5. Озеро Дал, гора Печа и заброшенная кумирня. Встреча с другим монгольским князьком и ламой

27 июня (17 июня.) мы прибыли к берегу прекрасного озера Дал. Отсюда не более двух дней пути до знаменитой горы Печа, куда богдыхан обычно ездит осенью и весной на охоту за оленями. Но я уже рассказывал об этом, когда описывал охотничью экспедицию, во время которой я сопровождал богдыхана, поскольку он хотел научиться нашему искусству и музыке. Озеро Дал раскинулось с юго-запада на северо-восток и имеет 16 лиг в окружности. В нем так много рыбы, что оно похоже на коробку, набитую сардинами. Мы забросили сети лишь несколько раз, и улов был достаточен, чтобы накормить всю группу. (А сети мы получили именно для этого от богдыхана, который также снабдил нас двумя маленькими лодками.) Из разумного охотничьего чувства наши люди не хотели более рыбачить, так как мы не были в состоянии ни съесть, ни сохранить больше того, что уже наловили. В каждом неводе рыба кишела как муравьи в муравейнике, и его было тяжело вытащить на берег. Поскольку послы подали пример, всем остальным пришлось войти в воду. Все сняли обувь и рыбачили, не думая об опасности или неудаче. Рыбы было так много, что стоило только наклониться и погрузить руки в воду. Тому, кто своими глазами не видел этого, трудно поверить или даже представить такое ⁹. В озеро Дал впадают четыре реки, и не исключено, что у озера есть подземное сообщение с морем. Вода солоновата, и говорят, что в озере бывают приливы и отливы. Я сам этого не наблюдал и поэтому предоставляю читателю самому решить этот вопрос. Я пишу лишь о том, что я сам видел. Невдалеке от озера мы наткнулись на развалины пагоды, построенной 400 лет тому назад во время господства западных татар сановником из Управления внутреннего дворца. Память этого советника увековечена надписью китайскими иероглифами на прекрасной беломраморной плите. Перед идолами лежало несколько исписанных им томов, но уже в значительно поврежденном состоянии. Мы отобрали несколько из них, написанных, по-видимому, на тибетском языке, разрушили недостойного идола, а книги увезли с собой в Пекин как память. Жрецы предпочитают служить в тех местах, где они могут удовлетворять свое обжорство, здесь же по прошествии времени оказалось, что им нечем поживиться. Теперь память о них исчезла, и найденная нами пагода служила лишь гнездом для ласточек и других ищущих пристанища птиц.

6. Князек халхаских монголов

Отсюда мы совершали рекогносцировки в разных направлениях, так как мы должны были найти путь, где была бы вода. Здесь даже грязные болота казались кристальными ручьями, а высохшая низкая трава приятным лугом; навоз же животных был единственным топливом для приготовления пищи. 9 июля (29 июня.) мы пересекли границу, где живут уже упоминавшиеся мною татары — подданные китайского императора. Они разводят лошадей, часть которых доставляют ко двору в виде дани, а часть продают. Без этих лошадей [здешнее] царство испытывало бы большую нужду, так как народ привык ездить верхом, а не в паланкинах, которые так нравятся китайцам. Здесь мы встретили другого тайчжи, уже пожилого и окруженного примитивной роскошью. Он был подданным не богдыхана, а Халхи, о чем я уже говорил прежде. Его сопровождал жрец при идолах, именуемый ламой. Эти сельские народы глубоко почитают лам и не [705] прикоснутся к еде, пока кто-либо из лам не произнесет нужную в этом случае молитву. Молитва эта читается с глубокой серьезностью, что свидетельствует, насколько естественна потребность в ней для людей. В этом месте мы оставили наиболее измученных лошадей и верблюдов, чтобы они отдохнули и набрались сил и могли бы послужить нам на обратном пути. Мы оставили также достаточно людей, чтобы ухаживать за ними.