rovdo_v_chernov_v_kazakevich_a_mirovye_politicheskie_ideolog

2. Марксова теория социализма

101

следование единых целей, достигаемых обычно только при сознательном

сотрудничестве. Но одно дело – маленькое самоуправляемое товарищество индивидов, поддерживающихтесныеличныеконтакты, исовсемдругоедело

– экономическая структура большого общества, формируемая миллионами индивидов, связанных не напрямую, а только через сигналы, исходящие от длинных и бесконечно разветвленных цепочек рыночного обмена. Это – общественные образования совершенно разноготипа. Вобразовании первого, микроскопического типа люди ориентируются на общие цели и через непосредственное сознательное взаимодействие друг с другом стремятся к их достижению. В образовании второго, макроскопического типа люди ориентируются скорее не на единые цели, заданные будь-то государством или большим местным сообществом, а на общие правила поведения (правовые законы и традиционные нормы морали), соблюдение которых приводит в современнойрыночнойэкономикекнепреднамеренному взаимному удовлетворению потребностей огромного множества незнакомых друг другу людей. Поэтому отождествление этих принципиально разноуровневых общественных образований не только является фактической ошибкой, но и почти всегда мотивировано подспудным желанием созидать общественный макропорядок «по образу и подобию любезного нашим сердцам братского содружества» (Хайек). Однако любая попытка экстраполировать черты микрогруппынаобществовцеломутопичнаиведеткустановлениюгосударственной автократии.

Широко используя при характеристике субъекта организации непосредственно общественного труда термин «общество», Маркс также прививает обществупривлекательныечертымалойгруппы. Нозаэтойподменойскрывается ничто иное, как большое государство – единственно возможный полновластный экономический субъект в коммунистическом бестоварном обществе и, одновременно, принципиально новый посредник в отношениях между «непосредственно общественными производителями», посредник, который не сможет отмереть, поскольку ему придется полностью заменить собою традиционный рыночный механизм. Поэтому общественное производство в марксовой модели социализма фактически остается опосредованно общественным, но с той существенной разницей, что это уже не рыночное, а всецело государственное производство.

Вряд ли можно согласиться с предположением американского ученого, общепризнанного классика теории демократического капитализма Луиса О.Келсо, что Маркс отказался бы от идеи ликвидации частнокапиталистическойсобственности, еслибынаверняказнал, чтоонаприведетктотальному огосударствлению экономики со всеми вытекающими из этого пагубнымипоследствиями. Снятиечастнойсобственности(именноснятие, анеликвидация) как главный способ преодоления всеобщего враждебного отчуждения– этокраеугольныйкаменьвсейполитическойиэкономическойфило-

102	Глава 4. Идеология социализма

софии Маркса. Скорее всего, онсталбыболее умеренным всвоихсуждениях и перенес бы окончательное решение вопроса о социализации собственности на далекую перспективу, связав его с созреванием необходимых для этого материальных и культурных предпосылок.2

Критический анализ Марксом раннего, домонополистического капитализма был почти безупречен. Однако разработанная им коммунистическая модель социалистического общества, как и его представления о путях переходакэтойутопическойформеобщественногоустройстваявилисьнеболее чем гипотезой, которая по большей части не выдержала испытание временем. Ни в одной стране мира аутентичная марксовая модель социализма как безрыночного и самоуправляемого общества так и не была осуществлена. Она невозможна и в обозримом будущем. Многие из тех тенденций в развитии раннего капитализма (централизация капиталов, абсолютное обнищание трудящихся, классовая поляризация, неизбежность мировых экономическихкризисовидр.), наоснованиианализакоторыхМарксиЭнгельссделали логический, казалось бы, вывод о неотвратимости скорого наступления низшей фазы коммунизма, столкнулись по мере эволюции капитализма с прямо противоположными процессами. Стало все более отчетливо проявлятьсядействиетакихтенденций, какдецентрализациякапиталов, ростблагосостояния работников наемного труда, формирование многочисленного среднегоклассаидр. Борьбановыхистарыхтенденцийнепозволилапоследним дойти в своем развитии до завершающего аккорда в виде ожидаемой мировой социальной революции3 .

