cbDZ9olzib

должен содержать достаточное для создания национального колорита количество страноведческой информации, но не должен быть перегружен ей.

Возьмём для рассмотрения сказку из сборника Д. Джейкобса “Jack and the Beanstalk” и её перевод М.Д. Литвиновой из сборника «Волшебные сказки Англии» «Джек и бобовый стебель». Уже в первом абзаце версии расходятся: в русском варианте идёт описание Джека, причем с фразеологизмом «О таких говорят – лень раньше них родилась». Переводчица знакомит читателя с главным героем сказки. В английской версии сказка сразу переходит к сути дела: Джек и его мать продавали молоко, но корова вдруг перестала доиться. В русской версии сказки это раскрывается только во втором абзаце.

Джек встретил в оригинале «смешного старичка», однако в русском переводе он заменён на «старуху в лохмотьях». Вероятно, тут сыграл свою роль образ «бабушки-сказительницы», «рассказчицы», «помощницы»,

характерный для русских сказок. Одним из проявлений этого образа является Баба-Яга, часто помогающая герою русских сказок, дающая ему волшебный предмет, который ему помогает в достижении цели. В.Я. Пропп писал: «Классическая форма дарителя – яга… типичная яга названа просто старушкой, бабушкой-задворенкой и т. д.» [2].

Показателен случай, когда в английской версии мать бьёт Джека за то, что он выменял их прекрасную корову на бобы: “...for a set of paltry beans. Take that! Take that! Take that! And as for your precious beans here they go out of the window”. В переводе мать начинает причитать: «Ох, Джек,

что ты наделал! Погибли мы с тобой», а потом заливается слезами, и

только затем выкидывает бобы. Мы видим, как меняется характер матери Джека. Далее, в сборнике Д. Джейкобса мать в наказание лишила Джека ужина: “Not a sup shall you drink, and not a bit shall you swallow this very night”. В русской версии «мать в сердцах даже не покормила его». Этот случай также указывает на то, как были смещены акценты в характере матери: она уже не специально его наказывает, она просто «в сердцах», случайно забывает покормить его.

Также претерпевает изменения и характер самого Джека. В англий-

ской сказке иронично замечено: “…and sorry he was, to be sure, as much for his mother’s sake, as for the lost of his supper”. Перевод звучит так: «…а чем больше думает, тем сильнее расстраивается. Очень ему матушку жалко,

ишь как она убивается». Ирония в этом отрывке отсутствует. Также еще в первом абзаце перевода добавлена фраза, отсутствующая в оригинале:

«…он был добр, приветлив и любил мать, а ведь это уже много значит».

Складывается образ совсем другого Джека: не типичного разгильдяя, а образцового сына. М.Д. Литвинова добавляет своё видение персонажей, представления о том, как должны вести себя герои.

В русском варианте есть отрывок, в котором старушка, давшая Джеку бобы, объясняет, почему он должен убить великана. Тот убил его отца,

91

потому что он был слишком добрым и помогал бедным. Также великан отнял у Джека с матерью всё их имущество. В сказке под редакцией Д. Джейкобса вообще отсутствует такой момент, как и вообще морализаторство, так как он считал, что включать такие «авторские» моменты неправильно, и его сказки записаны именно такими, какими он услышал их в детстве [4]. Таких персонажей, поясняющих герою сказки его действия и дающих указания, В.Я. Пропп называл привнесёнными: «…герой всегда сам знает, как себя держать и что делать… Внешне такое знание ничем не мотивировано, оно мотивировано, как мы увидим, внутренне. Художественный инстинкт заставляет сказителя мотивировать это знание и ввести тётушку-советчи- цу» [2], в нашем случае – повторно ввести в текст старушку.

Также Джек в переводе он «ни живой ни мёртвый от страха», когда прячется от великана. В оригинале нет ни слова о том, боялся Джек или нет.

