Раздел 2 русский язык сегодня: лингвистические проблемы

Л.М.Кольцова

(Россия, Воронеж)

Пунктуация текста с позиций новых лингвистических воззрений

В этом мире наша первая обязанность состоит в том, чтобы устраивать произвольные островки порядка и системы.

Н.Винер

Языковая картина мира, представленная в тексте с различной степенью детализации, складывается на основе имеющейся в сознании автора определённой «схемы мира», формирующейся на базе знаний, полученных в процессе постижения реальной и идеальной действительности, т.е. на базе пресуппозиции, воспроизведение компонентов которой и представляет собой один из главных результатов творческой языковой деятельности. Комбинация компонентов индивидуальной пресуппозиции, проекция на разного рода «внешние объекты» может давать новое знание или новую интерпретацию фактов, явлений, процессов, т.е. приводить к открытиям, которые готовит просвещённому разуму «и опыт – сын ошибок трудных, и гений – парадоксов друг».

Компетентность, оснащённость и целенаправленность в языковом представлении, моделировании «картины мира» реализуется в композиционном строении, логическом членении и развёртывании языковых единиц, различных способах размещения словесного материала в пространстве текста (при этом «параметры» его могут быть заданы, схематизированы и стандартизированы, как это имеет место в бланках, деловых бумагах и пр.).

Для воплощения смысловой доминанты, авторского намерения и его адекватного восприятия огромную роль приобретают средства, способы и приёмы графической организации текста, те пунктуационные позиции, фигуры и «сценарии», которые

– объединяют языковые единицы в информационные и эмоционально-эстетические блоки и осуществляют членение блоков на определённые «кванты»;

– указывают на характер отношений между значимыми элементами в составе блоков;

– способствуют (организуют) репрезентации отношения пишущего к сообщаемой информации, т.е. реализуют прагматическую установку автора.

В сближении пресуппозиции читателя и писателя, «отправителя» и «адресата», в экспликации имплицитных смыслов художественного и публицистического текста, в укрупнении и развёртывании неприметного, которое может лежать на поверхности, являясь необходимым, но оставаться незамеченным, не попадать в поле зрения, пунктуационные знаки берут на себя важнейшую роль, становясь совершенно незаменимыми. Их содержательные функции, их значение настолько органичны для письма, специфичны, что часто не поддаются сколь-нибудь адекватнойперекодировке и трансформации в устную речь.

Так, для художественного текста приобретают особое значение не только такие очевидные факты, как ритм и симметрия, организуемые, актуализированные графическим обликом, оформлением словесной ткани, но и «рисунок» слов, словосочетаний, высказываний; «внешность» языковых элементов; контуры предложений и композиционных блоков, которые «намечаются для читателя знаками препинания» [3].

История возникновения, изменения, развития системы небуквенных графических знаков, фиксирующих всё более дифференцирующиеся пунктуационные позиции, свидетельствует о том, что пунктуация неразрывно связана с условиями и требованиями интеллектуальными, социальными, эстетическими, техническими и пр.

По мере развития культуры письменной речи пунктуационно-графическое оформление приобретает, вне всякого сомнения, характер обязательной логической операции, структурирующей языковую материю, придающей результатам творческой языковой деятельности наиболее отчётливый, завершённый, объективированный и устойчивый вид.

Всё это влечёт за собой необходимость новых подходов к описанию, анализу и выявлению функций знаков и свойств пунктуационной системы. И прежде всего нуждается в новом осмыслении определение места и роли пунктуации в сфере письменной речи в целом, а соответствующего раздела языкознания – в современной лингвистической парадигме, которая существенно изменила «стратегию в изучении невербальных компонентов текста и речи» [8, c. 3], создала необходимые условия для пересмотра многих лингвистических концепций.

Этой новой лингвистической парадигме не соответствует взгляд на пунктуацию как на некое приложение к синтаксису, являющееся «периферийной» и «маргинальной» областью грамматики, поскольку сама грамматика как наука должна быть чётко противопоставлена другой науке – «науке об использовании языка говорящим» (и пишущим!) человеком [1, c. 12]. Система языковых форм (или элементов), составляющих предмет грамматики и включающих в себя уровни звука, морфа, слова и предложения, жёстко задана человеку. В этом царстве грамматики какое-либо субъективное языковое творчество не просто строго регламентировано, а практически исключено. В то же время возможность комбинации знаков, элементов, компонентов, обладающих языковой семантикой, увеличивается по мере восхождения по иерархическим ступеням уровней языка, стремясь к бесконечности на вершине иерархии, что и проявляется в существовании неисчислимого множества оригинальных текстов.

Для создания, восприятия и интерпретации текста значение пунктуации всё стремительнее возрастает. Как пишет Г.Селье, «человеческий мозг устроен таким образом, что отказывается оперировать мыслями до тех пор, пока они не облечены в более или менее чёткую индивидуальную форму – понятийные блоки… Мыслительные блоки, или понятийные элементы, связанные друг с другом весьма свободно, и содержимое их неоднородно» [6, c. 254].