Одна из основных ошибок «классиков марксизма» состояла и в том, что достигнутый при них уровень развития производительных сил и производственных отношений они оценивали как достаточный для перехода к нетоварному социалистическому обществу. И если наиболее развитые страны материально готовы к нему, но, тем не менее, социализм все же не приходит на смену капитализму, значит, логично считали Маркс и Энгельс, вопрос о

2Келсо пишет: «Если бы Маркс сознавал, что обобществление капитала, т. е. государственная собственность на него, неизбежно передаст контроль над капиталом

вруки тех, кто в данный момент отправляет политическую власть, объединяя тем самымэкономическийиполитическийпотенциал– дваосновныхисточникавласти

вобществе, он, как мы можем предположить, не стал бы выступать за ликвидацию частной собственности на инструменты капитала» (Келсо Л.О., Келсо П.Х. Демок-

ратия и экономическая власть. – Ростов н/Д: Феникс, 2000. – С. 265–266).

3Однимизпервых, ктообратилвниманиенановыеявлениявкапитализме, ослабившиедействиестарыхтенденций, «оседланных» Марксом, былнемецкийсоциалдемократ Эдуард Бернштейн. В1899 г. он опубликовал книгу «Предпосылки социа- лизмаизадачисоциал-демократии». Внейонвыступилсразвернутойкритикойаутентичного марксизма и ревизией ряда его ключевых и в первую очередь революционныхположений, предложиввзаменсоциал-реформистскуюальтернативу.

3. Коммунистическаяидеология

103

переходе к социализму – это вопрос не столько экономики, сколько политики. Этимобъясняется преувеличениеимироликлассовойборьбы, упование нареволюционноенасилиекаксредствопереходаксоциализму, атакжеидея государства диктатуры пролетариата в «переходный период», впоследствии гипертрофированная В.Лениным и другими радикальными марксистами.

Однако отчаянная попытка большевиков реализовать антикапиталистическуюутопиюМарксавРоссиипривелаксовершенноиному, хотяиквполне закономерному результату. Возник, как уже отмечалось, строй монопольногосударственногосоциализма, отличавшегосякрайненеэффективноймилитаризированнойэкономикой, низкимуровнемжизнитрудящихсяисверхжестким тоталитарным режимом сего государственным массовым террором и тотальной коммунистической идеологией.

3.Коммунистическая идеология

Воснову коммунистической идеологии был положен именно радикальный компонент марксистской доктрины. Коммунизм как радикальная разновидность идеологии социализма обладает рядом особенностей. В конце 80-хгодовпрошлоговекавСШАвышлавсветкнигаизвестногосоветолога Збигнева Бжезинского «Большой провал: рождение и смерть коммунизма в

ХХв.» Автор с полным основанием утверждает, что феномен коммунизма – это историческая трагедия. «Порожденный нетерпеливым идеализмом, отвергавшимнесправедливостьсуществующегопорядкавещей, онстремился клучшемуиболеегуманномуобществу, нопривелкмассовомуугнетению… Ему удалось увлечь ярчайшие умы и самые идеалистические души, но он привелксамымужаснымпреступлениямнашего, даинетольконашегостолетия. …Никогдапрежденеприносилисьстольогромныечеловеческиежертвы ради столь относительно небольших достижений в социальной сфере». Давая прогноз на будущее, Бжезинский утверждает, что «обернувшаяся катастрофой встреча человечества в ХХ в. с коммунизмом дала болезненный, но крайне важный урок: утопическая социальная инженерия находится в фундаментальном противоречии со сложностью человеческого бытия. Этот фундаментальный урок делает более вероятной возможность того, что XXI в. будет веком демократии, а не коммунизма» (см. вставку 4.3). Что же пред-

ставляют собой особенности коммунистической идеологии, приведшие к исторической трагедии?

Во-первых, крайний рационализм, представления о том, что политически сознательная часть общества, обладающая абсолютной истиной, может осуществлять контроль над общественной эволюцией, направлять социаль- но-экономические перемены к заранее намеченным целям. История, таким образом, перестаетбытьспонтаннымпроцессом, астановитсяорудиемколлективного разума человечества и служит моральным целям освобождения

104	Глава 4. Идеология социализма

Вставка 4.3

Несет ли аутентичный марксизм историческую ответственность за деяния марксистско-ленинских идеологов?

МарксиЭнгельспрекрасносознавалиисторическуюограниченностьсобственныхвзглядов. Поэтомуонинепретендовалинарольпророков, постоянно подчеркивая невозможность провозглашения раз и навсегда готовых решенийдлягрядущихвремен. «Мы, – говорилФ.Энгельс, – сторонникипостоянного, непрерывного развития, и мы не намерены диктовать человечеству какие-то окончательные законы. <…> Наши взгляды на черты, отличающие будущее некапиталистическое общество от общества современного, являются точными выводами из исторических фактов и процессов развития и вне связи с этими фактами и процессами не имеют никакой теоретической и практической ценности» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22. – С. 563; Т.36. – С. 363–364).