В оригинале и переводе Джек лезет на бобовый стебель по разным причинам: потому что закончились деньги, которые Джек взял в первый раз и потому что ему надо отомстить за отца соответственно. То есть, в оригинале Джек преследует практическую цель, в переводе же – идею справедливости и возмездия. Следующий эпизод также по-разному освящён в оригинале и переводе. В первом случае великанша даёт Джеку поесть во второй раз, потому что за это он обещает рассказать ей, куда делся мешок золота, который пропал в тот день, когда Джек приходил в первый раз. Во втором случае великанша просто сжалилась над Джеком, и его кража золота не упоминается вовсе.

Так же, как и во второй раз, когда Джек в третий раз лезет по стеблю, в переводе сказано, что им движет жажда мести и ненависть к велика-

ну. В оригинале Джек “was not content” «не был удовлетворён/доволен»,

в контексте сказки – скорее своим материальным положением.

Далее, в переводе отсутствует отрывок, во избежание излишней кровавости, в котором великаны ищут Джека, и жена говорит мужу, что, наверное, ему показалось, и он чует мальчишку, которого она зажарила ему на завтрак. Зато добавлены много описательных моментов, характерных для русских сказок, которых в оригинале нет: «блестит лютня так ярко,

всю кухню золотым светом озаряет», «оно так и вспыхнуло на солнце», «как пить дать поймал».

Что касается стилистических особенностей текста, то здесь следует отметить следующее: сказка начинается типичным зачином “There was once upon a time”, что переведено как «Жила», укороченным вариантом

«Жила-была».

Далее в оригинальной сказке идёт типичный рефрен: “What shall we do, what shall we do?”, который переведён как «Что же нам делать? Чем будем жить?», так как повторы одинаковых предложений для русских сказок нетипичны, поэтому переводчица второе предложение заменяет на подобное причитание.

92

Также в переводе опущено имя коровы “Milky-white”: его замена на типичное русское для коровы имя, например, «Зорька», слишком русифицировало бы сказку, а его перевод, транскрипция или транслитерация, наоборот, добавили бы излишней «инородности».

Часто можно встретить случаи инверсии: “Back goes Jack home”,

“Not a sup shall you drink, and not a bit shall you swallow this very night”. В

переводе она не сохраняется: «Он…скоро вернулся», «Мать в сердцах даже не покормила его».

Из русского перевода исключено перечисление монет, которые, как надеялась мать, получил за корову Джек: “Five pounds, ten, fifteen, no, it can’t be twenty”. Мать просто спрашивает: «Сколько денег тебе за неё да-

ли?», чтобы не нагружать читателя непонятной лексикой.

Также в оригинальной сказке отсутствует абзац, где Джек говорит матери, что полезет по стеблю, чтобы посмотреть, «что там делается». Там он просто видит его из окна и без всяких объяснений лезет вверх. Такое повествование больше соответствует собственно сказке как жанру. Далее, чтобы показать, какой длинный был стебель, по которому забирался Джек, слово “climbed” было употреблено 7 раз в одном предложении, что, конечно, опущено в русской версии: «Лезет Джек, лезет всё выше».

Ванглийской народной сказке использованы множество сравнительных эмфатических конструкций “as…as”: “as straight as a dart”, “as hungry as a hunter”. Много конструкций для выражения эмоциональности

ив русской сказке: «стебли толщиной в руку», «выросли до самого верха,

не видать неба». Использованы различные обороты: «ни дать ни взять», «ни живой ни мёртвый».

Вречи великанши можно встретить различные параллельные конст-

рукции: анафору (“It’s breakfast you want…it’s breakfast you’ll be”), парал-

лельное построение частей предложения (“You’d better be moving on or he’ll soon be coming”).

Ономатопея “Thump! Thump! Thump!” передана более привычным «бух-бух-бух», с изменённым синтаксисом – восклицательные знаки меняются на дефисы. Фраза “…of someone coming” в переводе звучит как «…шагает великан в сенях». Однако сени – входная часть традиционного русского дома, сказка приобретает русские национальные черты.

