческую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общест венного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и ду ховный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бы тие определяет их сознание»26.
В этом классическом определении сейчас для нас важно подчеркнуть то, что эти отношения являются не просто невидимыми нитями, связывающими людей друг
сдругом, а реально существующими в действительности
отношениями, объективациями, органически связанными
сформами их деятельности и поведения. Человек в про цессе общественной деятельности преобразует мир,
«очеловечивает», превращает действенную природу в человеческую природу, человеческую среду, и в этом, созданном им мире объективирует самого себя.
Особенно важно здесь подчеркнуть взаимосвязь про цесса и предмета, деятельности и продукта,, специфиче
ски человеческой деятельности и созданных ею своеоб разных продуктов. Ибо продукт является не только результатом деятельности, но с известного момента и ее детерминантом, определителем. С того момента, как деятельность человека ((первоначально, вероятно, слу чайно) дошла до создания первого человеческого сред ства труда — до высеченного из камня топора, — про дукт уже определял деятельность: имея орудие, человек стал охотиться уже иным способом, и, чтобы развивать этот способ, нужно было создавать все новые и новые средства труда.
Все это свидетельствует о том, что отношение «ин дивид— сообщество — объективация» мы должны вос принимать как диалектический процесс развития их многократно пронизывающих друг друга связей. Инди
вид существует только |
в сообществе и посредством его, |
а сообщество может |
состоять только из индивидов; |
сообщество формирует индивида, но индивид продолжа ет формирование сообщества; индивид и сообщество создают объективации, вещи, пользуются знаками, но этим пользуются и не только те, кто их создал; однако их новые потребители продолжают деятельность, опре деленную этими полученнымиими уже готовыми объективациями. Тем самым и сама деятельность пре вращается в объективацию, но при этом сообщество и даже индивид (приобретают характер объективации, и напротив: роль субъекта в процессе играет не только индивид и не только сообщество, но появившаяся в индивиде объективация; в новых процессах она и сама выполняет роль субъекта и таким образом создает но вые объективации. Человек — единственное живое су щество, которое само становится предметом своей дея тельности27.
По нашему мнению, употребляемое Марксом поня тие «род» (по крайней мере «на первый взгляд») озна чает именно этот порядок связи отношений. Это понятие не идентично ни аристотелевскому «(политическому жи вотному», ни пифагоровскому понятию рода. Суть его именно в том, что оно шире того и другого. В нем за ключено не только то, что человек есть существо обще ственное, но и то, что он есть сознательное существо, и его собственная жизнь является для него предметом именно лишь потому, что он есть родовое существо и что. в создании вещественного мира природа оказмвается его произведением и его действительностью21.
4*
Таким образом, общественная природа одного чело века является не чем-то внешним, заданным порядком общественных отношений, но сущностным определе нием бытия отдельного человека. Создавая для себя мир из объективаций, человек при их посредстве созда ет связь даже с такими сообществами (в действитель ности же всем человеческим родом), с которыми он неможет встретиться во времени и в пространстве. Произ водительный труд, поведение, вещественную среду,, разговорную речь и способности создает не сам инди вид, а целый ряд следующих друг за другом поколе ний, или, в конечном обобщенном толковании, сам че ловеческий род. Однако, с другой стороны, понятиечеловеческого рода ни в коем случае нельзя представить- в виде абстракции, предложенной Пифагором. В «Ис тории философии» Гегель говорит о понятии рода имен но в связи с идеей Пифагора (Gattung)29, чему соот ветствует другое введенное Пифагором понятие, соглас но которому дух народа есть субстанция, а индивидуальное сознание — это лишь его акциденция. Определение понятия рода у Маркса не носит стольотвлеченного, общего характера, но у Маркса род — это не просто совокупность индивидов, а историческисложившееся и изменяющееся конкретное и структур ное единство индивидов, сообществ и объективаций, в
центре которого стоит |
сформулированное в |
«Тезисах |
о Фейербахе» понятие |
реально-чувственной |
человече |
ской деятельности. Таким образом, понятие рода озна чает общественность всего человечества, причем не не коего отвлеченного «Человечества», а конкретное един ство человеческих сообществ, созданное посредством человеческих объективаций.
б) Диалектика объективаций цели, средства и продукта
Постановкой настоящего вопроса мы продолжаем развивать вышеизложенные мысли — без этого мы лишьнаполовину раскрыли бы сущность марксистской тео рии исторического материализма.
