Волжские калмыки в астраханской губернии1

Почва степей, занимаемых ими, песчана, солонцевата и иловато­глиниста. Везде следы подводного состояния, исчезающие с прибли­жением к высотам, называемым иргепиями. Иргени тянутся потом на северо-западной стороне степей непрерывною цепью. Гора Богда у кал­мыков священна, ее считают перенесенною из Зюнгарин двумя правед­никами. из которых один не донес ее до места: на дороге она обруши­лась и подавила его. обагрившись его кровью (за грех какой-то); в этом удостоверяет калмыков красная глина, составляющая оконечность горы, другая часть горы из гипса и алебастра. Гору посетил невидимо Богда Далай лама, кушал на ней и в память сего вылил из своего блю­да остатки соленого блюда, произведшего большое Баскунчатское озеро. Калмыки приходят сюда молиться, бросая в виде жертв в ущелье горы и прямо, деньги, вещицы и прочее. При искате Иргенскнх гор есть озера, но вообще степь бедна водами. Небольшие речки теряются в пе­сках, другие имеют солонцовато-горькис воды, текут весной и почти исчезают к осени. Жары бывают сильные, особенно на востоке: 40° в тени, зимой морозы до 30°. Поваренная соль в виде кристаллов по­крывает в изобилии озера.

Звери. Барсуки, чекалки, волки, лисицы, зайцы и тушканчики (зем­ляные), хорьки, суслики, водяные крысы при реках кабаны, и особенно

сайгаки, бродящие целыми стадами и загоняемые иногда осенними бурями на приволжские селения. Птицы: беркуты, балабаны, ястребы, скопи, мышеловы, коршуны, белые луни, совы, филины, вороны, сквор­цы, журавли, фазаны, дрозды, крохали, лебеди обитают в морских ка­мышах и заливах, дикие гуси и разного рода утки, бабы, бакланы, колонки, мартышки, чайки, цапли и прочие. В весеннее время птицы, питающиеся рыбами, выбрав мелкий залив, составляют из себя нераз­рывную цепь я с разноголосным криком я шумом крыльев подгоняют к берегу множество мелкой рыбы и потом на отмели поглощают ее. Водится рыба особенно у берегов моря, но калмыки ими не пользуются. Степь наполнена множеством насекомых. Черепахи, ужи, змеи, таран­тулы, веретенницы, муравьи, мошкара, комары, оводы, саранча, мухи, пауки черные в грецкие орехи, пушечное ядро (Табун-сумун). также ядовитые, как и тарантулы; тс и другие однако же поедаются овцами безвредно. Из предосторожности нужно опать летом в крепком пологу и вымазывать колеса телеги дегтем, чтобы по ним не взобрались пауки, также укрывать овчинами и войлоками из овечьей шерсти

Число калмыцкого народа полагается до 30 тысяч кибиток или около 100.000 душ предположительно, потому что счетов не ведут. Делятся на улусы (улусов 9). Улусы подразделяются на аймаки, т. е. участки зайсангов, а сии на роды и семейства. Сословий 4: I. Вла­дельцы, 2. Зайсанги, Духовенство и Простолюдины.

1. Владельцы (нойоны) ведутся с незапамятной древности, наслед­ственны, деспоты, могут располагать даже жизнью подвластных. Власть однакож умерилась Русским правительством, хотя и подкреп­ляются сильно уваженьем и верой народа; они существа высшие, на­зываются Наган ясан. белые кости.