Чтобы спрятать Джека, великанша суёт его в печку: “into the oven”. В переводе же она прячет его «под печку». Скорее всего, это сделано, чтобы избежать аналогии с Бабой-Ягой, которая часто является антагонистом в дошедших до нас сказках и пытается съесть героя, зажарив его в печи.

Последняя строка стишка великана содержит в себе кровавые подробности, типичные для английских народных сказок: “I’ll have his bones to grind my bread”. В русском переводе эта строка звучит довольно нейтрально: «Всё равно тебя я съем!». Следующий абзац в переводе вовсе

93

опущен по той же причине: оградить читателей от таких подробностей:

“…the scraps of that little boy you liked so much for yesterday’s dinner”.

Чтобы показать, какой длинный был стебель, в оригинальной сказке опять слово “climbed” использовано 6 раз. В переводе употреблена ска-

зочная фраза «Долго ли, коротко ли».

Всцене погони “twenty yards away” заменено переводчицей на «в двух-трёх скачках от него», так как английская мера длины «ярд» потребовала бы добавления переводческого комментария, а сказки ориентированы на детей, и поэтому требуют простоты и ясности.

Всказке под редакцией Д. Джейкобса можно встретить различные времена даже в пределах одного предложения: “Down climbs Jack, and after him climbed the ogre”, “…says Jack…said the big, tall woman”. В рус-

ском переводе также можно часто встретить смешение времен в соседних предложениях: «…долез (прош. вр.) до самого неба. Смотрит (наст. вр.)… Заметил (прош. вр.)… Идет (наст. вр.) Джек…». Во-первых, такое сме-

шение присуще разговорному стилю и делает сказку более народной, сближает её с читателем или слушателем. Во-вторых, подчёркивает, что события сказки происходят вне времени и пространства.

Образ Джека встречается во многих английских народных сказках:

“Jack and the Beanstalk”, “How Jack Went to Seek”, “Jack and his Golden Snuff-Box” и так далее. Он воплощает особую сказочную стратегию, которая исходит не из обычных практических правил, а опирается на особые собственные решения, которые зачастую расходятся с логикой, но в итоге приводят к успеху (обмен коровы на бобы, таскание осла на плечах). Джек является выходцем из бедных слоёв населения и не имеет жены, и в конце сказки обычно становится богатым и женится. Он сочетает в себе подчас противоречивые качества: лень, глупость, плутовство, предприимчивость

иэнергичность. Образ Джека можно встретить не только на просторах Англии: его аналогами являются Иван-Дурак из русских сказок, ГансДурак из немецких, Пьетро-Дурак из итальянских.

Как и в любой волшебной сказке (согласно концепции В.Я. Проппа), в «Джеке и бобовом стебле» присутствуют мотивы ухода из дома, встречи волшебного помощника и получения от него волшебного предмета, Костяного Дома и принятие пищи, запаха живого человека (“I smell the blood of an Englishman” в английских сказках, «Русским духом пахнет» в русских), печи, золотых волшебных предметов, троекратное повторение действия.

Ещё Л.В. Щерба [3] писал, что литературоведы, как и лингвисты должны уметь видеть те лингвистические средства, которые выражают идею и эмоциональное содержание литературного произведения, уметь «приводить к сознанию» все эти средства, а не опираться на интуицию. Сказка как жанр выражает не авторскую идею, а национальную, народную, отражает историко-культурные процессы, проходившие в различных

94

обществах, через сказки мы учимся понимать других, их особенности менталитета, быта и жизни. Через них можно приобщиться к реалиям и обычаям разных народов. Таким образом, главная задача переводчика – совместить лингвостилистическую адаптацию оригинала и адекватную передачу его смысла в зависимости от реципиента перевода.

***

1.Литвинова М.Д. Волшебные сказки Англии / М.Д. Литвинова. М., Рипол Классик, 2011. 176 с.

2.Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки / В.Я. Пропп. М., Лабиринт, 2000. 333 с.

