из электронной библиотеки / 131792794214561.pdf

лучах солнечного света не могла оставить равнодушным никого. Сегодня витражными композициями в оконных проемах православного храма уже никого не удивишь.

Слобожанщина сегодня не существует на картах, а её территория разделена границей. Районы Белгородской, Воронежской и Курской областей относятся Российскому государству. Районы Харьковской, Сумской, Луганской, Изюмской областей – к Украинской державе. Но тенденции, получившие начало в XX веке сохраняются и развиваются на всей территории бывшей Слобожанщины.

Одним из уникальных православных храмов с витражными композициями в оконных проемах является храм Рождества Христова СвятоСергиевский (арх. В.А. Можейко, Л.В. Черкашина). Этот храм является первым, возведенным в Харькове, после 100-летнего перерыва в строительстве новых церквей. Он был заложен в 1998 году в честь 2000-летия Рождества Христова и во имя преподобного Сергия Радонежского. В 2001 г. верхний и нижний храмы были полностью построены и освящены. Уникальны в храме витражи. В Харьковских православных храмах аналогов им нет. Поражают размеры стеклянных картин – площадь одного витража составляет 85 квадратных метров! И таких витражей в храме три. Они изготовлены в Харькове с соблюдением старинной классической технологии (рис. 7).

Новый Храм в честь Рождества Святого Пророка Иоанна Крестителя был освящен в 2005 г. в Харькове. Храм небольшой, очень аккуратный, с огромными витражами на боковых стенах. Он был построен за год и 3 месяца на средства частного предпринимателя Виталия Француза по проекту архитектора Виктора Безвершенко. Храм Рождества Святого Пророка Иоанна Крестителя – первый и единственный православный храм во Фрунзенском районе города (рис. 8).

Интерактивный православный храм иконы Божией матери «Умиление» открыли в Луганске. Это сверхсовременное здание построено по технологии «умный дом». С раздвижными окнами, сигнализацией и теплым полом. А еще – витражи, которые оборудовали антивандальной системой. Все окна были заполнены витражами, которые выполняли в школе Тиффани, США. В настоящий момент, к сожалению, храм почти полностью разрушен вследствие военных действий на Украине (рис. 9).

Белгород так же активно впитывает современные тенденции. Все чаще в городе и области в храмовой архитектуре используются произведения витражного искусства. К ним можно отнести Храм во имя Святых Мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии на Харьковской горе, освященный в 2010 году (рис. 10, 11, 12). Почти все оконные проемы, включая алтарную часть храма, оформлены витражными композициями.

В 2009 г. в Белгороде на территории бывшего Белгородского Кремля и Свято – Троицкого мужского монастыря было обнаружено место первого упокоения Святителя Иоасафа Белгородского. Специально сооруженный в 1755 г. склеп под юго-восточным пределом Свято-Троицкого собора, куда

21

был перенесен почивший Святитель Иоасаф, народ с любовью называл «пещеркой». К 100-летнему юбилею канонизации Чудотворца «пещерка» была восстановлена. Рядом с ней была возведена часовня, оконные проемы которой так же украсили декоративные витражные композиции (рис. 13, 14).

Вся жизнь наших предков от первого до последнего дня была связана с храмами. Являлась источником духовности, объектом повседневного эстетического наслаждения, главными ориентирами в путешествиях, храмы были неотъемлемой частью слобожанского пейзажа.

Сегодня возрождаются старые и строятся новые храмы, наполняя духовным благочестием всё пространство вокруг. Разнообразные по силуэту и архитектуре, вобравшие в себя все новые технологии, они и сегодня составляют композиционный каркас территории бывшей Слобожанщины.

Список литературы

1.Кодин В.А., Ерошкина Е.А. Храмы Слобожанщины. Формирование архитектурнохудожественных и градостроительных традиций. – Харьков: РИП «Оригинал», 1998. – 53с.

2.Лейбфрейд А.Ю., Полякова Ю.Ю. Харьков от крепости до столицы. – Харьков,

1998.

3.Редин Е.К. Церкви города Харькова. – Харьков: Фолио, 2004. – 335 с.