Осознанная фиксация пунктуационных позиций, формирующих эти понятийные блоки, – необходимое требование письменной речи, которая, как показывают нейропсихологические исследования, является «существенным средством в процессах мышления. Включая, с одной стороны, в свой состав сознательные операции языковыми категориями, она … обеспечивает и сознательный контроль за протекающими операциями. Всё это делает письменную речь мощным орудием уточнения и обработки мыслительного процесса. Поэтому письменная речь используется не только для того, чтобы передать уже готовое сообщение, но и для того, чтобы обработать, уточнить собственную мысль… Именно поэтому письменная речь как работа над способом и формой высказывания имеет огромное значение и для формирования мышления» [2, c. 273–274].

Таким образом, в онтогенезе сложной, развёрнутой, сохраняющей благодаря особым способам, средствам, приёмам своё смысловое единство письменной речи, подчинённой определённой установке, программе, пунктуация как система, назначение которой – объединение, соединение, связывание языковых элементов в понятийные блоки, синтагмы, фразы, смысловые группы, а в конечном итоге – в произведение (или текст), – далеко не последнее орудие мышления.

Казалось бы, очевидный факт, заключающийся в том, что пунктуация – это совокупность средств, в первую очередь обеспечивающих смысловое единство, игнорируется во всех определениях, представленных в учебных пособиях, научных исследованиях, терминологических словарях и пр.

Так, в энциклопедии «Русский язык» (1979) сказано, что пунктуация это «то же, что и знаки препинания», которые указывают на «смысловое членение» письменной речи [5, c. 246]. В Большом Энциклопедическом Словаре «Языкознание» пунктуация определяется как «система знаков препинания», главное назначение которой – «членение и графическая организация письменного (печатного) текста», а общие функции – отделение (разделение) и выделение элементов текста [9, c. 406].

Уместно в связи с этим вспомнить мысль А.С.Пушкина, высказанную им в «Опыте отражения некоторых нелитературных обвинений»: «Я заметил, что самое неосновательное суждение получает вес от волшебного влияния типографии. Нам всё ещё печатный лист кажется святым. Мы всё думаем6 как может это быть глупо или несправедливо? ведь это напечатано!» [4, c. 791].

Между тем такое определение пунктуации, укоренившееся в лингвистической теории и практике преподавания языка сыграло чрезвычайно негативную роль, поставив всё с ног на голову. Хороша была бы картина в математике (и жизни тоже), если бы вместо четырёх арифметических действий в нашем распоряжении вдруг каким-то образом остались только два: вычитание и деление, исключив сложение и умножение! Именно такую операцию проделали с пунктуацией, знаками препинания. При обучении письменной речи человеку усердно втолковывают, что нужно всё время только разделять и выделять. Идеи связности, соединения, непрерывности практически исключены. Хотя именно эти идеи – основы речемыслительной деятельности. Но сила языкового сознания, разума, здравого смысла настолько велика, что вопреки дефинициям, правилам, методам обучения пишущий (и читающий) интерпретирует пунктуацию именно так, как диктует её предназначение – соединие смыслов.

В отечественной лингвистике идею единства развивал Л.В.Щерба, определяющий в качестве основной единицы в процессе «речи-мысли» синтагму как основную синтаксическую единицу, выражающую единое смысловое целое и фонетически сложенную усилением последнего словесного ударения. Л.В.Щерба впервые предложил и классификацию знаков препинания, которую можно было бы определить как семантическую классификацию.

Идеи Л.В.Щербы вполне соответствуют тем требованиям, которые предъявляет описанию явлений языка и речи номинативно-прагматическая лингвистическая парадигма. Установить соответствие между

- дискретностью и континуальностью,

- произвольностью и непроизвольностью,

- интенциональностью и непреднамеренностью,

- определённостью и неопределённостью,

- устойчивостью и вариабельностью,

- однозначностью и неоднозначностью,

- линейностью и нелинейностью и т.д. в пространственно-временной целостности, репрезентируемой текстом, – задача новых исследований, базирующихся на герменевтическом, синергетическом, интегративном подходе к языковым явлениям.

Современное описание и интерпретация «текстовой реальности» предполагает выявление тех общих закономерностей, которые превращают линейную последовательность языковых знаков в многомерную систему, обладающую синергетическими свойствами и многофункциональностью.

Конституирующими элементами этой системы с неизбежностью оказываются те средства, способы и приёмы, которые выводят на поверхность, эксплицируют своеобразие (общеязыковое, функционально-стилистическое, индивидуально-авторское) объединяющего и членящего языкового сознания. Именно поэтому лингвистические теории и концепции текста, кода, дискурса не могут быть полными без соответствующей теории текстовой пунктуации, где пунктуация рассматривается как иерархически организованная система единиц (пунктуационных позиций, пунктуационных фигур и пунктуационных сценариев), организующая текст путём объединения, членения, выделения и развёртывания языковых элементов, воплощая тем самым представление автора о мире в виде детализированной языковой картины.