2. Зайсанги, род вассалов, также наследственны владетели аймаков, с которых собирают подать и требуют прислуги. Также называются белые кости, но нойоны, однакож. могут их наказать и отвалять по белым костям. Лишить владения однакож не могут без суда. 3) Духо­венство (хуврак) ненаследственно. Всякий калмык, имеющий трех сыно­вей, уже водит одного с обрнтою головою и в красном кафтане (Ду­ховные все в красных кафтанах и желтых шапках), называет его манг­ли (ученик веры) и посылает 10 лет в Хурул (капище) для изученья туигутского языка и получения дальнейших степенен. По закону ламай- скому духовенство безбрачно и должно вести строгую монашескую жизнь, оставаясь при капищах. Но вместо того они ведут бродяжниче­скую жизнь надувайлы и мерзавцы. В каждой почти кибитке живет по одному духовному, который калмыку необходимо нужен для изгна­ния чертей (эрликов). Чертям калмык очень верит. Они, кроме того что ведут веселую жизнь, участвуют в грабежах, в угонах скота, нет скверностей и ни одного уголовного дела, в котором бы нс попался духовный. А между тем они составляют 'почти третью часть населения. Гелюнги высшие духовные, а Лама Первосвященик, получавший сей сан прежде от Тибетского Далай Ламы, но теперь, за дальностью ме­ста. обходится с помощью Русского правительства.

Простолюдины или Хара, т. е. чорные. Фамилий и прозвищ не имеют, кроме имен, и носят большею частью целыми поколеньями имена древ­них родоначальников. Чтобы отыскать в улусе калмыка, прежде нужно знать из какого он рода. Частию состоят из несущих подати владете­лям, часть отродкн фамилий владельческих, исполняют при них разные должности; ключника или казначея, знаменосца, конюха, повара, вери­теля чаю и наказателя; часть таких, которые (суть) в роде приписных к монастырям, церквям, зависит от духовенства, прислуживают при ла­мах и священоденствня, пасут стада, принадлежащие капищам. Нако-

6 А*ы..и.« м » 31

ней есть такие, которые в следствие разных услуг владельцам освобож­дены от повинностей.

Образ жизни. Кибитка, конусообразный шалаш, высокий в два са- жня с половиною в вышину, а в диаметре пять сажен, строится из со­шек или палок <и деревянных решеток, которые сверху прикрываются кошмами (рогожками из камыша), все это везется готовое. Кибитка строится в полчаса, а разбирается и того скорее. Двери на востоке. Посреди кибитки чугунный котел, поддерживаемый таганом, для пищи и чая. Налево налончик с бурхунамн и тунгутскнми молитвами. На­право домашний снаряд, чанные чашки, кружки, кадочки, бартоги для пина, мешки для собирания скотского помета, заменяющего дрова, меш­ки с длинной палкой для доставания воды. Против дверей у стены находятся кровать, от земли вышиной на четверть аршина, покрытая стеганными стегамн. Кибитка украшена привязанными к разным ме­стам решетки лошадиными, бараньими головками, ногами и другими частями мяса, сырыми кожами, ружьями. Кибитка страшно холодна. Дети нагие в силу согреваются, сидя на цыпочках вокруг огня, прикрыв кое-чем спины. Дыму много. Владельцы имеют по нескольку кибиток, для себя, для семейств и для прислуги. Иные опрятны, даже роскош­ны: внутренность обтягивается шелковой материей, скрывающей ре­шетки, палки, кошмы. Постель под одеялами и балдахинами, пол уст­лан кошмами и коврами, по бокам сундуки один на другом и кумирни, где бурханы разные. Кочевья разсеваются на большое пространство, иногда на 300 верст и более. Главное место владельческая ставка. Вла­дельческие кибитки вообще стоят от простых на некоторых отдалениях и перед дверью воткнута пика на длинном черенке. Ночью у них ка­раульные. Кибитка, где Бурханы или капище, стоит тоже отдельно с двумя пестрыми флагами н вокруг ее цепь других кибиток, где живут лама, Гел юнги и прочее духовенство. В кочевье есть также подвижной базар из кибиток, обращенных дверями во внутрь на площадь, тесно сдвинутых для безопасности от похищений. Торговлей мелочной, но до­вольно прибыточной, занимаются Армяне и Татары. Это сбор калмыков и новостей, привозимых из городов купцами, депо всех толков, изве­стий. Кочующий базар в улусе имеет большое значение.