3.Щерба Л.В. Опыт лингвистического толкования стихотворения «Сосна» Лермонтова в сравнении с ее немецким прототипом / Л.В. Щерба. Избранные работы по русскому языку. М., 1957. 186 с.

4.Jacobs J. English fairy-tales / J. Jacobs. The Pennsylvania State Univesrity, 2005. 169 с.

95

УДК 81’255.2 ББК 83.07

А.А. Шарова, А.В. Копылов

ФГБОУ ВО «Мурманский арктический государственный университет», г. Мурманск

НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕДАЧИ «ГОВОРЯЩИХ» СОБСТВЕННЫХ ИМЕН В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПЕРЕВОДЕ (НА ПРИМЕРЕ СЕРИИ КНИГ ДЖ. РОУЛИНГ О ГАРРИ ПОТТЕРЕ)

Аннотация. В настоящей статье предпринята попытка предложить классификацию способов передачи собственных имен, применяемых специфически для «говорящих» имен в художественном переводе, на основе анализа ряда русских переводов романов Джоан Роулинг из серии о Гарри Поттере. Авторы исходят из того, что не все традиционно применяемые к собственным именам способы перевода могут считаться приемлемыми в случае «говорящих» имен.

Ключевые слова: художественный перевод, «говорящие» собственные имена, способы перевода, Дж. Роулинг, романы о Гарри Поттере.

A.A. Sharova, A.V. Kopylov

Murmansk Arctic State University,

Murmansk

ON THE PECULIARITIES OF TRANSLATING ‘TOKEN NAMES’ IN FICTION, WITH SPECIAL REFERENCE TO THE RUSSIAN

TRANSLATIONS OF J. K. ROWLING’S HARRY POTTER NOVELS

Abstract. The article discusses the specific methods of rendering ‘token names’ in the Russian translations of Joanne Rowling’s Harry Potter novels. Comparing these methods with the traditional approach to translating proper names in general, the authors seek to demonstrate that not all the methods traditionally used in translating proper names are automatically suitable for the purpose of rendering ‘token names’, even if they continue to be used in this capacity by translators. The article offers a classification of those methods that appear to be specific for the translation of ‘token names’.

Key words: translation of prose fiction, ‘token names’, methods of translation,

J.K. Rowling, Harry Potter novels.

Имя собственное, или оним, это слово, словосочетание или предложение, которое служит для выделения именуемого им объекта из ряда подобных, индивидуализируя и идентифицируя данный объект [5]. Имя собственное несет смысловую нагрузку, имеет определенную форму и особенности этимологии, что нередко вызывает трудности при его передаче в художественном переводе. Главной задачей для переводчика в этом

96

случае является максимально точная передача имени, без утраты смысла, характеристик и функций исходной единицы.

Вспециальной литературе по теории перевода и в практических руководствах представлено несколько классификаций способов передачи имен собственных в целом, особой же классификации способов передачи «говорящих», или «смысловых», имен как самостоятельного и во многом глубоко своеобразного подтипа имен собственных, по-видимому, не существует. Это можно объяснить тем, что «говорящие» имена, будучи, как уже сказано, подтипом собственных имен, скорее всего, воспринимаются теоретиками перевода как подлежащие включению в общее рассмотрение способов перевода собственных имен. Тем не менее, вполне очевидно, что специфика «говорящих» имен, обусловленная, в частности, характером их функционирования в художественном тексте, настолько значительна, что применение к ним некоторых стандартных способов передачи собственных имен (транскрипции и транслитерации) просто не может обеспечить достижения функциональной эквивалентности перевода.

Вэтой ситуации представляется оправданным рассматривать способы передачи «говорящих» имен как некую относительно «самостоятельную» совокупность приемов перевода, приуроченных к весьма специфичной группе лексических единиц. В настоящей статье предпринята попытка отчасти заполнить описанную выше лакуну, предложив классификацию именно этих способов. Материалом для исследования, на основе которого написана эта небольшая статья, послужили романы из цикла Джоан Роулинг о Гарри Поттере и ряд их русских переводов. Обилие «говорящих» имен в названных произведениях делает такой выбор легко объяснимым.