Конечно, последовавшаязатемповсеместнаядогматизацияивульгаризацияаутентичногомарксистскогонаследия(можносказать, что«марксизм-ле- нинизм» – этоидеимарксизма, выброшенныенаулицу) неможетненаводить на мысль, что теоретики, идеям которых внимают миллионы, возлагают на себянемалуюответственностьпередисторией. Ивсеженадоразличатьсаму доктринуииспользованиеэтойдоктриныбезумнымифанатикамиилибессовестными циниками. Именноподобная публиканесетосновноебремяответственностизапопыткупостроениякоммунистическогораяназемле, насилие над естественным ходом истории, катастрофические последствия которого будут сказываться на жизни еще не одного поколения.

от эксплуатации, равенству и т. п. При этом марксизм-ленинизм исходит из очень важного теоретического положения, которое современный польский философ А.Шофф сформулировал следующим образом: «не так важно, что людимыслят, аважното, чтоонидолжнымыслить». Или, еслииспользовать терминологию К.Маркса, существует различие между «классом в себе», не сознающим свои подлинные интересы и «классом для себя», эти интересы сознающим. Такое разделение восходит еще к Гегелю и Канту. Само собой разумеется, чтовыразителем«подлинныхинтересов» (гдекритерийподлинности?) революционного класса выступает его авангард, политическая партия, а еще конкретнее, группа вождей в этой партии.

ВсяисторическаяпрактикаХХв. свидетельствуетотом, чтосоциальным процессам, однажды сознательно инициированным людьми по теоретическомурасчету, сугубоцеленаправленно, свойственнозатемсамостоятельное

3. Коммунистическаяидеология

105

развитие. Люди становятся пленниками событий, которые они сами косвенно вызвали, но не предвидели. Гегель называл данный феномен «иронией истории» и усматривал в нем одно из проявлений процесса самоотчужде-

ния человека. Дело в том, что историческое не совпадает с логическим. На-

ложениенепредвиденныхсобытийнапервоначальныйпланвынуждает, ради спасениявысокойцели, идтинанежелательныеидаженеприемлемыемеры. А они, в своюочередь, тоже имеют свои– итоже непредвиденные – последствия, объем и сила которых иногда превышают возможности субъективногофактораихисключить. Вконцеконцов, процессы, исходнонаправленные наоднуцельмогутсамостоятельноприводитькрезультатам, которыхникто не хотел, от чего и возникает феномен отчуждения. Известный бельгийский физик и философ Илья Пригожин, автор теории хаоса, сравнивает эти явления с триггерным эффектом, хорошо известным в экологии. Антропогенноевмешательствовестественныесистемы, какнажатиенаспусковойкрючок, вызывает цепь спонтанных реакций среды с трудно прогнозируемыми последствиями.

Вмешательствовсоциальныеестественныепроцессы, сцельюихтотальнойпеределкиоборачиваетсякатастрофическимипоследствиями. Например, уничтожениечастнойсобственностидляустраненияэксплуатациииугнетениячеловекачеловеком, созданиябесклассовогообществапотребоваловзятия средств производства в собственность государства, которое, как полагали, будет пролетарским и будет контролироваться трудящимися. Это привелоктому, чтодляорганизациипроизводства, управленияхозяйственнымии социальными процессами оказался востребованным бюрократический аппарат, который постепенно стал превращаться в слой, независимый от трудящихся и имеющий свои собственные корпоративные интересы. Чтобы заставить бюрократию работать на общество, а трудящихся трудиться без экономического принуждения (конкуренции, рынка и т. п.), стали нужны сильныекарательныеорганы, которыеразрослисьивышлииз-подконтроля общества и партии, за исключением самого высшего эшелона, осуществляя массовый террор. Чтобы прекратить террор, карательные органы были реорганизованы. Это привело к дальнейшей бюрократизации партийного и государственного аппарата, который окончательно оторвался от общества и превратилсявновыйпривилегированныйэксплуататорскийкласс, распоряжающийсясредствамипроизводстваневсилуобладаниясобственностью, а в силу обладания государственной властью. Так возникло классовое общество в коммунистической системе (см. вставку 4.4).