4.Чечельницкий П. Новые храмы Харьковщины. – Газета «Время», 2005.

5.Вернадский Г.В. История России. Московское царство. Библиотека Альдебаран: http://lib.aldebaran.ru

6.http://www.gumilevica.kulichki.net/VGV/index.html1969.

Т.К. Донская

Ф.И. БУСЛАЕВ О ДРЕВНЕРУССКОМ ИСКУССТВЕ

Белгородский государственный институт искусств и культуры e-mail: [e-mail]

Одной из закономерностей исторического развития государственного устройства является обращение народа к судьбоносным событиям прошлого, сыгравшим решающую роль в сохранении независимости Отечества и его народа от посягательств иноземных захватчиков, ибо, как утверждал наш выдающийся историк и писатель Н.М. Карамзин: «История<…>есть священная книга народов: главная, необходимая; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего» [6, с.5]. А с точки зрения образовательно-воспитательной науки, историческая «память – это ничем не заменимый хлеб насущный, сегодняшний, без коего дети вырастут слабыми незнайками, неспособными достойно, мужественно встретить будущее», – считает писатель-публицист В.А. Чивилихин, создавший уникальный роман-

эссе «Память», представляющий увлекательное путешествие в Древнюю Русь и одновременно размышления об отношении современников к духовному

22

и историческому наследию русского народа [11, 5]. Особенно остро проявляется интерес к героическому прошлому родного народа в кризисные периоды развития государства, когда народ с особой остротой ощущает свою ответственность за судьбу своих детей, за будущее Родины, за её материальные и духовные ценности, переданные предками из прошлого в настоящее и будущее… Именно в такое время создавались бессмертные произведения народного, религиозного, светского творчества, отражая творческую энергию народных масс независимо от социального статуса: безымянные героические былины и сказания, «Слово о полку Игореве», «Задонщина», «Мамаево побоище», «Повесть о разорении Батыем Рязани», «Сказание о граде Китеже», «Житие прп. Сергия Радонежского» Епифания Премудрого, «Троица» Андрея Рублёва и др. бессмертные художественные произведения, темы и духовно-нравственные идеи которых продолжали и продолжают жить в памяти потомков и вдохновлять на великие подвиги воинов – беззаветных защитников Земли Русской не жалея живота своего… И как следствие – отражение в родном русском языке образных и эмоционально окрашенных слов и фразеологических выражений, полных

народной мудрости (всем миром, все как один, служить верой и правдой и

т.п.), нравственных оценок личности (рыцарь без страха и упрёка,

помнить хлеб-соль, не давать в обиду и т.п.), гуманизма (добрый как ангел, золотое сердце, принимать близко к сердцу и под.), осуждения отрицательных качеств человека (сердце мохом обросло, продувная бестия, смотреть волком и т.п.), любви и преданности родным и любимым

(души не чаять, гореть любовью, ясное солнышко и т.д.), преданной дружбы (закадычный друг, друг по гроб жизни, неразлучные друзья и т.п.),

восхищения положительными качествами человека (властитель дум,

светлая личность, добрый гений и т.п.) и другими ментально-когнитивными качествами сферы волевых, моральных и духовно-нравственных качеств личности русского народа [1]. Эти примеры убедительно свидетельствуют о родном русском языке как средстве трансляции сокровищницы нравственной культуры и образно-поэтического таланта нашего народа-языкотворца.

Академик Фёдор Иванович Буслаев (1818-1897), основоположник отечественной методики преподавания родного русского языка, был энциклопедически образованным человеком, внёсшим значительный вклад в развитие русской филологической науки, истории родного языка, истории искусства, фольклористики, обогатив отечественное наукознание («основная сила прогресса – наука», – писал учёный) сравнительно-историческим методом исследования, принёсшего ему признание русских коллег и европейское признание. Во всех своих новаторских работах о взаимосвязи поэтики древнерусских книжников с самобытностью древнерусского искусства он стремился понять дух родного народа, родной старины, «стремился всеми силами послужить своей родине, внести в неё свет науки, пролить свет на прошлую культуру её и дать своими трудами материал для культуры будущего», – писал ученик и современник Ф.И. Буслаева Е.К. Редин [2, с.8]. Более того, настаивает Е.К. Редин: «Его многочисленные