Впервую очередь проблема передачи «говорящих» имен обусловлена необходимостью передачи внутренней формы слова, так как «говорящее» имя несет не столько номинативно-назывательную функцию, сколько характеристически-оценочную [2, с. 178–179]. Именно поэтому отказ от воспроизведения их внутренней формы в художественном переводе должен рассматриваться как намеренная потеря художественно значимой информации.

Рассмотрим общепринятые способы передачи имен собственных и возможность передачи «говорящих» имен посредством этих способов.

1) Транскрипция – передача звуковой формы иностранного имени, максимально приближенная к форме оригинала [1, с. 220–221], например, Hugh – Хью. Хорошо известен следующий весьма удачный пример переводческой транскрипции: Isaac [Azimov] – Айзек [Азимов], в отличие от

Isaac [Newton] – Исаак [Нютон].

2) Транслитерация – способ перевода лексической единицы оригинала путем воссоздания ее графической формы с помощью букв языка перевода [2, с. 155], например: Boston – Бостон, Arabella – Арабелла.

97

Данные способы являются наименее применимыми в отношении «говорящих» имен, так как передают только буквенную или звуковую форму слова и не могут оказать эмоционального воздействия на читателя, в то время как оригинал рассчитан именно на это. К сожалению, переводчики достаточно часто прибегают к данным способам, так как они являются наиболее употребляемыми по отношению к именам собственным вообще и наиболее простыми для их передачи. Например, переводчики серии книг о Гарри Поттере И.В. Оранский, М.Д. Литвинова, М.В. Спивак и Ю. Мачкасов, передали название факультета Slytherin, происходящее от прилагательного “sly”, что значит «коварный, хитрый, пронырливый», посредством транскрипции и транслитерации как Слизерин/Слайзерин/Слиферин, что в свою очередь абсолютно не передает оценочную характеристику оригинала. Это решение, конечно, трудно считать удачным.

3) Калькирование перевод лексической единицы оригинала путем замены ее составных частей их лексическими соответствиями в языке перевода [4, с. 173], например: Cape of Good Hope – Мыс Доброй Надежды. Данный способ применим к «говорящим» именам, если при переводе подбирается соответствие в языке перевода, вызывающее похожие ассоциации при чтении перевода. Примерами из книг о Гарри Поттере могут служить следующие варианты русской передачи смысловых имен: Griphook – Крюкохват (отметим здесь любопытную перестановку морфем в русском языке по сравнению с английским, что может быть вызвано конечным положением глагольной морфемы в некоторых похожих по структуре русских единицах, не обязательно именах, таких как «крохобор»); Death Eaters – Пожиратели смерти.

4)Создание неологизма – создание нового имени собственного, в связи в отсутствием эквивалента в языке перевода. Создание неологизмов возможно при условии сохранения оценочной характеристики исходной лексической единицы. Ярким примером создания неологизма является слово “Horcrux”, которое является названием объекта, сохраняющего часть души человека; оно было переведено как «Крестраж». «Крест» + «страж» формируют определенную картину объекта «крестраж», хотя в оригинале, по словам самой Джоан Роулинг, данное слово является простым набором букв. Ср. также примеры: The mirror of Erised – Зеркало Еиналеж (неологизм создан по модели исходной единицы), Remembrall – Напоминалка.

5)Уподобляющий перевод – функциональная замена лексической единицы оригинала, которая будет вызывать аналогичные ассоциации у читателя в переводе. Персонаж Luna Lovegood, созвучное с “loony” как «полоумный» и “lunacy” как «сумасшествие», передано посредством уподобляющего перевода и транскрипции как Полумна Лавгуд, что сохраняет характеристическую функцию имени персонажа, как и было задумано в

оригинале автором. Ср. также: Prongs Сохатый.