В продолжении весны, лета и осени (то есть,с первых чисел фев­раля до половины ноября) более двух недель никогда калмыки не дер­жатся на одном месте. Останавливаются обыкновенно при колодцах (худуках), которыми испещерены все степи и которые дают беловатую, соленогорькую воду и обыкновенно к вечеру вечерпливаются и выбира­ются. Как только тощия травы (частью соженные солнцем) вполне истощатся, владелец в разговорах с приближенными дает заметить, что надобно скоро откочевать в другое место Весть о сем разносится по всем кибиткам главной ставки, и каждый калмык, выходя по утру из своего жилища, прежде чем выгонять на паству скот (скот всегда проводит ночь около хозяйской кибитки), смотрит, нет ли сигнала к походу. Воткнутая в землю владельческая пика — все приводит в дви­жение. Калмыки и калмычки ловят верблюдов, разбирают кибитки, укладывают домашний скарб, и через час огромный караван трогается с места.

Весь караван (кроме нескольких арб, двух колесных телег, запря­женных волами), состоит из верблюдов, навьюченных разобранными кибитками, сундуками, котлами и разными другими вещами. Впереди всадник везет владельческую пику; потом семейство владельца, окру­женное Зайсангами и служителями; потом уложенные в ящики бурха- ны в сопровождении Ламы и духовенства.

Дети калмыков, калмыченкн, качаются на верблюдах в мешках и ко-

робках, привязанных в числе вьюков и обложенных внутри кошмами или овчинами; из них видны только одни головы калмыченков. Стари­ки и старухи на самом верху тоже среди вьюков. Молодые калмыки и калмычки, разодетые, на лучших лошадях, опережают друг друга в бегах (кокетничают). По сторонам на огромных пространствах тянутся стада и разъезжают кавалькады охотников с собаками, ястребами’ и балабанами (в роде ястреба). Весною проходят от 15 до 20 верст в лень; летом во время жаров от 10 до 12, а осенью от 25 до 40 В ноябре переселяются на зимнее постоянное кочевье в места, где камыш или кустарник около Волги доставляет кое-какую защиту от бурь и сред­ство иметь огонь. Бедствуют и сносятся иногда бурей. В начале февра­ля поднимаются с места, отпраздновав праздник Цаган-Сара (белый месяц), в память победы, одержанной одним бурханом над злым духом. Главный праздник, в который калмыки оживают, как Баибаки, и вы­ходят из своей оцепенелости, радуются до нельзя, дарят друг другу, меняются вещами, фруктами, деньгами; довольство необыкновенное. Еще замечателен праздник летний (юрюсь сара), когда хурулы и все кибитки украшаются зеленью травы и древесными ветками, пекут хле­бы Бурханам.

Кочевья их, среди степей разсеянные, имеют вид унывный. Крик верблюдов, смешанный с лошадиным ржаньем, коровьим мычаньем и блеяньем овец, дико разит непривыкшие уши. Утро начинается тем, что калмыки идут доить коров, а другие с мешками на плечах отправ­ляются за пометом в поле и к колодцам за водою. Калмыки выгоняют стада на паству и водопой. После обеда у котла свои кибитки, жены при­нимаются за бабьи ремесла, а мужья ничего не делают, сидят поджавши ноги, перебирают четки, курят, или таскаются по чужим кибиткам, нет ли где мяса или чего иного поесть.

Несмотря однакож на неопрятность и бедность жизни, тощие и по­чти не производящие степи, калмык здоров, стариков между ними много, строен и крепок. Смугл, черноволос, широкоскулист, схож с китайцем и манжуром. Узкие, черные глаза, нос как обыкновенно плоский. Зубы хороши и белы. Быстроглаз и видит далеко, не смотря на то. что ино­гда ему вовсе выкуривает очи кибиточный дым. Статен, среднего роста, ловок на лошади и неуклюж в ходе, по причине кривизнны ног от бес­престанной верховой езды. Силен: сила не нарывная, но неутомимая. Нанимаясь в Астрах. Губер, для разъездов по Волжским протокам, ра­ботают веслами несколько дней без отдыха, без пиши, против ветров и течения, солнца, комаров. Борьба в употреблении. Силачи называются батырями или богатырями. Калмык, даже пьяный до нельзя, не сва­лится ии за что с лошади.

