13. Иван Грозный

261

предусмотрена еще и опала для членов семьи виновного, «да нечестно будет ему и детям его».

«Магмет-салтан» именно так и устроил в своем государстве, чем заслужил покровительство Бога, который помогает только тем царям, «кто правду любит и праведен суд судит, правда Бо­гу сердечная радость, а царю великая мудрость».

Средства введения этой правды весьма авторитарны: она вводится грозой, потому что только гроза может пресечь зло. Термин «гроза» у него означает систему жестких мероприятий, целенаправленно проводимых от имени царской власти. Гро­за — это совокупность средств, которыми следует воспользо­ваться в законных пределах для проведения реформ, обеспечи­вающих введение правопорядка. Гроза не предполагает произ­вола, так как всякое отступление от закона правителем опасно для его авторитета.

О необходимости правления, основанного на законе, писал еще Иосиф Волоцкий, который назвал царя мучителем в том случае, если он «не ходит в заповедях Его (Бога. — Н. 3.) и во правдах», т. е. в законе. Но если Иосиф в основном опасался «злочестивого царя», который не будет заботиться о делах церк­ви и преследовать еретиков, то Пересветов смотрел гораздо ши- р е — в принцип праведного правления он включает законную деятельность всего государственного механизма с возглавляю­щей его центральной властью.

Таким образом, И. С. Пересветов в своих представлениях близок именно к модели сословно-представительной монархии, развивая принципы политической теории, намеченные Макси­мом Греком, Зиновием Отенским и Федором Карповым.

6. Иван Грозный

Противоположная тенденция в политической идеологии бы­ла сформулирована царем Иваном ГУ (1530—1584). Ее содержа­ние заключалось в утверждении правомерности неограничен­ной верховной власти, обеспечивающей реализацию полнейше­го «самовластья» ее носителем.

Политическая доктрина Ивана IV складывалась в обстанов­ке развязанного им террора и ставила перед собой задачу оп­равдания наиболее жестоких методов деспотического правле­ния. В этот период развития русской государственности не на­блюдалось реальных причин и поводов для возврата к удельной

262 Глава 10. Русская политико-правовая мысль в XI—XVII вв.

раздробленности, ибо завершение объединительной политики стало уже очевидным фактом. Введение новых форм управле­ния страной в виде опричных мероприятий (1564) реформатор­ских целей не преследовало, а разделение государства на две части (опричнину и земщину) не подрывало основы могущест­ва феодальной аристократии. Иван IV отказался от преобразо­ваний и ввел в стране при помощи опричных мероприятий тер­рористический политический режим.

В области политических воззрений Иван IV наибольшее внимание уделял выяснению законности происхождения правя­щей династии. Единственным законным основанием занятия царского престола он считал право наследования. «Самодер- жавство Российского царства началось по Божьему изволению от великого князя Владимира... великого Владимира Монома­ха... и от храброго великого государя Дмитрия, одержавшего ве­ликую победу над безбожными агарянами... великого князя Ивана... отца нашего великого государя Василия и до нас сми­ренных скипетродержателей Российского царства». Престол «не похищен», не захвачен чрез войну и кровопролитие, а уна­следован волей провидения, мирным путем без гражданских войн («десница наша не обагрялась кровью соотечественни­ков»).

В Послании к шведскому королю Иван IV подчеркивает значение своего царского величия именно законностью проис­хождения власти русских князей и наследственным получением царского венца самим Иваном, поэтому он и считает себя вы­ше своего адресата, поскольку прародители шведского короля «на престоле не бывали». Себя он именует «скипетродержате- лем», «величайшим христианским государем», получившим власть непосредственно в силу Божественного Промысла. Зна­чение царской власти он поднял на недосягаемую высоту.

Такое понимание царской власти предоставляло идейную базу для определения объема ее полномочий. В отличие от Иосифа Волоцкого, Филофея, Максима Грека, Зиновия Отен- ского и И. С. Пересветова, связывавших действия царя «запо­ведями и законами», Иван не признает никаких ограничений своей власти. По его мысли, подданный безраздельно должен находиться во власти царя. «По Божьему изволению Бог отдал их души (подданных. — Н. 3.) во власть нашему деду, великому государю, и они, отдав свои души, служили царю до самой

13. Иван Грозный

263

смерти и завещали Вам, своим детям, служить детям и внукам нашего дела».

Традиционно для всех русских мыслителей имел значение моральный облик властвующей персоны, но Ивана, напротив, со­вершенно не интересует нравственность царской особы, он да­же в некоторой мере кичится своей «скверной», для него имеет значение только наследственное происхождение власти. Цар­ская власть нераздельна, и никакое вмешательство в ее преро­гативы недопустимо по самой ее природе. Иван IV определяет форму власти как «вольное царское самодержавие... нашим го­сударям никто ничего не указывает... никто их вольных само- державцев не сменяет на престоле, не ставит и не утверждает». Царю может оказывать помощь только Бог. Царь не нуждается «ни в каких наставлениях от людей, ибо не годится, властвуя над многими людьми, спрашивать у них совета». «Зачем же то­гда и самодержавием называться?» Воля скипетродержателя не ограничена никакими законами, так как «вольное царское са­модержавие» по самой своей природе не допускает контроля и ограничения. «До сих пор, — писал Иван IV, — русские власти­тели ни перед кем не отчитывались, но вольны были жаловать и казнить своих подданных, а не судились с ними ни перед кем». Высший суд в государстве принадлежит только ему — как непосредственному наместнику Бога. Вид и меру наказания оп­ределяет не закон, а лично сам царь, равно как и устанавливает степень вины наказуемого. Шкала жесточайших наказаний произвольна и черпается в основном из истории царствований «различных благочестивых царей», а отнюдь не из законода­тельства. Царь стремился обосновать также и свое право судить и наказывать не только за дела, но и за мысли, утверждая, что «лукавые замыслы еще опаснее...».

Весьма своеобразную интерпретацию получило в теории Ивана IV традиционное для русской политической мысли по­ложение об ответственности властителя перед подданными. Царь не может быть преступен по самой своей природе, он бывает только грешен, а наказание греха — прерогативы Высшего суда. Если царь «заблудихом душевне и телесно и ста согрешником перед Богом и человеки всяким законопреступлением еже не мочно писанием исписати и человеческим языком изглагола- ти», то все это будет определяться только как грех и наказыва­ется исключительно Всевышним, причем тяжесть наказания ложится на подданных. Законы должны исполняться поддан­