98

6) Прием экспрессивной конкретизации состоит в замене более абстрактной по значению и нейтральной по окраске лексической единицы на более конкретную по значению и экспрессивную по окраске лексическую единицу с целью экспликации авторской позиции и оказания определённого влияния на читателя (Professor Sprout – профессор Стебель). Заслуга описания этого приема, а также и сам термин, принадлежат Я.И. Рецкеру [6, с. 132–133]. Исходя из его взглядов, их особенную уместность в англорусском переводе можно связать с относительно высокой степенью экспрессивности русского языка и присущей ему тенденции к большей, чем в английском, конкретности описаний.

Данный способ, на наш взгляд, не вполне подходит для передачи «говорящих» имен, так как использование экспрессивной лексики вместо оригинальной нейтральной либо более конкретной вместо более обобщенной способно изменить восприятие и характеристику персонажа, задуманные автором.

Таким образом, проанализировав различные способы передачи имен собственных, применяемые к «говорящим» именам, можно вывести следующую классификацию способов перевода, специфических для передачи именно «говорящих» имен:

1.Калькирование.

2.Создание неологизма.

3.Уподобляющий перевод.

***

1.Алексеева И.С. Введение в переводоведение / И.С. Алексеева. СПб.: Филологический ф-т СПбУ; М.: Академия, 2006. 350 с.

2.Виноградов В.С. Перевод. Общие и лексические вопросы / В.С. Виноградов. М.: Университет, 2006. 240 с.

3.Гарбовский Н.К. Теория перевода / Н.К. Грабовский. М.: Издательство МГУ, 2004. 470 с.

4.Комиссаров В.К. Теория перевода / В.К. Комиссаров. М.: Высшая школа, 1990.

173 с.

5.Лингвистический энциклопедический словарь / гл. редактор В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. 688 c.

6.Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика / Я.И. Рецкер. М.: Международные отношения, 1974. 216 с.

99

КОГНИТИВНО-КОММУНИКАТИВНЫЕ ПАРАМЕТРЫ КУЛЬТУРЫ В ЯЗЫКОВЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ

УДК 81’1 ББК 81.003

Е.В. Бамбурова, В.Г. Пиксендеева

ФГБОУ ВО «Мурманский арктический государственный университет», г. Мурманск

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ КОНЦЕПТА «ГРАНИЦА» В АНГЛИЙСКОМ И РУССКОМ ЯЗЫКАХ

Аннотация. Статья посвящена особенностям репрезентации концепта «граница» в английском и русском языках. Анализ компонентов концепта проводится с позиций когнитивной лингвистики и лингвокультурологии.

Ключевые слова: когнитивная лингвистика, концепт, концептуальная структура, когнитивная картина мира, языковая картина мира.

E.V. Bamburova, V.G. Piksendeeva

Murmansk Arctic State University,

Murmansk

THE WAYS OF REPRESENATING THE CONCEPT ГРАНИЦА/BOUNDARY IN THE ENGLISH AND RUSSIAN LANGUAGES

Abstract. The article is devoted to the peculiarities of representing the concept BORDER/BOUNDARY in the English and Russian languages. The author analyzes the constituents of the concept within the framework of cognitive science.

Key words: cognitive linguistics, concept, conceptualization, world image, linguistic world image, boundary, border.

Язык является главным средством формирования знаний об окружающей человека действительности. Познавая окружающий мир, человек фиксирует результаты этого процесса в языке, однако при этом язык интерпретирует полученные сведения при помощи лингвистических средств. В итоге создается новая реальность, отраженная сознанием человека и выраженная языковыми средствами. Целостная система знаний и представлений человека о мире формирует картину мира, каждый элемент которой фиксируется в языке и воспринимается человеком как вполне конкретная реальность.

Сегодня, например, потенциал когнитивной науки позволяет описать и объяснить многие феномены по отношению к тому, как человеческое сознание отражает данные явления в форме ментальных репрезентаций и

100