Одет зимою в овчинной тулуп, летом в китайчатый кафтан или ча- лан, опоясаный китайчатым поясом. Шапка большею частью желтая с узким меховым околышком, иногда войлочная маленькая шляпа. То и другое с красной кистью на верху. .

Нравом калмык гостеприимен и подсльчив. В обращении ровен и с богатым и с бедным. Бедный может зайти в любую кибитку и подсесть к хозяйскому котлу, ему поднесут чашку наравне с другими. Если толь­ко у него падет верблюд или лошадь, тотчас явятся гости и знакомые на трапезу, все съедят, так что и хозяину не остается (мясное едят редко и только к праздникам режут барана; в обыкновенные дни пи­таются крепко вареным кирпичным чаем и пьяными напитками из мо­лока). Если калмык получил что нибудь подарок, деньги, пищу, табак, тотчас разделится поровну с товарищами, которые тут найдутся. Кал­мык наклонен к пьянству и воровству, последнее считается не больше как шалостью н состоит в краже барана или угнанни скота. Мы подей- 6’ 81

ствовали на них просвещением своим с другой стороны: сообщили кар­тежную игру, до которой они стали страстные охотники: дуют в горку, в марьяж или в марью, иыхру, армянскую игру без козырей. Степные купцы продают им игранные колоды по рублю и по два за каждую. А кто заведет у себя игру в кибитке (из богатых), тот берет с запаль­чивых игроков за новую колоду от 5 до 20 рублей. Суеверен калмык страшно, прибегает к гаданьям и колдуньям, верит в обморочивания и в чертей страшно. Не мстителен. Соры и драки часты, но прекращают­ся скоро, ябедничествам и тяжбам выучился уже находясь под русским правительством. Отчасти любопытен, легковерен и непостоянен и всегда •привязан к степям и кочевью, которых ни за какие блага не проме­няет, несмотря на то. что уже занял много обыкновений у русских. Имен нет. Как родится калмыченок.отец его или бабка выходит тотчас из кибитки и, что первое попадется ему на глаза, тем называет ре­бенка. Волга, топор, собачий .помет, ложка, старуха, если попадется русский чиновник, приехавший, то имени его чина: майор, сенатор. Для женщин иногда с разборчивостью: кукушка, куница, спокойствие, драгоценность. Дитя тот же час завертывают в тряпку, а зимой в баранью овчину, закупоривают в ящик из лубков, зашнуровывают, оставив дырки для рта, глаза и сзади, где ребенок свищен, дают ему в рот кусок сырого сала и оставляют его 'решительно на попечение Бога. Грудью сыт изредка, но кормят до трех лет. Дитя в это время даже курит табак. До двух лет ребенок держится в нагом виде, не моется, не стрижется. Празднества у калмыков сопровождаются яденьем бы­ков, лошадей и баранов, музыкой, пением, пляской, борьбой, охотой и лошадиной скачкой. Пляска у 'Калмыков под отрывистую музыку сильна и не только в движении тела, но даже в движении мускул, в кривленьях и огибаньях, движениях судорожных до иступления. Напевы песней, напротив, протяжны необыкновенно, унылы сильно, однозвучны, кажется, как будто выражается грусть. Переходы к гортанным звукам. Инструменты балалайка и ятга (род гуслей о 7 медн. струнах).