Теория текстовой пунктуации – насущная потребность современной науки, диктуемая как развитием новой номинативно-прагматической парадигмы, так и наличием огромного опыта работы с эмпирическим материалом, который накоплен в процессе наблюдения и описания пунктуационной практики в различных сферах письменной речевой деятельности и особенно – художественной речи. Весь этот бесценный материал нуждается в освещении и обобщении, квалификации и интерпретации с позиций современных лингвистических воззрений.

Анализ текстовой пунктуации, основанный на идее, что мысль совершается в письме, организуется, корректируется и закрепляется письмом, призван по-новому определить роль графических средств в организации текста вообще и реализации его прагматической стороны в частности (а для художественного текста – эстетической и суггестивной сторон). Необходимо пересмотреть господствующее представление об этой части письменной речи как о дополнительной и адаптивной системе. Вполне правомерно предположить, что новые возможности предъявления знаний о мире («кадровое» представление информации, матричное построение знаков, «окно в окне», «картинка в картинке» и пр.) рождаются в результате многовекового «гражданского эксперимента» пунктуационных новаций в тексте, и прежде всего в тексте, рассчитанном на чувственное воздействие.

Разработка теории текстовой пунктуации, как свидетельствует опыт, оказывается чрезвычайно важной и для нужд общефилологического анализа текста, поскольку именно текстовая пунктуация предъявляет эмоционально-эстетическую информацию в виде определённой сознательно заданной структуры, чётко выстраивая векторы универсальных смыслов в пространстве художественного текста, выстраивает фрагмент фикционального мира в виде той или иной картины со своей перспективой и границами.

Выявление содержательных функций основных, доминантных единиц пунктуации визуальном пространстве художественного текста, вне всякого сомнения, не только приближает к пониманию конкретных авторских замыслов, намерений, художественных задач, но и становится ключом к тайнам языковой личности, индивидуально-авторского видения мира, особенностям художественного сознания.

Содержательный подход к знакам текстовой пунктуации позволяет объяснить и оценить возможности «формальных» средств в сфере действия эстетической функции языка более глубоко и последовательно, даже разрешает прогнозировать развитие не только самой этой системы, но и общих тенденций изменения речевой деятельности. Так, пунктуационная практика современной художественной речи свидетельствует о процессе дифференциации форм диалога в сознании современного человека: в оформлении диалогической речи используется по меньшей мере шесть разных способов, значительно меняя и представление о системе отношений «своё–чужое» в структуре текста, о чём свидетельствует появление новых звеньев в репрезентации антиномии «своё–чужое».

Теория текстовой пунктуации призвана стать необходимой, базовой частью в обучении, научении письменной речевой деятельности. На её основе может быть выработана система правил, соответствующая духу языка и тенденциям его развития в письменной форме; новые методы обучения анализу текста; дана оценка пунктуационных фактов с точки зрения «элемента в системе» и «системы в элементе».

Такая теория необходима не только для лингвистики, но и для всех тех областей знания, где предметом исследования является текст: для психологии, философии, герменевтики, культурологи, педагогики, методики преподавания языка и литературы и пр., т.е. для всех сфер, связанных с проблемами понимания и интерпретации смысла, семантизированного и несемантизированного (!) языком.

Наконец, теория текстовой пунктуации – важная составная часть той будущей науки, которая могла бы быть названа «лингвокреатологией», задачей которой становится изучение процесса языкового сотворчества (автора и читателя, автора и исследователя, читателя и исследователя), в результате которого происходит взаимодействие, взаимопроникновение, взаимообогащение языковых моделей мира двух творящих сознаний.

Степень этого взаимодействия зависит в огромной степени от того, насколько компетентен, искушён и искусен пишущий в использовании только кажущихся внешними, формальными визуальных средств, с одной стороны, а с другой стороны, насколько подготовлен читающий к восприятию этих средств, способов и приёмов, насколько закреплено в его сознании значение тех позиций и «пунктуационных фигур», которые служат сигналами глубинных связей смысловых единиц, блоков и создают архитектонику текста, организуют его ритм, лад, пропорцию, т.е. его неповторимую Гармонию.

Литература

1. Ломов А.М. Грамматика: содержание и объём понятия // Русский язык

вчера, сегодня, завтра. – Воронеж, 2000. – С. 8–

2. Лурия А.Р. Язык и сознание. – Ростов н/Дону, 1998.

3. Пешковский А.М. Школьная и научная грамматика. – М., 1918.

4. Пушкин А.С. Золотой том. Собрание сочинений. – М., 1993.

5. Русский язык. Энциклопедия. – М., 1979.

6. Селье Г. От мечты к открытию. – М., 1987.

7. Щерба Л.В. Теория русского письма. – Л., 1983.

8. Шубина Н.Л. Пунктуация в коммуникативно-прагматическом аспекте и

её место в семиотической системе русского текста. АКД. – СПб, 1999.

9. Языкознание. БЭС. – М., 1998.

О. А Лунина

Россия, г. Воронеж