23

исследования – это история древнерусского общества», а источниками служили предметы материальной культуры, в том числе и произведения церковного искусства и книжная мудрость рукописных традиций Древней Руси – летописи, иконы, Лицевые сборники, или Хронографы, жития<…>Труды Буслаева замечательны тем, что в них впервые (выделено нами – Т.Д.) раскрыта тонкая взаимосвязь поэтики древнерусских книжников с самобытностью древнерусского искусства.<…>Он обнаруживает в этих трудах глубокое знакомство со всеми ими, совмещает в себе одновременно и специалиста народной поэзии, историка литературы русской, всеобщей, историка искусства вообще и русского в частности» [2,

с.5, 7]. Тем самым можно смело считать его автором принципа исторической аналогии, поскольку историко-культурные аналогии не только в его собственных исследованиях, но и в работах его талантливых учеников (В.О.Ключевского, Е.К.Редина и др.) дали блестящие результаты. Так, например, следуя за своим Учителем, раскрывавшим в своих лекциях по истории русского литературного языка свой базовый тезис: «…прошедшее есть необходимый элемент жизни народной, след., и литературы<…>Весьма полезно знакомить юношество с жизнью великих людей, всемирными событиями и вообще с историческим развитием жизни народа в политическом, художественном, религиозном и в других отношениях» [4, с.59].

В.О. Ключевский рассматривал родной язык в качестве исторического источника для познания жизни народа и его истории и культуры, и в этой его позиции убедил Ф.И. Буслаев: «И прежде всего мы обязаны Буслаеву тем, что он растолковал нам значение языка как исторического источника<…>Слово не случайная комбинация звуков, не случайный знак для выражения мысли, а творческое дело народного духа, плод его поэтического творчества. Это – художественный образ, в котором запечатлелось наблюдение народа над самим собой и над окружающим миром»<…>Так язык рос вместе с народной жизнью, и его история есть летопись этой жизни и летопись художественная, своего рода эпопея, в поэтических образах отразившая народные верования, понятия, убеждения, обычаи и права в тёмную эпоху их зарождения» [7, с.546-547]. Поэтому не случайно,

что именно Ф.И. Буслаев подвёл В.О. Ключевского как историка к мысли о первостепенной роли народа в истории государства Российского. В своей речи 1897 года, сказанной при прощании со своим Учителем, он отметил, что Ф.И. Буслаев определил новое направление в науке, рассматривая язык

народа как исторический источник для любого исследователя прошлого нашей Родины. В этом плане, следуя принципу исторической аналогии

своего университетского Учителя, он обратился к житиям святых как историческому источнику: «Читая жития,<…>мы встречаемся лицом к лицу с древнерусским человеком, который<…>расчищал место для истории от берегов Днепра до берегов Северного Океана…» [8.]. Эта традиция укрепилась в отечественной науке, поэтому так созвучно этим мыслям высказывание нашего современника, известного отечественного филолога,

24

историка языка, профессора СПбГУ В.В. Колесова об истории языка: «В

общем потоке профессионального образования «История русского языка» призвана установить систему ценностей, произведённых народом в области «речемыслия» (термин А.А. Потебни)<…>. Раскрытие символических и образных значений слова, языка и классических текстов – основная задача современной герменевтики, которая также основана на глубоком знании истории родного языка<…>лучше говорить об истории русского языка вообще как об интеллектуально-образной силе народа, заложенной в категориях и формах родного языка» [10, с.7, 10].

Своеобразная перекличка идей между учёными, жившими во времена, между которыми больше ста лет, убедительно свидетельствует об общности взглядов на родной язык как исторический источник познания интеллектуальных, волевых и духовно-нравственных ценностей родного народа. И невольно приходит на память афоризм И.И. Срезневского: «Народ выражает себя полнее и вернее в своём языке», – который мог бы стать эпиграфом к любому школьному и вузовскому учебнику русского языка.