Религия и духовная образованность и словесность. В религии калмы­ков таятся слишком замечательные начала, говорящие много о внут­ренней силе этого беспечного народа. Вот понятия о происхождении мира: Прежде существовало неизмеримое пространство ■пустоты, хаос. Потом (неизвестно когда) поднявшаяся со всех десяти сторон света буря породило множество облаков, которые пролили сильный дождь, от чего составилось величайшее морс. На поверхности этого моря, дви­жимого бурею, накопилось чрезмерное множество лены, из коей уже образовалась земля, и воздвигнувшаяся средн моря гора, утверженная на пронзенной Бурханом Манцзоширн черепахе. Гора сия (Сюммер ула) составляет средоточие земли и имеет четыре стороны: серебря­ную, лазурную, рубиновую и золотую. Она вся обитаема духами и состоит из семи уступов: внизу живут злые, вверху добрые, на вершине самые добродетельные 33 Тенгерня. Выше сего, уже вероятно в странах небесных, находится царство богов и жилище праведных в области бурхана абида.

Вокруг горы четыре острова, первый земля драгоценностей, где на­ходится и наша Европа, второй и третий заняты людьми великанами. На четвертом, называемом землей зловещего голоса, люди без болез­ней достигают до тысячи лет и о времени кончины за несколько дней извещаются каким-то таинственным голосом. Между островами сноше­ний нет и только одни бурханы могут переходить с одного на другое.

Первые люди, получившие бытие вместе с сотворением мира от не­коего Светлого духа, осчастливлены были всеми дарами благодати: они

издавали от себя сияние, имели крылья, не требовали пищи, жили по 80 тыс. лет и возрождались через преселение души. Такое состояние, продолжавшееся неизвестно сколько, было утрачено невоздержанием одного человека, съевшего какое то земное растение и соблазнившего к тому других. После чего исполинский рост, долголетне, сияние, спо­собность летать, словом, все исчезло и люди долго оставались во тьме, пока не учредилось солнце, луна «и звезды. Но среди такого пе­реворота были еще люди, сохранившие святость. Они в числе 1000 существ переселились на небо и сделались бурханами. С того времени солнце, состоящее из огня я стекла, ежедневно обращается около го­ры. Когда оно, движимое воздушными конями, выходит против се­ребряной. стороны означенной горы, тогда начинается рассвет, когда равняется со стороною лазурною, тогда наступает полдень, когда приближается к стороне рубинной, тогда день склоняется к вечеру, и, наконец, со стороны золотой отражается ночь. Лунз, как и солнце, странствует около горы >и состоит из стекла и волы; на ней. как и на звездах, обитают светлые тенгернн. Потеряв благодатную жизнь, лю­ди довольствовались сначала различными питательными растениями, но как оныя скоро перевелись, то все впали в неизъяснимую край­ность. за которою следовали необходимость приобретать пишу тру­дами и водворение на земле пороков. В сем бедственном положении благоразумнейший из людей выбран был ханом. Бурханы, видя землю осиротевшую добродетелями, решились посетить оную, н когда век людей от 80 т. уменьшился до 40 лет, снизшел первый бурхан, имевший имя: разоритель, проповедывать веру. Когда люди не могли жить уже более 30 т., другой: строитель мира, потом, когда 20 т., третий; блю­ститель мира, далее четвертый и. наконец, когда уже люди стали жить по сту лет, сошел на землю Бурхан Шакджимуни, управляющий ныне миром и указавший настоящую Ламайскую веру Уменьшение ро­ста человеческого, однакож, не прекратится и достигнет до того, что человек будет жить около Ю лет, фост ему дается не более одного аршина, и самыя лошади будут не более зайца. Наконец, ужасные бедствия истребят всех живущих; после чего земля очистится огнем и водою и вновь настанет век блаженства. Люди получат опять дол­голетие и. следуя внушениям добролетельнешего Бурхана Майдри, ко­торый должен поступить тогда вместо Шакджимуни и удивить смерт­ных своими совершенствами, величием, сиянием и красотою, приобретут возможность пользоваться возрастом до 80.000 и. что всего важнее в этом веке будут владычествовать на земле уже не мушины, а жен­щины. По учению Ламайскому, существование мира полагается бе­сконечным, но беспредельность такая имеет периоды, называются огнеиыми истребленными. Каждый период имеет в себе седмью сем малых эпох, из коих каждые сем огненные сопровождаются осьмым из воды потопом. .Все же вообще заключаются разрушением мира. Сверх того, лотом все имеют четыре большие эпохи, одна объемлет время уменьшения рода человечества от 80 т. до 10 лет. потом следует время разрушения, когда все разрушается на земле и истребляется, потом время пустоты на земле, потом время восстановления, когда буря возвращает из ада души для нового населения земли.

