отношение к восточным обществам как к слаборазвитым привело к тому, что многие мусульмане единственным выходом видят объединение мусульманского мира под флагом «Исламского государства» и становятся джихадистами. Исламистский фактор гораздо сложнее, чем «столкн овение цивилизаций», речь идет не столько о столкновении культур, сколько о противостоянии мира самому себе, и так как другие идеологии уже потеряли актуальность, на сцену выходят интернациональные идеи радикального исламизма, которые становятся привлекательными для всех бунтарей, — и это одна из причин насилия, исходящего из стран Третьего мира.

§ 2. Искусство пропаганды зла как способ запугивания и вдохновения масс

Рассматривая радикальный исламизм с точки зрения мусульманства, велик риск поставить знак равенства между религией и действием. Несмотря на то, что террористы выступают под маской ислама, они ориентируются не только на мусульман, но и на «отверженных всей Земли/всей планеты»143. По мнению политологавостоковеда Оливье Руа, джихадистов завораживают действия и насилие, а не богословие или суфизм. Так и французский антрополог Ален Берто рассматривает радикальный исламизм прежде всего как «исламизацию радикального бунта», явление ситуационное и конъюнктурное, а не вечное, как это пытаютсяпредставитьджихадисты.Этимможнообъяснитьто,что исламистский терроризм с момента своего возникновения имеет ярко выраженный транснациональный характер. «Это действие ради действия, осуществляемое под маской религии. Более того, джихадизм, так же,как всвое времякоммунизм, дает возможность всем униженным и оскорбленным (которые, к слову сказать, для левых никогда не были настоящими пролетариями, а для джихадистов — настоящими мухаджирамипереселенцами; в обоих случаях большинство из них составляли деклассированные интеллектуалы и маргиналы), пусть даже на период одного [террористического]нападения,приобщитсяквеликойидее(вчера

143 Мирский Г. И. Исламизм, транснациональный терроризм и ближневосточные конфликты.

274

ею была революция, сегодня — джихад), являющейся для них пропуском в мир, в котором они будут хозяевами жизни»144.

Скотт Атран, антрополог из Мичиганского университета, провел углубленное исследование психологической и социальной мотивации, движущих джихадистами, и пришел к заключению, что ИГИЛ мало чем отличается от революционно-романтических движений, упивавшихся кровью на протяжении всей истории человечества. «Вы не можете вдохновлять людей на то, чтобы убивать и причинять вред другим, без того, чтобы не опираться на добродетель. Это очень напоминает французскую революцию, когда Робеспьер ввел террор как орудие демократии»145.

После возникновения «Аль-Каиды» в 1988 г. этот далекий от мусульманства «дух эпохи» мобилизовал мировое исламское сообщество, распространяя при помощи интернета свои проповеди и создавая многочисленные ячейки, образующие глобальную джихадистскую сеть. Собирая оторванных от родной земли и живущих в неисламских странах мусульман, которые оказались наиболее восприимчивыми к «промыванию мозгов», джихадистысоздавалиисламскоебратство,членыкоторогоужене идентифицировали себя с родными странами. Так радикальный исламизм стал универсальным и глобальным феноменом. И поскольку борьба на равных против технологически неизмеримо превосходящего их противника невозможна, то единственно эффективным оружием оказался террор, но террор,находящийся в символической плоскости, первым о котором заговорил Жан Бодрийяр. «Бессилие террора лишено любого рода позитивной силы, оно исключительно негативно, а значит — деструктивно. Решающим для возникновения террористической войны является то, удастся ли разжечь искру деструкции, которая взорвет бочку с

144 «Джихад: конъюнктурная идеология отверженных с западными денотатами (Интервью с Оливье Руа)» [Электронный ресурс] //

Исламовед.ру. URL: http://islamoved.ru/2016/dzhihad-konyunkturnaya- ideologiyaotverzhennyh-na-zapadnom-detonate/

145 Вайс М. Исламское государство: Армия террора / пер. с англ. М.: Альпина нон-фикшн, 2016.

275

порохом, которая позволит террору стать войной и разжечь пожар»146.

Первым актом абсолютного террора и вызова Западу явилось крушение башен-близнецов Всемирного торгового центра в НьюЙорке. Но 11 сентября 2001 г. башни Всемирного торгового центра разрушились не только перед глазами американцев, но и в прямом эфире перед всем миром. Во главе «спектакля» стоял Усама Бен Ладен. «Возведенный американским правительством в ранг мирового врага номер один, он стал — независимо от конкретных деяний, вмененных ему в вину, — звездой этакого голливудского ‘‘фильма

катастроф’’, в котором играл роль ‘‘плохого парня’’ (badguy), гарантируя популярность посвященным ему телевизионным программам, журналам, книгам и интернет-сайтам и служа оправданием для некоторых шагов американской политики»147.

