- •Глава вторая право собственности в рабовладельческом обществе
- •§ 5. Классики марксизма о рабовладельческой
- •§ 6. Общинно-государственная и индивидуальная
- •§ 7. Проблема верховной собственности
- •§ 8. Земельная собственность древнего Востока
- •§ 9. Разделенная собственность в Риме и его провинциях
- •§ 10. Собственность и патронат
- •§ 11. Собственность и колонат
- •§ 12. Классики марксизма о феодальной собственности
- •§ 13. Особенности феодальной системы вещных прав
- •§ 14. Средневековые теории феодальной собственности
- •§ 15. Феодальная разделенная собственность
- •§ 16. Разделенная собственность в литературе XVIII a
- •§ 17. Разделенная собственность в литературе
- •§ 18. Бенефиций и лен. Поместье и вотчива
- •§ 19. Права сеньера и вассала по распоряжению землей
- •§ 20. Повинности вассала
- •§ 21. Право вассала на владение и пользование леном
- •§ 2), Является одним из наименее выясненных. Ротермунд переводит
- •§1), Но в качестве полной собственности охватывает все же
- •§ 22. Слияние верховной и подчиненной собственности
- •§ 23. Юридическая природа феодальной земельной
- •§ 24. Собственность на землю и феодальная иерархия
- •§ 25. Неполная собственность феодала на крепостного
- •§ 26. Право крепостного на надел
- •§ 27. Право крестьянина-чиншевика на землю
- •§ 28. Собственность крепостного на движимое имущество
- •§ 29. Феодальный закон и феодальная практика
§ 28. Собственность крепостного на движимое имущество
Нам осталось ответить лишь на вопрос о природе права,
принадлежавшего крепостным на их движимое имуще-
ство (на их "животы"): на живой и мертвый инвентарь и на
продукты их труда, полученные на их наделе. Принадлежало
ли феодалу такое же право собственности на движимое иму-
щество крепостного, как и на предоставленный ему надел?
Или он делил право собственности на движимое имущество
со своим крепостным, как верховный собственник-с подчинен-
-232-
ным? Или собственником этого имущества был сам крепост-
ной?
Для ответа на эти вопросы необходимо прежде всего,
напомнить о конкретных правомочиях, принадлежавших кре-
постному в отношении его движимого имущества, а также
о правах феодала на различного рода доходы с этого иму-
щества. Учитывая все разнообразие тех и других правомочий
на отдельных этапах развития феодального общества в разных
странах и для различных категорий крепостных, можно все
же попытаться наметить некоторые общие признаки, характери-
зующие правовой режим движимого имущества крепостного.
При всем разнообразии состава и размеров этого имущества
оно должно было включать в себя необходимый минимум ору-
дий труда (соха или плуг, борона, рабочий скот и т. д.), без
которого непосредственный производитель не мог бы обра-
ботать ни своей, ни помещичьей земли. (*521). Анализируя поло-
жение непосредственного производителя, еще в условиях фео-
дального хозяйства при переходе с отработочной ренты и ренты
продуктами на денежную ренту, Маркс писал: "Собственность
на условия труда, отличные от земли, земледельческие орудия
и прочую движимость, сначала фактически, а потом и юри-
дически превращается в собственность непосредственных про-
изводителей уже при предшествующих формах, и тем более
приходится предполагать это для такой формы, как денежная
рента". (*522). Равным образом, в распоряжения крепостного должна
была оставаться определенная доля созданного им на его
наделе продукта для воспроизводства средств труда и рабочей
силы, являясь необходимым условиям его "некоторой заин-
тересованности в труде", (*523), необходимой предпосылкой для
самостоятельного развития "имущества и, говоря относительно,
богатства у обязанных барщиной или крепостных". (*524). Даже
и при господстве натурального хозяйства крепостной должен
был обладать определенным минимумом имущественной право-
и дееспособности для участия в местном обороте, для обмена
излишков своей продукции, если таковые у него имелись, для
приобретения тех предметов, без которых он не мог вести
своего хозяйства (например железо) даже при крайне низком
и рутинном состоянии техники и которых он не мог произвести
сам. (*525). Пределы этой право-и дееспособности должны были
непрерывно расширяться по мере развития товаро-денежных
отношений и разложения феодально-крепостнического строя,
(**521) Ср. В. И. Ленин. Соч., т. III, cop. 139-140.
(**522) К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIX, ч. 2, стр. 360.
(**523) Ср. И. В. Сталин. Вопросы ленинизма. Изд. 11-е, стр. 555.
(**524) Ср. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.. т. XIX, ч. 2, стр. 355.
(**525) Ср. К.Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. 2, стр. 498.