Во-вторых, коммунистическая идеология отличается своей тотальностью. Еще венгерский философ-марксист Дьердь Лукач отмечал, что «подлиннаяреволюционностьестьтотальность, целостностьвотношенииковсякому акту жизни». Революционер – тот, кто в каждом совершаемом им акте относит его к целому, подчиняет его центральной и целостной идее. Для

106	Глава 4. Идеология социализма

Вставка 4.4

Значение марксизма в превращении бюрократии в новый класс в обществе государственного социализма

Если в XIX в., обладая политическим влиянием, но не безграничной политической властью, фабриканты имели возможностьэксплуатировать рабочих, тобюрократы XX столетия, располагаявсоциалистическомгосударстве не только неограниченной политической властью, но и неограниченной экономической властью благодаря контролю над средствами производства, несравненносильнееоснащеныдляэксплуатациирабочихидругихнебюрократов. Что может быть лучшим доказательством, чем СССР и его сателлиты?

Именно коммунистический политик усматривает в марксизме шанс для личнойвластииобогащения. Политическийдеятель-коммуниствидитвком- мунизме преимущество, проистекающее из перехода собственности (реальногоконтроля) насредствапроизводствакгосударствуисвоегопродвижения на какой-либо пост в управлении государством. Тем самым он обретает способность воспроизвести в своем лице тот тип тирана-капиталиста, который былосужденМарксом, исверхтоговозможностьнеограниченногодеспотизма, присущуюслияниюэкономической иполитическойвласти.

То, чтоМаркснеосозналполитическогозначениячастнойигосударственнойсобственности, позволилоегоучениюстатьсамойсовершеннойизизобретенных до сих пор уловок для потенциальных тиранов. Во имя блага всего обществареальныйконтрольнадинструментамикапиталаиземлейоказываетсяврукахобладателейгосударственнойвласти!

Сосредоточениеконтролянадсредствамипроизводстваврукахкакой-либо политическойгруппыозначаетутвердитьэтуадминистрациюкаккласс– класс всемогущий– иисключитьвсякуювозможность, еслитакаягруппапользуется своей властью в полном объеме и не останавливается ни перед чем, свергнуть подобную деспотию иначе как насилием (см.: Келсо Л.О., Келсо П.Х.

Указ. соч. – С. 266–267).

него теория и практика органически слиты. Социал-демократы, меньшевики, критическиемарксистынепризнавалиэтойтотальности. Онимоглибыть марксистамивсоциальнойсфереиидеалистамивфилософии, могликритиковать те или иные стороны марксистского миросозерцания. Марксизм для нихпереставалбытьцелостной, тоталитарнойдоктриной, онпревращалсяв метод социального познания и социальной борьбы. Напротив, коммунисты стоялинапозицияхрадикальногототалитарногомарксизма, превращенного в светскую религию пролетариата. Ленин и его последователи боролись за целостноемиросозерцание, котороенеобходимоимбылодляборьбы, изкоторогонельзябыловынутьниединогокирпичика. Всякоепосягательствона

3. Коммунистическаяидеология

107

целостность доктрины каралось вначале отлучением от коммунистической церкви, а потом и физическим уничтожением.

В-третьих, для коммунистической идеологии характерно утверждение

превосходства политики над экономикой. Этот пункт сближает коммуни-

стовсбланкистамиинародниками, сторонникамиПетраТкачева, вбольшей степени, чем с ортодоксальными марксистами. Марксизм рассматривает политику как элемент надстройки, возвышающийся над экономическим базисомизависящийотнего, хотяиоказывающий обратноевлияниенабазис. В то же время марксизм не сводится только к экономическому детерминизму, принижающемучеловека. Пролетариаткакизбранныйкласс-мессиядол- жен бороться против дегуманизации общества, овеществления человека. В этом обнаруживается всемогущество человеческой активности. История в марксистскомучениирезкоразделенанадвечасти: напрошлое, детерминированное экономикой, когда человек был рабом, и будущее, которое начнется после победы пролетариата и будет целиком определяться активностью социального человека, в результате чего «на смену царству необходимости придет царство свободы».