В отличие от виртуальной плоскости, в которой происходила война в Заливе, теракт 11 сентября находился в символической плоскости и от этого еще больше повышал страх зрителей перед силой, которая смогла одним событием пошатнуть весь мировой порядок. «Террор, превращенный в грандиозный спектакль благодаря его широкому освещению в СМИ, давал возможность показать себя борцами за правое дело и, вместо того чтобы эффективно работать над укреплением социальной базы, позволял с помощью телеэкранов вновь завоевать народные симпатии»148.

«Без нашей глубокой сопричастности это событие никогда не вызвало бы такого воздействия, и символическая стратегия террористов, несомненно, была рассчитана на это наше постыдное соучастие». 149 Таким образом, по мнению Бодрийяра, сама совершенность системы вызвала желание ей противостоять и все жертвы теракта стали его участниками. «Две башни WTC являют

146Хофмайстер Х. Теория террористической войны // Homo philos ophans: сб. к 60-летию проф. К. А. Сергеева. Серия «Мыслители». Вып.

12.

СПб.: С.-Петерб. философское общество, 2002. C. 439–452.

147Кепель Ж. Джихад: экспансия и закат исламизма / пер. с фр. В. Ф. Денисова. М.: Ладомир, 2004. С. 299.

148Там же. С. 306.

149Бодрийяр Ж. Дух терроризма. Войны в заливе не было. С. 97.

276

зримый знак того, что система замкнулась в головокружительном самоудвоении, тогда как каждый из остальных небоскребов представляет собой оригинальный момент развития системы, непрерывно преодолевающий себя через этапы кризиса и вызова»150 . Таким образом, сами башни-близнецы ВТЦ в своей «бинарности» воспринимались как современное воплощение порядка, и именно это заставило их уничтожить.

Тогда французский социолог Жан Бодрийяр провозгласил: «Терроризм — ничто без медиа». Он писал о существовании западной фантазии, благодаря которой рождаются фильмыкатастрофы. Ее суть состоит в том, что когда Запад действует с позиции абсолютного добра, он объявляет войну самому себе. Образ катастрофы утопает в бесчисленных спецэффектах, но «всеобщее притяжение», которое они вызывают, равно как и порнография, показывает, что чем ближе система приближается к всемогуществу, тем выше становится желание ее уничтожить. Но так как «терроризм в современных условиях есть форма насилия, рассчитанная на массовое восприятие»151, даже без участия медиа террористы найдут способ достичь нужного эффекта. Но когда медиа показывают смерть, они становятся ее частью, а значит и частью террора. То, что люди могли видеть только в фильмекатастрофе, теперь происходило в реальном времени. И чем дольше было ощущение разрушения, тем выше ощущение страха. И чем сильнее был производимый страх, тем отчетливей становилась узнаваемость бренда. Так американские блокбастеры сталиночнымкошмаромсамихамериканцевипослужилиосновой для создания искусства пропаганды зла.

Оливье Руа утверждает, что джихадисты сами являются людьмиглубокозападными, таккаких денотаты западные: «гуро– насилие американских фильмов («Лицо со шрамом») и видеоигр («Call of Duty»), садизм постановок (сравните видеосъемки мексиканских наркокартелей со сценами отрезания голов) и в то жевремяглубокийиндивидуализм(будуделатьто,чтозахочу)»152.

150Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть / пер. и вступ. ст. С. H. Зенкипа. М.: Добросвет, 2000.

151Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть.

152«Джихад: конъюнктурная идеология отверженных с западными денотатами…

277

Убийства в «прямом эфире» из-за чувства реальности эстетически превосходят лучшие блокбастеры Голливуда и новейшие компьютерные игры — «актуальный язык потребительской гиперреальности, язык, который в процессе глобализации установил смысловой и эстетический монополизм на все классы общества. Современный террор превратился в глобальное кровавое реалити-шоу»153.

Главное отличие зрителей и террористов как раз состоит в том, что террористы, владея теми же средствами, которыми владеет система, обладают еще более фатальным оружием — своей собственной смертью. «Террористам удалось сделать из своей собственной смерти абсолютное оружие против системы, которая существует за счет исключения смерти и идеалом которой является нулевая смерть. И все средства апотропиии уничтожения бессильны против врага, который уже сделал из своей смерти оружие возмездия»154. В 1997 г. бен Ладен сказал: «Быть убитым за дело Аллаха — это великая честь, которой удостаиваются только те, кто принадлежит к элите нации. Мы счастливы умереть такой смертью за дело Аллаха так же, как вы счастливы, что живете. Нам нечего бояться, мы желаем этого»155.

Филипп Арьес, французский исследователь истории отношения к смерти в европейском обществе, связывает современное отношение к смерти американцев с их стремлениемк счастью. «Американскому ‘‘стремлению к счастью’’ смерть угрожает как несчастье и препятствие, и потому она не только удалена от взоров общества, но ее скрывают и от самого умирающего, дабы не делать его несчастным» 156 . Выделяя несколько этапов истории восприятия смерти, он отмечает, что современное западное общество находится на этапе «смерти перевернутой», характеризующейся «свинцовым молчанием».