-233-
по мере перехода от отработочной ренты к ренте продуктами
и от нее к денежной ренте. Известно, однако, что этот про-
цесс расширения хозяйственной и правовой самостоятельности
непосредственного производителя развивался крайне противо-
речиво, что экономические и политические кризисы приводили
к полному закрепощению крестьянства даже при наличии рас-
ширявшегося обмена (Россия конца XVI в. и начала XVII в.),
что в ряде стран возросшая в связи с развитием рынка
и городов потребность феодального дворянства в деньгах
и освобождение его от обязательной военной службы побудили
дворянство к расширению собственного хозяйства и к сужению
хозяйства крепостных (Германия XVI в., (*526), Россия конца XVIII в.
и начала XIX в.). (*527).
Эти изменения непосредственно отражались на самых
pa-мерах хозяйства крепостного и на объеме его прав на это
хозяйство. Крестьянин-порядчик XVI в., договаривавшийся
по порядной с духовным или светским феодалом об условиях
своего выхода и о размере неустойки за невыполнение взаим-
ных обязательств, (*528), располагал - не только юридически,
но в известной мере и фактически-большей свободой в рас-
поряжении его движимым имуществом, чем его закрепощен-
ный внук в XVII в. или, в особенности, чем его потомки
и XVIII в., окончательно слившиеся с холопами и по своему
бесправию приравненные к последним. (*529). Тем не менее и в пери-
оды наибольшего своего закрепощения феодальный крестьянин
мог отчуждать свой инвентарь и продукцию своего хозяйства,
и если даже на отчуждение таких важнейших орудий его
производства, как рабочий скот, требовалось в некоторых
странах разрешение его господина, (*530), если даже последнему
предоставлялось иногда право на преимущественную покупку
такого скота, (*531), то а это было лишь ограничением
права распоряжения крепостного его движимым имуществом,
но не полным отрицанием заним данного права. Во вся-
ком случае за крепостным признавалась известная право-
и' дееспособность в его имущественных отношениях как
(**523) К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 241-243.
(**527) Н. Д. Цаголов, указ. соч., стр. 55-56 и 63.
(**528) Сводный текст крестьянских порядных XVI в., стр. 38 - 46.
(**529) Ci. § 25 настоящей главы.
(**530) Ср. М.М. Смирин, указ. соч., стр. 157 (в юго-западной Германии
XV в.). Русские помещики в инструкциях по управлению своими имениями
во второй половине XVIII в. иногда требовали, чтобы их крепостные не
продавали своего скота, хлеба и сена без разрешения приказчика. Лифлянд-
ский ландтаг в 1765 г. признал за крестьянами право собственности на их
движимое имущество, но допустил продажу ими лошадей и другого скота
лишь с согласия помещика (В. И. Семевский, указ. соч., т. 1, стр. 335).
(**531) Pullock and Maitland, op. cit., vol. I, pp. 350, 355.
-234-
с другими лицами, подчиненными вотчинной юрисдикции того же
феодала, так и с лицами, стоявшими вне этой юрисдикции.
Даже и Уложение 1649 г., запрещая на будущее время кре-
стьянам дальнейшее владение, приобретение и наем лавок
и других торговых помещений в городах, разрешало им при-
езжать в города из уездов "со всякими товары" и "те товары
продавати поволным торгом безъпенно, на гостине дворе,
и с возов и стругов" (ст. ст. 9 и 15-17 главы XIX). (*532).
Признанные феодальным законом и обычаем права крепо-
стных на их движимое имущество существенно ограничивались,
однако, разнообразными и нередко далеко идущими правомо-
чиями феодала, разнообразными повинностями и обременениями,
ложившимися не только на личность, но и на самое имущество
крепостного. Даже и в период преобладания отработочной
ренты наряду с отбыванием барщины крепостной обычно
уплачивал натуральные и денежные оброки. (*533). Движимое иму-
щество крепостного, подчиненного режиму "мертвой руки"
(manus mortua, main morte), после его смерти полностью или
частично переходило к его господину. (*534). Крепостной, имевший
(**532) Насколько широко была распространена крестьянская торговля
в городах, можно судить не только по приведенному запрету Уложения
1649 г., но и по платежным книгам городов, в которых "из сел крестьяне"
фигурировали в качестве владельцев лавок, прилавков и амбаров рядом
с представителями других сословий и занятий. См. книги платёжные города
Переяславля и др. 1596-1598 гг. (А. Ю. Б., т. II, № 141); ср. писцовую книгу
1627 г. гор. Касимова, где крестьяне местных помещиков также имели свои
торговые места на посаде (Н. И. Привалова. Торги гор. Касимова
в середине XVII в. Истор. зап., т. XXI, 1947, стр. 111-112). Запрет Уложе-
ния 1649 г. оказался бессильным в борьбе с крестьянами-торговцами,
и перепись 1701 г. вновь обнаружила лавки и другие торговые места
частновладельческих крестьян в самой Москве (М. В. Довнар-Заполь-
ский. Торговля и промышленность Москвы XVI-XVII вв., 1910, стр. 35).