Еслисоциал-демократывременII Интернационала, русскиеменьшевики строили свою стратегию, исходя, прежде всего, из детерминистской части марксизма, подчеркивали необходимость зрелости, объективных условий, численности и организованности пролетариата для свершения социалистическойреволюции, токоммунисты, русскиебольшевикизаимствоваливмарксизме его волюнтаризм и мессианство. Для них все определяется уже не столько объективным развитием материальных производительных сил, не экономикой, а революционной борьбой классов, политикой, активностью человека. «Если для создания социализма требуется определенный уровень культуры(хотяниктонеможетсказатькаковименноэтотопределенныйуровенькультуры, ибоонразличенвкаждомиззападноевропейскихгосударств), то почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня, а потом уже, на основе рабо- че-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы», – писал Ленин в 1923 г. Но в конце XIX в. примерно те же мысли излагали Ткачев и Тихомиров – русские бланкисты, представители заговорщицкого крыла народнического движения. В «Открытом письме к Энгельсу» Ткачев, вчастности, настаивалнатом, что, несмотрянаотсутствиеобъективныхпредпосылок, «осуществлениесоциальнойреволюцииневстретитв России никаких препятствий. …Наша интеллигентская революционная партия немногочисленна. Но зато она не преследует никаких других идеалов, кроме социалистических. Два-три военных поражения царизма, одновременно восстания крестьян во многих губерниях, открытое восстание в резиденциивмирноевремя– иеевлияниемгновенноразрастется». Завоевание власти, установление диктатуры меньшинства русские бланкисты рас-

108	Глава 4. Идеология социализма

сматривали как важнейшее условие для построения социализма. При этом они не отрицали необходимости террора. «Для нас революционеров, не затуманенных метафизическими бреднями, ясно, – писал Ткачев, – что русская революция, как и всякая другая революция, не может обойтись без вешания и расстрела жандармов, прокуроров, министров, купцов, попов. Для нас материалистов-революционеров весь вопрос сводится к приобретению силы власти».

ПозициярусскихбланкистовбылаподвергнутарезкойкритикеГеоргием Плехановым. Онутверждал, чтопреждевременнаяреволюциянеприведетк народовластию. Она может привести лишь «к политическому уродству вроде древней китайской или перувианской империи, т. е. к обновленному царскому деспотизму на коммунистической подкладке». История подтвердила правоту этих слов Плеханова.

Идея превосходства политики над экономикой нашла свое воплощение нетольковотстаивании«несовсемобычных», повыражениюЛенина, усло-

вий для роста цивилизации, но и в волюнтаризме по отношению к экономи-

ке, к объективным законам ее развития. Преувеличивалась роль внеэкономического принуждения, революционного насилия, которое, с одной стороны, должно было разрушить капиталистические оковы развития общества, а, сдругой, помочьформированиюновыхпроизводственныхотношений. Основная роль в экономике отводилась государству – «концентрированному насилию», как его определял Николай Бухарин.

В Советской России первая попытка такого «концентрированного насилия» государстванадэкономикойбылапредпринятаввидеполитики«военного коммунизма» (1918–1921), которая явилась результатом не столько условий гражданской войны, сколько стремления нетерпеливых доктринеров реализовать марксову модель социализма. Ленин одним из первых (среди большевиков) признал ошибочность и гибельность для страны этого политического курса. С непосредственно общественным производством и рабочимсамоуправлением, какипредсказываликритики, ничегоневышло. Ока-

залось, что связать общество в единое целое можно либо рынком, либо го- сударственно-бюрократическим, чиновничьим механизмом. Третьего не дано.

Для коммунистов это стало неприятным открытием. Ленину пришлось наметить контуры новой концепции строительства социализма в России – с кооперативнойичастнойсобственностью, рыночнымиотношениямиисильным, но гибким государственным аппаратом. Однако «новая экономическая политика» (НЭП), несмотрянаееграндиозныйуспех, былавоспринятадоктринерамикакреальнаяугрозареставрациикапитализмавСССР. Завнешне схоластическими спорами о том, куда ведет НЭП – к возрождению капитализма или к мировой социалистической революции скрывалась серьезная и

3. Коммунистическаяидеология

109

по сей день актуальная для некоторых коммунистов проблема: возможен ли вообще социализм на товарном, рыночном фундаменте?

Длярадикальныхмарксистовнеподлежалосомнению, что«товарообмен и свобода торговли означает неминуемо появление капиталистов и капиталистическихотношений». Поэтомукоммунистическаяпартия, ведомаяИ.С- талиным, вновь пошла по пути «военного коммунизма», насилия над здравым экономическим смыслом, тотального огосударствления экономики и внеэкономического принуждения.