Теоретические построения В.О. Ключевского как историка базировались на триаде: «человеческая личность – людское общество – природа» – вот те основные исторические силы, которые строят людское общежитие» [9, с.40]. И он приходит к выводу, что «основной предмет изучения истории» – это «историческая личность народа», значение которого «как исторической личности заключается в его историческом призвании» [9, с.34].

Проблема исторической роли народа в судьбе Отечества и о путях развития России в будущем после событий Отечественной войны 1812 года и восстания декабристов занимала умы не только историков (В.О. Ключевский,

Н.И. Костомаров, М.П. Погодин, С.М. Соловьёв и др.),			но и философов
(Н.Я. Данилевский,	В.С. Соловьёв,	П.Я. Чаадаев),	славянофилов

(И.С. Аксаков, Ю.Ф. Самарин, П.В. Киреевский, А.С. Хомяков), западников (В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, Н.П. Огарёв), революционеров-демократов (Н.А. Добролюбов, Н.Г. Чернышевский) и многих других представителей передовой общественно-политической мысли России. Не случайно тема народа и его роли в истории Родины становится центральной в литературе (В.А. Жуковский, Н.М. Карамзин, А.С. Пушкин, К.Ф. Рылеев, М.Ю. Лермонтов, Н.А. Некрасов, М.Е. Салтыков-Щедрин, Л.Н. Толстой и др.), живописи (А.Г. Венецианов, В.А. Тропинин, И.Е. Репин, Г.Г. Мясоедов, Б.М. Кустодиев и др.), музыке (М.И. Глинка, А.С. Даргомыжский, М.П. Мусоргский, Н.А. Римский-Корсаков и др.) в течение всего Х1Х века. И – объектом дискуссии славянофилов и западников о путях развития России в будущем. А борьба русского самодержавия против петрашевцев, революционеров-народников, революционеровдемократов была «даже не судом над конкретными людьми, а свирепой тяжбой с будущим России» (А.М Туров).

О будущем России и о гражданском служении ей задумывались многие передовые представители русской интеллигенции, и среди них необходимо выделить русских учёных-просветителей: филолог и искусствовед

25

Ф.И. Буслаев, его ученик историк В.О. Ключевский, юрист А.Ф. Кони, химик Д.И. Менделеев, хирург Н.И. Пирогов, историк В.С. Соловьёв, искусствовед, культуролог-публицист В.В. Стасов, филолог И.И. Срезневский, физиолог Ф. Лесгафт, педагог К.Д. Ушинский и мн. др. патриоты России Х1Х века. И наиболее точно и афористично отметил великий Пушкин это подвижническое служение родному народу:

Идолго буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокий век восславил я свободу

Имилость к падшим призывал…

Уже в первой своей книге «О преподавании отечественного языка» (1844) Ф.И. Буслаев, тогда ещё молодой учитель родного языка и русской словесности, на основании своего личного опыта гимназического преподавателя-словесника и тщательного изучения трудов европейской педагогической науки сформулировал свою гуманистическую позицию в методической науке, поставив в центр внимания учителя личность ученика, видя в этом основное назначение гимназического образования. Он опирается на точку зрения известного европейского педагога Магера: «Изучением отечественного языка становимся мы истинными соучастниками своего народа и наследниками его духа, так что всяк образованный в своём языке может сказать: la nation – c΄est moi (нация – это я)» [4,с.61]. Этой позиции выдающийся методист-словесник, филолог и исследователь народной культуры, отразившейся в родном языке, не изменил до конца своей жизни. Особенно ясно эта позиция нашла отражение в его культуроведческих исследованиях, собранных в книге «Древнерусская литература и православное искусство», изданной в 2001 году (Санкт-Петербург, «Лига Плюс»).