Столь же бессильными в попытках прекратишь доступ крестьянам к торговле
оказались и запретительные указы XVIII в. Не только интересы самих
крестьян, но и интересы помещиков, заинтересованных в росте феодальной
ренты, и государства, заинтересованного в росте налогов, требовали расши-
рения участия частновладельческих и государственных крестьян в торговой
и промышленной жизни страны. См. обзор законов XVIII и XIX вв., направ-
ленных на расширение прав крестьян в области торговли и промышлен-
ности, у Н. М. Дружинина (указ. соч. т. 1, стр. 78-82) и общий указатель
законодательных актов XVII-XIX вв., относящихся к регулированию кресть-
янской промышленности в цит. сборн. "Материалы по истории крестьянской
промышленности XVIII в, и первой половины XIX в., т. 1. стр. 359-375.
О крестьянах, бравших на откуп государевы кабаки, см.: П. П. Смирнов.
Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII века. Т. 1, 1947,
стр. 392-393.
(**533) Сводный текст крестьянских порядных XVI века, стр. 30-37.
(**534) Viollet, op.rit.,p.314,317- 318.- Esmein. op. cit., pp. 267-270.-
Leveleye. De la propriete et de ses formes primitives, 4-е ed., 1891.
p. 543. -Brunner-Heymann, op. cil:., S. 238. -И. И. Яковкин. К во-
просу о генезисе крестьянской "мертвой руки" в феодальном праве. Научн.
бюлл. Ленингр. унив., № 7, 1946, стр. 40-42. -М. М. Смирин, указ. соч.,
стр. 155, 16Зи 165-l69. Вызывавший острые споры вопрос о наследовании
смердов по Русской Правде (ст. 90 Троицкого I и других списков Пространной
Правды - цит. по изданию Института истории Академии Наук СССР: "Рус-
ская Правда". Т. 1, 1940, стр. 442-443) - в связи с неразрешенностью основ-
ной проблемы о свободном или зависимом положении смердов (В. Н. Леш-
ков. Русской народ и государство. История русского общественного права до
ХVIII в., 1858,стр. 157.-В. Н Никольский. О началах наследования
в древнейшем русском праве. 1859. стр. 359-361 и 373-376.-П. П.Цито-
вич. Исходные моменты в истории русского права наследования. 1870, стр.
35-38 и 44.-В. И. Сергеевич. Древности, т.1, стр. 182-189.- М.Ф.
Владимирский-Буданов. Обзор, стр. 478-479. -М. А. Дьяконов.
Очерки, стр. 93-96) продолжает возбуждать - и по той же причине -
острые разногласия и в советской литературе. Б. Д. Греков (Киевская Русь,
стр. 135-13.; Крестьяне на Руси, стр. 207-208 и 213) и С. В. Юшков
(цит. статья в Уч. зап. Сарат. унив., т. III, вып. 4, стр. 56-58) в соответ-
ствии со своей общей концепцией о смердах усматривают в постановлении
ст. 90 "о смердьи заднице" институт "мертвой руки". С. А. Покровский,
считающий смерда Русской Правды свободным крестьянином-общинником,
видит в том же постановлении ст. 90 лишь ограничение наследственного
права женщин (цит. статья в "Советском государстве и праве", 1946, №3 - 4,
стр. 59-63).
-235-
право распоряжаться своим имуществом по завещанию, должен
был отказать своему господину лучшую свою вещь, обычно
лучшую голову скота (heriettum, heriot). (*535). Феодальный обы-
чай обязывал его также к выдаче лучшей вещи или к уплате
денежной суммы за разрешение выдать дочь замуж не только
вне поместья своего господина, но даже и за его же крепо-
стного (merchetum, merchet, formariage). (*536). Указанными спе-
циальными случаями перехода к феодалу всего или части
движимого имущества его крепостных далеко не исчерпываются,
однако, его права на это имущество. За английским лордом
(по крайней мере, теоретически) признавалось право вообще
в любой момент отобрать у крепостного его движимость. (*537).
Первый вотчинник Московского государства-царь Алексей
Михайлович-предписывал, правда, своему приказчику "пчелы-
у крестьян покупать повольною ценою, а сильно не отымать"
(следовательно, практиковалось все же и насильственное изъя-
(**535) Bracton, op. cit., f. 60: "dominium suum de meliori re, quam
habuerit, recognoscere". Брактон проводил резкую грань между heriettum
и relevium, уплачиваемым вассалом (f. 86). Ср. Pollock and Maitland,
op. cit, vol. I, pp. 292, 362.