Калмыки чувегуют верховность одного существа свыше всех бур- ханов. Творца вселенной, но не называют его по имени. «Существо все­видящее, непостижимое, невидимо всем управляющее, духом святым преображение имеющее и спасающее всех животных». Образ его не представляют и воздают почести только Бурханам, из которых каж­дый имеет в управление какую-нибудь часть.

Шакджимуни пользуется уважением более других, как учитель и

основатель веры. Древнее монголо-калмыцкое уложение начинается к нему молитвою в сих выражениях: Яко пучина великого моря, всеми добродетелями исполнившемуся и теми украсившему, и самою верою бесплотным уподобившемуся н три существа в себе вместившему и обо всем ведение и самодержавную власть получившему—Шакджи- муни лам поклоняемся. Замечателен Хурмуста, защитник и храни­тель земли, благодетельный дух, пекущийся о всех тварях, обитает с 33 подвластными ему тенгериями на высотах Сюмер улы. Он изображается п виде старца, разъезжающего на слоне необыкновенной белизны, шер­сти и огромности: вышина и длина его в несколько верст. Пасется он в очаровательной долине и утоляет жажду водою, сладкою как мед. При отправлении Хурмусты в путь, получает он 33 красные головы, из коих на каждой по 6 хоботов, ла всяком хоботе по семи басеинов, на каждом басеине растет по семь лилий, а на лилиях сидят воздушные девы, которые поют и ударяют в литавры. Сам хурмуста помещается на средней голове слона, на прочих 33 сопутствующие ему Тенгерии. Мно­жество других бурханов занимают разные должности, как-то: Бог рая. брани, ада, злые, добрые духи. Судит по смерти Эрлик хан, Бог и повелитель ада. Чистота понятий о добре и зле заключается в пра­вилах их регилни, стоит глубокого внимания. Грехи следуют в таком порядке Приписываемые произволу: убийство, всякое насилие, всякое телесное осквернение, грехи, происходящие от слов: злословие, празднословие, клевета и ложь, смуты и подстрекания. Грехи душевные: зависть, мщение, бесбожие или непризнание святости закона. Души в следствие грехов и добродетелей получают (четыре) пять назначений. Одни отправляются к бурханам. другие поступают в число добрых Тенгерии, третьи в число злых духов, четвертые возвращаются на землю, будучи поселяемы или возрождаемы в.зюдях или бессмысленных тварях, и наконец, пятые осуждаются на мучения. Далай ламы поль­зуется божескими почестями, представителями бурханов. Тенгерии (добрые духи) обоего пола рождаются от взаимных лобзании и даже от взоров или одной улыб-Ли любви, существуют иногда целые сотни тысячи лет и, исчезая, вселяются в благочестивых людей. Обширные предания о подвигах Бурханов, их непрочности и стяжанном величии и, наконец, учение Шакджнмунн, написанные в огромных книгах, заключают в себе Ном, т. е. закон Калмыцкой веры.

Калмык способен верить чудесному и охотник до сказок. Иногда дня по три сряду слушает предания о подвигах сказочных героев, которых очень любит. Раскашики водятся мастера своего дела и сопровождает, где следует, пеньем, музыкой, телодвижением, где нужно—подражанием голосу животных. Герои бывают ростом в не­сколько верст, махом меча поражают целые тысячи, конями переска­кивают моря и горы. Более всех других нравится баснословная повесть Джангар. Замечательный всякий случай рождает у калмыков песню. В замен рифм строки начинаются с одинакнх букв и звуков. Предметы их: подвиги наездников, достоинства коней, любовные приключения, Странствие, где были, что ели, что делал их хозяин. Часто является наклонность к иронии и оригинальная острота.