153Родькин П. Эстетика смерти как оружие терроризма [Электрон ный ресурс] // РИА Новости. URL: http://ria.ru/zinoviev_club/20151222/1346827973.html

154Бодрийяр Ж. Дух терроризма. Войны в заливе не было / пер. с фр.

А. Качалова. М.: РИ-ПОЛ классик, 2016. С. 105.

155Мирский Г. И. Исламизм, транснациональный терроризм и ближневосточные конфликты. М.: ГУ ВШЭ, 2008.

156Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М.: Прогресс —

ПрогрессАкадемия, 1992. С. 7.

278

«Свинцовое молчание простерлось сегодня над смертью. Когдаже оно нарушается, как случается иногда в Северной Америке, то происходит это лишь для того, чтобы свести смерть на уровень какого угодно незначительного события, о котором стараются говорить с полным безразличием. В обоих случаях результат тот же: ни индивид, ни общество не находят в себе достаточной прочности, чтобы признать смерть»157.

Главным оружием радикальных исламистов перед западным миром становится смерть ради «великого дела защиты ислама». Для них смерть, — это приобретение желанной идентичности — идентичности мученика, свидетеля религиозной истины, которая может быть утверждена только через смерть. «Когда молодых людей рекрутируют, те не слишком много узнают о глобальной политике, требованиях организации, ее политической стратегии. Они полагают, что эти вещи для них не слишком важны, потому что на самом деле они ищут для себя групповую солидарность»158.

Как пишет Георгий Мирский, джихадисты категорически отвергают приравнивание акции шахида к самоубийству, что запрещено Кораном. Они называют это «истишхадом», что означает мученичество, или самопожертвование во имя служения Аллаху.

Но «религия — это денотат, на который, очевидно, наслаиваются иные элементы: борьба с несправедливостью, обретение некой миссии, которая позволяет повысить самооценку индивида и его оценку со стороны окружающих, достижение идеологической цели ради черно-белого взгляда на жизнь, проблемы которой, как в это свято верится, будут решены с помощью ислама»159 . Так фашизм паразитировал над культом красоты, тягой к магическому и совершенному, отказом от разума, а смерть представлял как жертву отдельного человека во имя общества, во имя общего дела.

Многими исследователями отмечается, что главной задачей террористов было спровоцировать Соединенные Штаты на

157Там же.

158«Экономический аспект терроризма смертников» [Электронный ресурс] // Образовательный проект postnauka.ru. URL: http://postnauka. ru/video/11858

159Мирский Г. И. Исламизм, транснациональный терроризм и

ближневосточные конфликты.

279

ответный удар поисламскомумиру, чтобы вызватьмощную волну ненависти к Америке не только в мусульманских странах, но и во всех странах Третьего мира. Как и ожидалось, Соединенные Штаты вторглись в Афганистан. «Бен Ладен предполагал, что война там продлится долго, и каждый день на экранах телевизоров будут показывать трупы мусульманских женщин и детей, что не могло бы не вызвать в конечном счете такой взрыв возмущения в исламских странах, что их правители, по определению не способные разделить народное негодование и принять американский вызов, будут сметены»160 . Однако США удалось быстро ликвидировать афганские базы «Аль-Каиды», где также находились несколько тренировочных лагерей для обучения «иностранных моджахедов» и где начал свою карьеру моджахеда будущий лидер «Исламского государства» Абу Мусад аз-Заркави. Если война в Афганистане не оправдала надежд «Аль-Каиды», то вскоре Джордж Буш «преподнес исламистам подарок, вторгшись в Ирак», и теперь уже эта страна стала базой, центром притяжения боевиков-моджахедов.

Тогда стал очевиден масштаб пропаганды, которую развернула «Аль-Каида». «По данным отчета ООН, как только Соединенные ШтатыначалиготовитьсяквторжениювИрак,численностьновых рекрутов «Аль-Каиды» выросла в 30–40 странах. Вербовщики террористическихгрупп,каксообщается,заявилиисследователям, что добровольцы буквально ломятся в двери»161.

Уже тогда стало ясно, какое значение для результатов войны реальной имеет война информационная. Теракт 11 сентября показал, что главным оружием террора является страх, а бессилие террориста становится его силой, и поскольку террорист осознает свое бессилие, он не боится смерти. Когда западные журналисты в ужасе пишут о том, как женатая пара смертников взорвала себя и оставила дочь сиротой, редакторы пропагандистского журнала «Дабик» выпускают журнал с фотографией маленькой пуховой кроватки девочки и подписью «Не удержались от исполнения своего долга, несмотря на дочь». И так любое насилие может быть прощено, если оно имеет какой-то смысл.

160Там же. С. 49.

161Там же.

280