(**536) Брактон считал уплату merchetum отличительным признаком виллана
в его противопоставлении свободным людям (op., cit., f. 26). Ср., однако,
Pollock and Мaitland, op. cit., vol. I, pp. 355-356. О formariage см.:
Esmein, op. cit., pp. 264-266. К уплате "свадебных кунишных денег"
был обязан и русский крепостной, выдававший свою дочь замуж "за
волость", равно как был обязан к уплате "убруснова" и крестьянин, женив-
шийся в волости" (Акты хозяйства боярина Б. И. Морозова. Ч. I,
1940, № 87).
(**537) Pollock and Maitland, op. cit, vol. I, p. 399: ср. Д. М. Петру-
шевский, Восстание Уота Тайлера, стр. 167.
-236-
тие!). Но одновременно тот же "тишайший царь", приказывая
своему Скопанскому воеводе на разные "покупки" при обза-
ведении хозяйства "деньги занять у Скопинских и у Романов-
ских крестьян", предлагал ему при отказе крестьян дать их
деньги взаймы "все имать в долг" и расплачиваться с про-
давцами-теми же крестьянами, "как деньги в казне в зборе
будут... тотчас безволокитно". (*538).
Движимое имущество крепостного могло быть поставлено
на службу интересов его господина не только по воле послед-
него, но и по велению самого закона. Указ 17Х1 1628 пред-
писал долги вотчинников и помещиков-неисправных платель-
щиков-"править на людех их и на крестьянех". (*539). Эта норма
была подтверждена и Уложением 1649 г. (ст. 262 главы X). (*540).
То же Уложение устраняло крепостных от личного участия
в суде, за исключением определенных категорий дел: "За кре-
стьян своих ищут и отвечают... дворяне и дети боярские
во всяких делех, кроме татьбы и разбою, и поличного и смерт-
ных убийств" (ст. 7 главы XIII). (*541). Наиболее яркое выражение
(*539) Д. И. Заозерский. Царь Алексей Михайлович в своем хозяйстве,
1917, стр. 171. Иосифо-Волоколамский монастырь же в конце XVI в. приме-
нял обратную операцию к своим крестьянам: принудительную раздачу
им денег взаймы "на животинный приплод", извлекая немалую прибыль из
этого принудительного кредитования (К. Н. Щепетов. Сельское хозяй-
ство в вотчинах Иосифо-Волоколамского монастыря в конце XVI века.
Истор. зап., т. XVIII, 1946. стр. 103-105). Б. И. Морозов раздавал ссуды
хлебом крепостным в своих вотчинах "на емена и на семена" (Акты хозяй-
ства боярина Б. И.Морозова. Ч. II, №455/1-XXXI). Таким образом,
крепостные заключали сделки не только с третьими лицами, но и с собствен-
ным господином.
(**539) Указная книга Земского Прикаэа, XIII, 9 (цит. по "Хрестоматии"
М. Ф. Владимирского-Буданова, вып. III, стр. 121). М. Ф. Владимирский-
Буданов относит ссылку указа на "людей" только к "задворным холопам"
(там же, стр. 57 и 121).
(**540) Ср. ст. 122 той же главы. О переложении на крестьян ответствен-
ности за долги их духовных и светских господ в юго-западной Германии
см.: М. М. Смирин, указ. соч., стр. 158 и 184.
(*541) В. И. Сергеевич. Древности, т. 1, стр. 264. -Н. Н. Деболь-
ский, указ. соч., стр. 206. По утверждению К. П. Победоносцева,
ст. 7 главы XIII лишь предоставляла вотчинникам и помещикам право
искать и отвечать за своих крестьян, во не лишала последних возможности
самостоятельного выступления в суде по их делам. Не только в XVII в., но
и в начале XVIII в. крепостные могли искать и отвечать в суде от своего
имени (см. приведенные автором примеры из дел Судного и Земского
Приказов 1708-1714 гг.). "Понятие бесправности крепостного человека
на суде" образовалось позднее (Исторические исследования и статьи, 1876.
стр. 109-116). Правило ст. 7 главы XIII Уложения 1549 г. вошло и в т. IX
Свода Законов 1832 г. Ст. 645 Зак. о сост. гласила: "За крепостных людей
во всех гражданских делах право искать и отвечать предоставляется самим
помещикам; но с дозволения сих последних, крепостные люди могут быть
на суде и сами за себя". Основанием второй половины ст. 645 т. IX
послужили ст. 178 главы Х и ст. 54 главы XX Уложения 1649 г.
-237-
власть вотчинника над движимым имуществом крепостного
находила, однако, в праве отчуждения крепостных "со всеми
их крестьянскими животы" - путем прямой продажи "со всеми. . .