Прежде, чем перейти к характеристике взглядов Ф.И. Буслаева на древнерусское искусство, необходимо отметить его знакомство с западноевропейской живописью во время двухгодичного путешествия с семьёй графа С.Г. Строганова в качестве преподавателя его детей. Именно тогда он «нашёл себе элементарную школу для первоначальной выработки эстетического вкуса» [3, с.162]. Более того, по его собственному признанию, он познакомился с античным искусством и христианским и вполне подготовился к той плодотворной деятельности, которую он проявил в своих трудах, посвящённых истории искусства. Но, вернувшись на родину, он продолжает знакомство с зарубежными и отечественными памятниками искусства прошлого, и с этой же целью, уже будучи профессором Московского университета, совершает несколько поездок за границу для пополнения своих знаний и для продолжающейся исследовательской деятельности по сопоставлению русского и европейского искусства разных эпох с целью выяснения причин, повлиявших на различие в интерпретации мастерами живописи общих христианских образов и законов.

На его интересы в области древнерусского искусства оказала влияние монография графа С.Г. Строганова «Русский лицевой Апокалипсис»

26

(1849 год), посвящённая Дмитриевскому собору во Владимире на Клязьме,

конца XII века. «Она оказала на меня, – пишет Ф.И. Буслаев, – решающее воздействие, открыв моим глазам новую область для исследований неизвестных мне до того времени богатых материалов русской монументальной и художественной старины в сравнительном изучении их с средневековыми стилями византийского и западного искусства»

[3,с.323-324].

Действительно, Дмитриевский собор искусствоведы называют Каменной поэмой, драгоценным ларцом домонгольской Руси, шедевром русского белокаменного зодчества, напоминающим церковь Покрова на Нерли, созданный талантом владимирских зодчих XII века. Он представляет собой классический крестово-купольный трёхаспидный храм, одноглавый и четырёхстопный. Будучи центром великокняжеского дворца, он воплощал идею могущества великокняжеской власти. Недаром император Николай 1, увидев его, издал Указ 1826 года о сохранении древнерусских строений, желая подчеркнуть самобытность русского национального искусства. Определяющее значение в этом процессе имело восприятие древнерусского зодчества в качестве источника для вновь создаваемого национального стиля в культуре и искусстве, выразившегося в знаменитой концепции Уварова, Министра образования, – «самодержавие, православие, народность». В этом свете понятно значение исследования графа С.Г. Строганова, ставшего образцом при оценке национального зодчества. Но академик Ф.И. Буслаев увидел в этом труде Строганова близкие ему ценные мысли: 1) в борьбе мнений о путях дальнейшего развития России он близко к сердцу принял обращение к национальным истокам современного искусства и его будущего; 2) оригинальность и неповторимость Владимиро-Суздальских мастеров в возведении древнерусских белокаменных храмов, с их изящной резьбой и многочисленными мифическими и христианскими символами, – для него это свидетельство творческой натуры русских зодчих, чьи творения и сегодня восхищают всех, кому посчастливилось увидеть это рукотворное чудо; 3) признавая влияние византийского искусства на русское, Ф.И.Буслаев обращает внимание в своих исследованиях древнерусского искусства на самобытность русского образного представления о христианских истоках Русского Православного искусства и культуры; 4) росписи в древнерусских храмах, сделанные на церковно-славянском языке, дали Ф.И. Буслаеву возможность акцентировать внимание своих читателей на общности славянских корней и самостоятельности развития Православной культуры и её приверженцев, для которых коллективизм, братские отношения между славянскими народами, превалирование государственных интересов над индивидуальными (в противоположность европейскому индивидуализму), исповедующими Законы Православия, являются источником изучения русского родного языка как национального достояния народа, в котором проявилась душа именно русского православного народа, его интеллектно-

православно-духовная нравственность близка и дорога Буслаеву как русскому человеку и учёному-гуманисту и просветителю.

27

Одновременно Ф.И. Буслаев познакомился с самым главным пособием для научной разработки древнерусской иконописи – с «иконописным подлинником». С этого времени он начинает сам собирать рукописи, многие из которых послужили материалом для его собственных исследований.