Концепция Маркса отличается от взглядов Дюркгейма именно тем, что она не только охватывает диа лектику отношения индивид — сообщество — объекти вация, но и раскрывает внутреннюю структуру системыобъективаций, причем структуру не только горизонталь ную, но и вертикально-иерархическую. То есть сопод-
чиненными предстают здесь не только отдельные элёменты структуры, но и различные виды объективаций, ле считающиеся равноценными и делящиеся на основ ные и второстепенные.
Внутреннюю иерархию системы определяют два неютделимых друг от друга принципа: первый из них — это утверждение примата материального производства
по отношению ко всем остальным видам деятельности •человека, второй — выделение первостепенного значения тех объективаций, которые являются средствами про изводства.
На первом принципе основывается теория базиса и надстройки. Правда, нужно сказать, что за последние двадцать лет было так много споров вокруг этой тео рии, что теперь уже подчас обходят и сами эти выра жения. Однако мы исходим из того, что суть теории Маркса ясна и верна и поэтому нет никаких оснований -отказываться от этих понятий, надо только их пра вильно истолковывать.
Один из острых моментов дискуссии порожден тем -фактом, что многие исследователи ссылаются на то, что выражение «базис и надстройка» взято из области архитектурных понятий, и поэтому априори представля ют «здание» общества в виде некоего статичного сооружения, в котором надстройка не только отражает базис, но и попросту является его продолжением. Но ■совершенно очевидно, что Маркс и Энгельс пользова лись этими терминами в качестве метафоры. Они не однократно указывали на то, что базис и надстройка
являются динамичными, |
беспрерывно |
меняющимися, |
|||
находящимися во |
взаимодействии |
образованиями |
и |
||
•связь между ними |
не закостенелая, |
не |
односторонняя, |
||
в преображающая |
одно |
образование |
в другое. |
Их |
иерархия также не означает их ценностного различия. Когда Энгельс говорит, что «люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться прежде, чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т. д.», то он тем самым еще не утверждает, что люди могут обойтись без политики, науки, искусства или же того, что потребность «есть и пить» во всех отношениях важнее науки и искусства. •Он определяет только место отдельных родов деятель ности в структуре: «...Производство непосредственных материальных средств к жизни и тем самым каждая данная ступень экономического развития народа или
эпохи образуют основу, из которой развиваются госу дарственные учреждения, правовые воззрения, искус ство и даже религиозные представления...» Некоторыеобласти деятельности не могут да^ке существовать одна без другой, составляя нераздельное единство; иерархия их (Проявляется только в том, что они играют разную» роль в сохранении и развитии структуры в целом: сте пень развития базиса определяет те рамки, в пределах которых могут протекать изменения надстройки (учиты вая и возможность того, что в надстройке проявятся; зародыши таких явлений, которые отразятся на разви тии базиса; но эти зародыши могут развиться только в том случае, если будет иметь место обратное влия ние).
Другим важным моментом в развернувшихся спорах является вопрос о природе, характере, структуре бази са и в особенности надстройки. Многие, например, по лагали, что искусство в надстройке выражается сово купностью художественных произведений, что оно в ту или иную эпоху представляет сумму всех созданных в данный период произведений искусства. (ТворчествоБетховена, например, некоторые относят к надстройке буржуазного общества.)
Ясно, что таким путем мы можем дойти до нераз решимых противоречий. Куда отнести, например, та кой случай, когда кто-либо (скажем, гражданин социа листической страны с социалистическими убеждениями) сегодня слушает Бетховена? Согласно вышеизложенной точке зрения, следовало бы сказать, что в данном слу чае надстройка стала индифферентной по отношению к своему базису (но это решительно отрицается теорией) или то, что слушающий произведения Бетховена членсоциалистического общества имеет устаревший худо жественный вкус. Оба ответа на этот вопрос являются абсурдными.
Решение этого вопроса, на мой взгляд, надо искатьпутем исследования природы базиса и надстройки.
Маркс и Энгельс никогда не говорили о базисе и над стройке как о совокупности каких-либо объектов, про изведений и т. д. В их определении базиса подчерки вается то, что он является «совокупностью производст венных отношений». Но надстройка также предполагает отношения, она есть совокупность политических, право вых, моральных, научных, художественных, философ ских, религиозных отношений людей.