детми... и со всеми крестьянскими животы, с лошадми,
и с коровами, и со всякою животиною, и с хлебом стоячим
и с молоченым и с земляным", (*542), путем "полюбовных зде-
лок" о беглых крестьянах, (*543), путем вклада в монастырь
"задворного... старинного крепостного человека... с сыном
и со внучаты и со всеми его животы и с хлебом... и со всяким
домашним заводом, с лошадьми и со всякою животиною...
вечно во крестьянство" и т. д. (*544). С женою и детьми "со всеми
его крестьянскими животы, с хлебом..., с лошадьми...,
и с сеном и со всяким гуменным кормом, и со всякою его
крестьянскою рухледью" принимал один вотчинник от другого
и его крестьянина вместо убитого у него крестьянина. (*545).
"З женами и з детьми и со всеми их крестьянскими животы"
категорически предписывало Уложение 1649 г. возвращать
вотчинникам и помещикам их беглых крестьян, где бы и у кого бы
они ни оказались (ст. 1 главы XI; ср. ст. ст. 3, 7, 9, 10,21,
29 и 31 той же главы). (*546, 546a).
Если учесть, что спор об этих "животах" вели сами господа
крепостных, нераздельно от спора о самих крепостных, (*547),
перед нами вырисуется исключительно сложная картина взаимо-
отношений по личному хозяйству (движимому имуществу)
крепостного. Как примирить имущественную право- и дееспо-
(**542) См. купчую Ивана Кушникова князю Ивану Барятинскому на
вотчинную крестьянку--вдову Федорку Иванову от 9 VII 1675 ("Акты"
М. Д. Дьяконова, вып. II, №90).
(**543) См. мировую запись (1593 г.) Голутвина монастыря с Пятым Григорь-
евым по иску о возвращении монастырских крестьян (там же, № 33) и за-
пись Дорофея Писарева (1б20 г.) о6 уступкеТроицкому Сергиеву монастырю
беглых крестьян (там же, № 42); ср. ст. 8 главы XI Уложения 1649 г.
(**544) См. вкладную запись Констентина Немтинова Сосновскому мона-
стырю на задворного человека от 8 VI 1669 (там же, №89).
(**545) Ст. ст. 71 и 73 главы XXI Уложения 1649 г. См. опись, выданную
4 I 1677 человеком князя Петра Хованского в принятии от Спаса Нового
монастыря крестьянина с семьей вместо убитого крестьянина (там же, №91).
Ср. указ 17 II 1625 о выдаче "лутчего крестьянина, с женою и детми...
и со всеми животы... помещику, у кого крестьянина убили, ai крестьяне"
(цит. по "Хрестоматии" М. Ф. Владимирского-Буданова, вып. III, стр.58- 60).
(**546) Но "животы" крепостного, женившегося ia беглой крестьянке дру-
гого вотчинника или помещика, удерживал за собой его господин при выдаче
этого крепостного господину его жены (ст. 12 главы XI).
(**546а) Ср. Н. Л. Рубинштейн (История СССР. Т. 1, изд. 2-е
1947, стр. 418): "Собственностью господина признавалось и имущество
крестьянина. Оно могло быть продано за долги помещика. Беглый
крестьянин подлежал возврату со всем тем имуществом, которое он взял
с собой, сбежав от помещика".
(**547) Ср. Акты хозяйства боярина Б. И. Морозова. Ч. II, №№ 399, 403,
408 и 497.
-238-
собность крепостного, даже утратившего право выхода и при-
равненного по своему личному статусу к холопу, его право
по распоряжению орудиями и продуктами его труда со столь
широкими правами феодала-крепостника на движимое имуще-
ство крепостного,-правами, явившимися необходимым след-
ствием расширения прав феодала на самую личность крепо-
стного? Английские юристы пытались разрешить это противо-
речие ссылкой на "относительность крепостной зависимости"
(relativity of servage). Брактон в своем известном трактате
XIII в. утверждал, что человек может быть "сервом одного
и свободным человеком (для) другого" (seivus unius et liber
homo alterius). (*548). В отношении своего лорда серв - по крайней
мере, как правило-не имеет никаких прав, но в отношении
третьих лиц он пользуется всеми или почти всеми правами
свободного человека; им нет дела до того, что он - серв.
Серв не может противопоставить никакого права собствен-
ности своему лорду. Если он держит землю в крепостной
(вилланской) зависимости от лорда, это держание не находит
защиты в королевском суде. Но подобное отсутствие защиты
нет необходимости рассматривать как следствие его личной
зависимости, ибо, как держатель вилланского участка, он
не получил бы защиты в королевском суде, даже будучи
свободным человеком. Вместе с тем, аналогично свободному
держателю вилланского участка, серв пользуется защитой
манориального (вотчинного) обычая и манориального суда.
Лорд вправе изъять у серва любое движимое имущество
и любой участок, приобретенный им вне поместья лорда.