Так, например, икона, считает Ф.И. Буслаев, для русского человека – важнейший духовный и жизненный предмет. Икона – произведение церковного искусства, она же источник литературного осмысления её многогранной духовной сути (икона с клеймами). И, наконец, икона – центр, вокруг которого формируется христианское искусство. Подробно рассматривая историю иконописной живописи на Руси в сравнении с западной, Буслаев видит в сближении иконы с книжной миниатюрой стремление авторов истолковывать текст, называя их богословскими, дидактическими поэмами, так как они поучали безграмотных, как книги [2, с.44, 45]. Иконы с клеймами повествовали о житии святых, воспитывая на их примерах у верующих самоотверженное служение Отечеству.

В1865 году в России было основано Общество древнерусского искусства,

вработе которого Ф.И. Буслаев принимает энергичное участие, поскольку

1) оно «дало окончательный переворот моим учёным занятиям» и 2) соответствовало его «задушевным интересам, которые теперь <…> сосредоточились на исследованиях по русской иконографии и орнаментике, преимущественно в так называемых лицевых рукописях» [3, с.359].

Обратившись к исследованию работ Ф.И. Буслаева по искусству, необходимо отметить, что искусству посвящены и специальные труды («Исторические очерки русской народной словесности и искусства», 1-11 тт., 1861), и отдельные фрагменты в историко-литературных трудах, так как для понимания характера народа, хода идей в известный период, он привлекал одновременно и памятники литературы, и памятники искусства в силу их взаимодействия и идентичности с русским духовно-нравственным и художественно-образным миром родного народа.

Так, обратившись к «Изображению Страшного Суда по русским подлинникам» в русской и западно-европейской живописи, Ф.И. Буслаев блестяще использовал сравнительный метод: при установке общих сходных черт он выделяет черты, свойственные лишь русскому искусству в разработке указанной темы – иконографии Страшного Суда. Памятники искусства сравниваются с литературными и чисто народными, ставятся в связь с теми же памятниками западными, и при установке общих сходных черт выдвигаются черты, свойственные лишь одному русскому искусству. И если в творчестве великого Микеланжело в изображении Страшного Суда – это борьба жизни со смертью: на лицах воскресших печать ужаса, этого основного мотива великого мастера в воссоздании страшной драмы гневного дня, когда святые и мученики хотят предъявить перед Ним свои мучения, то

«не таков наш страшный Суд<…>Наш Страшный Суд, перенесённый из Византии, предлагает замечательное сходство как с византийскими изображениями, так и с древнейшими западными, пошедшими от одного источника с нашим» [2, с.15]. Ф.И. Буслаеву принадлежит заслуга в том, что

28

он первый обратил внимание на значение их для истории искусства, первый отметил их возможную связь с византийскими и впоследствии сам дал замечательный анализ редакций этой Псалтыри» [2, с.17].

В центре внимания древнерусских художников-иконописцев символическая борьба Правды с Кривдой. Исход её – победа Правды над Кривдой как справедливый Суд Всевышнего. В этом эпизоде в изображении Страшного Суда звучит оптимистическая Вера в справедливый праведный Суд.

Однако Ф.И. Буслаев не был знаком с изображением Страшного Суда Андреем Рублёвым Звенигородского чина (1408-1429 гг.), открытого для исследования только в начале ХХ века. В изображении, например, образа Спаса отразился новый этап в развитии художественного мировидения Радонежского Иконописца – становление и его иконописного русского искусства, и развитие русского иконостаса – так называемого «высокого иконостаса», отразившего глубокий интерес древнерусского художника к духовному «портрету», внутреннему миру человека, представлению о его высокой духовно-нравственной идеальности. «Это одно из самых больших художественных чудес, которым одарил нас XV век», – считал В.А. Плугин

[12, с.98].