Если сопоставить советское общество с целевыми характеристиками социализма вообще (свобода, равенство, справедливость), то оно оказалось крайне далеким от своего изначального, гуманистического проекта. Но что касается средств достижения этих гуманных целей, то в истории социалистическойикоммунистическоймысливсегдадоминировалопредставлениео социализме как об обществе, в котором общее преобладает над частным, общественное над индивидуальным, коллективное над личностным, управляемое над спонтанным. Причем социалистическая мысль, точнее ее этатистское, государственническоенаправление(например, сенсимонистская школа) предложила в качестве универсального средства лечения человечестваотсоциальныхболезнейпереходкгосударственномусоциализму. Такому обществу должны были быть присущи тотальная государственная собственность, централизованное управление производством и распределениемобщественногопродукта, иерархиявысшихинизших, начальниковиподчиненных, распределение по труду, а фактически по занимаемому в иерархическойсистемедолжностному статусу. Именноэтотутопическийидеали был воплощен в социально-экономической структуре советского общества.

Вопреки замыслам коммунистических романтиков в СССР была реали- зованамодельмонопольно-государственногосоциализма, весьманапоминающая «азиатский способ производства» (нечто вроде индустриальной разновидностидревнеегипетскогогосударственногосоциализма, возникшегово времена XVIII династии – он господствовал в течение последующих 2 тыс. лет, и, какпоказываютисследования, преимущественноимобъясняетсязастойный характер египетской цивилизации этого периода).

Наиболее характерной экономической чертой советской модели социализмавгодыеерасцветасталамонопольнаягосударственнаясобственность нетольконасредствапроизводства, ноинарабочую силу, насамуличность работника, о чем не мог даже мечтать ни один восточный деспот. Тотальная государственнаямонополиявэкономикедалавозможностьустановитьжестко централизованное директивное планирование экономических и социальных процессов. В результате товарно-денежные отношения были низведены до учетно-регистрационных, аденьги – кпростым квитанциям. «Мелкобуржуазные уклады» были запрещены. Подавлялась всякая экономическая самостоятельность предприятий. Существование огромного множества

110	Глава 4. Идеология социализма

убыточных предприятий поддерживалось за счет изъятия прибыли у рентабельныхпроизводств. Враспределениигосподствовалпринципиерархической уравнительности4.

Ленинскийрадикализмпослужилосновойдлявозникновенияидеологии сталинизма, которая для оправдания общественных преобразований средствами террора и геноцида населения выдвинула идею обострения классовой борьбы по мере построения социализма. Как бы «в обмен» на утрату личной свободы и автономии народ получил простейшие социально-эконо- мические гарантии и надежду на рывок в лучшее будущее. Этим, по-види- мому, частичнообъясняетсяпарадоксальнаядвойственностьсталинскойэпохи, которая сочетала в себе, с одной стороны, тотальный государственный террор, а с другой – массовую политическую поддержку советского строя. Однако, как верно отмечает российский философ А.С.Ципко, поверхностнойинедостаточнойявляетсялюбаякритикасталинизма, «нашейказарменности», если она уходит от центрального вопроса: возможно ли построить неказарменный, демократический социализм на нетоварном, безрыночном фундаменте? Сегодняответнаэтотвопросочевиден. Натехнико-технологи- ческомбазисеиндустриальногоилидажепостиндустриальноготипанепосредственно общественное производство возникнуть не может.

Попытки применения «советской модели социализма» марксистско-ле- нинскимипартиямистранАзии, АфрикииЛатинскойАмерикипривеликне менеетяжелымпоследствиямдлянародовэтихгосударств, чемвСССР(см. главу 7). Система монопольно-государственного социализма в принципе не способна к саморазвитию, самокоррекции, и подобно «азиатскому способу производства» представляет собой тупиковую линию в социальной эволюции человечества.

В-четвертых, коммунистическая идеология, в том виде, в котором она сложиласьпосле1917 г., исходилаизпризнанияруководящейролиавангар-

дной марксистско-ленинской партии. Авангардная партия, или партия нового типа, противопоставлялась социал-демократическим партиям пар-

4 Таким образом, в СССР был построен социализм, и ничего кроме социализма. Получилосьто, чтодолжнобылополучиться. Поэтому, нанашвзгляд, представляетсянекорректнымиспользованиеприописаниисоветскойобщественнойсистемытермина «деформированный социализм», чтобыло весьма распространено в годы «перестройки». Как справедливо заметил российский публицист Ю.Борко, никому, в том числе Марксу и Энгельсу, не приходило в голову писать в прошлом веке о деформированном буржуазном обществе на том лишь основании, что оно оказалось крайнедалекимотпрообраза, нарисованноговластителямидумэпохиПросвещения и обозначенного в великом лозунге Французской революции – Свобода, Равенств и Братство. Да и вообще следовало тогда признать, что человечество живет в деформированных обществах, по крайней мере, со времен Христа, призвавшего создать «царство Божие» на Земле.