Но пока лорд этого не сделал, серв является собственником
своей движимости и земли, приобретенной на стороне, и все
другие лица могут иметь с ним дело как с собственником
таковых. (*549). В своем суде лорд обычно трактовал сервов как
собственников их движимого имущества, позволял им завещать
его по их желанию и довольствовался получением причитавше-
гося ему гериота (heriot). (*550).
Итак, серв мог признаваться собственником и владельцем
движимого имущества и держателем свободного, а не виллан-
ского участка (free tenement) в своих отношениях со всеми
другими лицами, кроме своего лорда, для которого он сам
попрежнему являлся одним из видов движимого имущества
(chattel). Эта концепция, трактовавшая человека одновременно
и как вещь и как свободное и полноправное лицо, по призна-
нию самих английских юристов, приводила к значительным
(**548) Bracton, ор. cit., f. 25.
(**549) Цит. по Pollock and Maitland, ор. cit., vol. I, pp. 393-399.
(**550) Pollock and Maitland, op. cit.. vol. I, p. 400.
-239-
затруднениям. Серв (виллан) мог принудить третье лицо
к исполнению обязательств, принятых на себя третьим лицом,
но, когда последнее предъявляло иск к нему самому, он мог
парализовать этот иск возражением: "Я был вилланом X,
когда заключалось это соглашение, и все, что я имею, при-
надлежит X". Но третье лицо не могло предъявить иска
и к лорду, ибо лорд не был связан договором серва. Когда
позднее возражение о крепостной зависимости (exceptio vil-
lenagii, exception of villeinage) стало допускаться только против
исков по поводу земли, положение кредитора серва все же
продолжало оставаться крайне "прекарным", ибо лорд в любой
момент мог вступить во владение имуществом серва, и как
раз иск кредитора к его серву мог "пробудить это обычно
бездействующее (dormant) законное право" лорда. (*551).
Английские юристы не перевели своей конструкции "отно-
сительности крепостной зависимости" на язык римско-право-
вых категорий. Но отдельные русские буржуазные историки
и юристы, характеризуя правовой режим движимого имущества
крепостных крестьян, сравнивали его с пекулием римского
раба. В. О. Ключевский, считая одним "из наиболее тяжелых
по своим следствиям недосмотров" Уложения 1649 г. то, что
"оно не определяло точно юридического существа крестьян-
ского инвентаря", приходил к заключению, что в движимом
имуществе крепостного "различались фактическое владение
и право собственности: первое принадлежало крепостному
крестьянину, второе землевладельцу. Это-нечто похожее
на рабский пекулий римского права или на старицу древней-
шего русского права", на ролейного закупа Русской Правды. (*552).
Н. Н. Дебольский, подчеркивая настойчиво наличие граждан-
ской дееспособности у крепостных крестьян первой поло-
вины XVII в., признавал тем не менее, что они были "дее-
способны попущением господина; интересы третьих лиц
не страдают, но всякое приобретение и собственность крестья-
нина получают характер peculium'a; доколе господин терпит". (*553).
Приравнивая правовой режим крестьянских "животов"
к режиму пекулия, дореволюционные историки и юристы
не менее охотно пользовались и аналогиями между крестьян-
скими и холопьими "животами". Указывая, что "холоп по закону
не имел права собственности", В. О. Ключевский утверждал:
"Очевидно, и Уложение смотрело на животы крепостных:
крестьян так, как на холопьи. Только при таком взгляде оно
могло возложить на холопов и на крестьян одинаковую ответ-
(**551) Pollock and Мaitland, ор. cit, pp. 402-404; ср. Vinogra-
doff. Villainage, pp. 46, 67-69.
(**552) В. О. Ключевский. Курс, ч. III, стр. 229 и 231.
(**553) Н. Н. Дебольский, указ. соч., 204-206.
-240-
ственность за долги их господ" (ст. 262 главы Х Уложения
1649 г.) (*554). Еще ранее ту же мысль проводил и К.П. Победо-
носцев; "владение oieiia своими животами было не более
как фактическое: он... располагал ими лишь дотоле, доколе
не встречался с волею своего господина. . . Не более такого же
фактического владения закон XVII столетия допускает
и у крестьянина относительно крестьянских животов его". (*555).
Еще резче формулировал идею полного бесправия-не только
личного, но и имущественного-М.Ф.Владимирский-Буданов
по отношению к частновладельческим крестьянам XVIII в.,
когда "крепостное состояние... поглощает в себе прежнее
холопство"; "самим крестьянам не принадлежит никаких иму-
щественных прав: всякое имущество их есть имущество вла-
дельца". (*556).