Спас прямо и благосклонно смотрит на всех, кто приходит, обращается к Нему. Светлый, добрый и всё ведующий Иисус с книгой в левой руке и приподнятой, благословляющей правой рукой, Наставник и Учитель, в древних одеждах странствующего проповедника. «Мягко сияет золотой свет фона. По золоту – знаку и образу незаходимого «вечного» света вечности – яркой киноварью его, Андрея, рука вывела четыре буквы, сокращённо обозначила имя Иисуса Христа. И той же твёрдой кистью проведена была окружность венца…» [5, с.98-99]. Для изображения лика Спаса характерна та же светоносность, что и для ангельской Троицы. В силу своего глубинного ощущения русского начала Рублёв придаёт образу Спаса, являющего собой «благую весть» и надежду, славянский тип. В нём художник сформировал канон духовной красоты, немятежный и созерцательно-вдумчивый [12, с.179].

Среди иллюстрированных русских рукописей одно из важных мест занимают толковые псалтыри. Заслуга Ф.И. Буслаева состоит в том, что он первый обратил внимание на значение их для истории искусства. «Псалтирь была настольной книгой всякого грамотного человека. По ней учились читать и писать; в ней находили назидание и утешение; из неё извлекали богословское учение о судьбах христианства;<…>самые миниатюры, которыми она украсилась, имели самое обширное содержание» [2, с.17-18].

Так, в статье «Древнерусская борода» Буслаев выразил мысль о том, что «за бородой надо признать не только право на живописное её воссоздание, но и особенно определённое место в истории живописи, особенный момент в развитии живописных христианских типов.<…>Вот главная причина, почему древнерусская иконопись имеет неоспоримое первенство перед живописью западной в сохранении религиозно-художественного предания о

29

бороде» [2, с.18]. Ф.И. Буслаев, анализируя этот вопрос, знакомит читателя с тем, как понималась красота в античном искусстве, какое место уделялось бороде, как понималась она в византийском искусстве, а затем уже в русском. «Борода в глазах иконописца была знаком большей зрелости и духовного совершенства и, следовательно, высшей красоты.<…>Борода стала вместе с тем символом русской народности, русской старины и предания» [2, с.18-19]. К тому же народ считал, что «бритые бороды – дело неправославное, еретическая выдумка латинянов на соблазн и растление добрых нравов»…

Таким образом, даже этот небольшой экскурс в исследования Ф.И. Буслаева древнерусского искусства говорит о следующем:

1 – древнерусское искусство свидетельствует, что Крещение Руси в 988 году и повсеместная победа православия по всей Киевской Руси в 988-990 гг. определило судьбу не только русского народа, но и всей Восточной Европы, повысило престиж Древнерусского государства и авторитет его правителей, содействовало развитию культуры, созданию памятников письменности, архитектуры, искусства;

2 – особенно большую роль сыграло принятие христианства в формировании древнерусской культуры: начала создаваться оригинальная литература, сначала переводная, затем оригинальная (летописи, жития святых, агиография, героические повести и легенды, хронографы, иллюстрированные псалтыри и т.д.), развивалась архитектура (в 996 году в Киеве закончилось строительство главного храма Руси – каменного собора Святой Богородицы – Десятинной церкви), расцвело храмовое искусство с его внутренними росписями и мозаикой (храм строили и украшали греческие мастера и иконописцы, у которых учились русские мастера), закладывались основы русского церковного искусства, живописи, распространилась грамотность и письменность (так, первый русский митрополит Иларион написал «Слово о Законе и Благодати», древнейший литературный памятник Киевской Руси, прославляющий Владимира-Крестителя и его сына Ярослава Мудрого);

3 – правовые отношения между людьми стали регулироваться на новой нравственной основе, отразившиеся в «Завещании» Владимира Мономаха и «Русской правде» Ярослава Мудрого; с греческого языка был переведён кодекс церковного права, регулировавший внутрицерковные и семейные отношения; издавались княжеские уставы, в которых определялись пределы церковной власти в светской жизни.

Таким образом, Ф.И. Буслаев заложил основы лингвокультурологического принципа в подходе к исследованию взаимосвязи языка и культуры, дав образцы сравнительно-исторического анализа языка письменных памятников прошлого как исторического источника для познания духовно-нравственного мира родного русского народа. Тем самым он, как учёный-гуманист и просветитель, по сути интуитивно стоял на антропоцентрической философской позиции в оценке языка как феномена народного творчества, отражающего душу народа.

30