Как ни логичен подобный вывод по отношению к крепост-
ным, "право распоряжения" которыми "перешло от преж-
них прав господина на полных холопов", к крепостным, которых
"владельцы продавали, меняли на другие предметы... (баз
земли и отдельно от семейств)", (*557), он все же противоречит
основному принципу феодального строя: наделению непо-
средственного производителя средствами про-
изводства, наличию у крестьянина единоличной собствен-
ности на орудия производства и на его частное хозяйство.
Полное отрицание за крепостным права собственности на его
живой и мертвый инвентарь и на продукты его труда, включая
корм для скота, семена для посева и средства личного потреб-
ления, без которых невозможно воспроизводство рабочей
силы, стирает принципиальное различие между феодальным
и рабовладельческим способом производства. Если русский
крепостной, начиная с конца XVII в. и особенно в XVIII в.
и был приравнен по своему бесправию к полному холопу,
все же между ним и рабом в лице того же полного холопа
в собственном смысле (но не "страдника") оставалось качест-
венное различие, как между непосредственным производителем,
обладавшим собственными средствами производства (кроме
(**554) В. О. Ключевский. Курс, т. III, стр. 231. Ср. Б. Д. Греков
(Крестьяне на Руси, стр. 941): "В некоторых случаях и имущество кре-
стьянина рассматривалось как имущество, на которое имеет право и
землевладелец. Имею в виду ст. 262 главы X".
(**555) К.П. Победоносце в. Исторические исследования и статьи, стр.
96-97; ср. стр. 94-95. - В. И. Семевский, считавший, что крепостному
"не было гарантировано неотъемлемое право собственности" на его движи-
мое имущество, писал все же: "Тем не менее, если не по закону, то по
обычаю крепостные все-таки обыкновенно нерушимо владели своим движи-
мым имуществом" (указ. соч., т. 1, стр. 328 в 330).
(**556) М. Ф. Владимирский-Буданов. Обзор, стр. 233 и 236.
(**557) Там же. стр. 235.
-241-
земли, предоставленной ему лишь в пользование), и непосред-
ственным производителем, лишенным таковых. "Страдник"
был по существу крепостным, а не рабом, ибо у него было
уже свое хозяйство и "некоторая заинтересованность в труде",
необходимая для того, чтобы "обрабатывать землю и выпла-
чивать феодалу натурой из своего урожая". (*558). Если "страдник",
как и "порядчик", получивший "на подмогу" коня, (*559), соху
и борону от землевладельца, обрабатывал предоставленный
ему надел орудиями, полученными от своего господина, то он,
аналогично тому же порядчику, присваивал все же непосред-
ственно часть продукта своего труда, произведенного на атом
наделе, хотя бы другая и притом непрерывно возраставшая
по мере усиления феодальной эксплоатации часть того же
продукта и выплачивалась им господину. В конце концов,
если не сам "страдник" и не сам порядчик, то их дети
"освоивали" полученные ими от феодала орудия труда и стано-
вились на один уровень с крепостными, имевшими собственный
живой и мертвый инвентарь, и тогда они получали тоже право
распорядиться ими, как и последние.
Но если крепостной мог распорядиться и орудиями и про-
дуктами труда, нельзя, ссылаясь на право феодала на его
личность и на связанную с этим правом возможность произ-
вольного изъятия у крепостного его движимого имущества,
признавать собственником последнего самого феодала. Поэтому
значительно ближе к правильной оценке прав крепостного
на его движимое имущество были те, кто готов был признать
его собственником этого и существа, несмотря на все оговорки
о правах землевладельца или об "условности" крестьянской
собственности. М. А. Дьяконов считал, что при обычной
в практике второй половины XVII в. бессрочности ссуды
инвентарем "провести грань между крестьянскими <животами^
и господским имуществом не представлялось возможности".
Правда, закон говорил "о крестьянских животах, как бы при-
знавая за крестьянином право собственности на его имущество".
Но в то же время закон возлагал на крестьян ответственность
за долги их господ и предписывал возвращать беглых крестьян
прежним владельцам "со всеми их крестьянскими животы",
причем спор об этих "животах" мог возникнуть только между
самими помещиками. "Собственник имущества остается
в стороне, об его имуществе спорят владельцы крестьянина". (*500).
(**558) Ср. характеристику крепостного: И. В. Сталин. Вопросы ленинизма.
Изд. 11-е, стр. 556.
(**559) Ср. порядную Кручины Дементьева с Тихвинским монастырем от
25 I 1626, получавшего "подмоги из монастыря, . . лошадь да корову, да. . .
ржи, да... ячмени, да... овса" (А. Ю., №194).
(**560) М. А. Дьяконов. Очерки, стр. 346-347 (Разрядка наша, - A, P.).
-242-
"В условиях обычного течения жизни крестьянин государствен-
ных владений,-писал А. И. Заозерский о крестьянах царя
Алексея Михайловича,-представляется собственником
нажитого им имущества". Однако в указанной выше возмож-
ности принудительных займов у государевых крестьян (*561) и,
в особенности, в розыске "животов" бежавших крестьян "ясно"
обнаруживалась "условность крестьянской собственности":
крестьянин "оставался собственником имущества, пока сидел
на государевой земле" . (*562).
Но если крепостной крестьянин только "условный" собст-
венник нажитого им имущества, если он признается собствен-
ником такового по отношению ко всем, кроме своего госпо-
дина (лорда), (*563), то не правильнее ли признать крепостного
подчиненным собственником его движимого имущества, а
его господина -верховным собственником? Мы отвергаем
подобное решение по тем же основаниям, по которым мы счи-
таем невозможным признать наличие разделенной собственности
по отношению к крестьянскому наделу: по отсутствию у кре-
постного крестьянина необходимого минимума экономической
и правовой самостоятельности в отношениях с его господином,-
того минимума самостоятельности, без которого он не мог
принять участие в разделе власти над тем или иным иму-
ществом со своим господином. Помещик мог "терпеть" рядом
с собой крепостного как собственника принадлежащего этому
крепостному движимого имущества, мог признать право собст-
венности на это имущество за крепостным, на которого он сам
имел право "неполной собственности" и на всю имуществен-
ную сферу которого он мог воздействовать в силу своей вла-
сти над крепостным, в силу "крепости" последнего "лицу и
земле". Но феодал-крепостник не мог делить право собствен-
ности со своим крепостным на какой-либо объект как верхов-
ный собственник с подчиненным: это значило бы признать
крепостного носителем такого права собственности, которое
непосредственно ограничивало бы феодала как верхов-
ного собственника в осуществлении его права собственности
на тот же объект. Признать такое право феодал мог либо за
членом своего же класса - за своим вассалом, либо, в край-
нем случае, за крестьянином-чнишевиком, обладавшим тем
минимумом экономической и правовой самостоятельности в своих
отношениях с феодалом-землевладельцем, которым не обла-
дал крепостной.
Отрицая возможность признания за помещиком такого же
права собственности на движимое имущество его крепостного>
(**561) См. выше, стр. 236.
(**562) А. И. Заозерский, указ. соч., стр. 170-172 (Разрядка наша,-А. В.).
(**563) См. выше. стр. 238-239.
-241-
как и на обрабатываемый этим крепостным надел, ибо это
уничтожило бы грань между крепостными и рабом, с одной
стороны, (*564), и отвергая, по приведенным соображениям, нали-
чие разделенной собственности на движимое имущество кре-
постного,- с другой, мы неизбежно приходим тем самым к приз-
нанию крепостного собственником его движимого
имущества, его орудий производства, его "частного хозяй-
ства". Этот вывод неприемлем для того, кто пытался бы
подойти к "частному хозяйству" феодального крепостного с
критериями римской или буржуазной "чистой" частной собст-
венности. Но он вполне приемлем для того, кто помнит об
"условности", "ограниченности" и "связанности" феодальной
собственности, помнит, что дело идет об обществе, в котором
"все зависимы-крепостные и феодалы, вассалы и сюзерены,
миряне и попы", (*565), что дело идет, наконец, не о земле, кото-
рую крепостной не мог продать, к которой он был сам при-
креплен и которая была экономической основой власти фео-
дала над ним, но о живом и мертвом инвентаре и о продукте
труда крепостного, которыми он мог распоряжаться. Все осо-
бенности этой крестьянской собственности; и необходимость
разрешения феодала на отчуждение некоторых объектов (рабо-
чего скота), и право "мертвой руки", и возможность обраще-
ния иа имущество крепостного взыскания по долгам феодала,
и право феодала продать или истребовать своих крепостных
"со всеми их крестьянскими животы", и даже право завладеть
имуществом своего крепостного в силу права собственности
(хотя бы и неполной) на самого крепостного,-свидетельст-
вуют именно об "условности", "ограниченности" и "связан-
ности" собственности крепостного на его движимое имуще-
ство, "условности", присущей подавляющему большинству
других форм феодальной собственности и проявляющейся
по-разному в различных формах этой собственности. "Услов-
ность" собственности крепостного на его движимое имуще-
ство отличается от "условности" собственности чиншевика,
равно как та же собственность крепостного на движимое иму-
щество отличается и от аллодиальной крестьянской собствен-
ности на землю. Но от этого она не теряет своего свойства
быть правом крепостного на использование принадлежащих ему
средств и продуктов производства своей властью и в своем
интересе-в той мере, в какой феодальный обычай и закон
эту власть за крепостным признавали и в какой при всех раз-
нообразных формах феодальной ренты за ним сохранялась
все же "некоторая заинтересованность в труде".
(**564) См. §26 настоящей главы.
(**565) К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVII, стр. 87.
-244-