blokhina_n_a_metafizika_v_analiticheskoy_filosofii_ocherki_i

Метафизика в аналитической философии

спрашивать о значении слова в отдельности, а только в контексте предложения 22.

Если традиционная логика членила предложение на два термина — субъект и предикат, несущих содержательную нагрузку, то Фреге в качестве содержательного элемента рассматривает целостное высказывание. Таким образом, логический анализ предложения ставится в зависимость не от понятий, из которых оно состоит, а от тех элементов, которые влияют на условие его истинности.

Ещё в «Основаниях арифметики» (1884) Фреге выработал отчётливые методологические принципы, которые использовал

впоследующих работах:

—«всегда чётко отделять психологическое от логического, субъективное от объективного;

—никогда не спрашивать о значении слов в изоляции, но только в контексте предложения;

—никогда не упускать из виду различие между понятием и предметом» 23.

Результаты, полученные немецким логиком, показали, что философская проблема может быть переформулирована как проблема анализа языка. При рассмотрении проблемы существования единичного и общего (универсалий) Фреге использует методологический прием отождествления понятий (аргументов) с функциями. В соответствии с традиционным подходом к суждениям единичные и общие суждения относят к одному классу — общим суждениям. Это приводит к представлению, что общим терминам должны соответствовать сущности, аналогичные тем, которые соответствуют единичным терминам. Так, с точки зрения традиционной логики суждения «Все люди — смертны» и «Сократ — человек» имеют одинаковую структуру, но тогда понятию «Сократ» и понятию «все люди» должны соответствовать одинаковые сущности. Однако мы знаем, что имени «Сократ» соответствует индивидуальная сущность — философ, бывший учителем Платона, а какие конкретные люди соответствуют понятию «человек», не знаем.

С точки зрения Фреге, эти два суждения имеют совершенно

разную структуру, что связано с характером употребляемых в них имен. «Сократ» и «люди» («человек») — символы принципиально различных типов. Если «Сократ» — имя собственное и действительно репрезентирует в языке конкретную индивидуальную вещь (личность), то общее существительное «человек» вообще не является именем и не называет какой-либо предмет. Общее существительное есть выражение того, что Фреге называет пред- метно-истинностной функцией, смысл которой заключается в сопоставлении индивидуальным вещам значения «истина» или «ложь». Функция, выраженная словом «человек», в предложении

61

Арифметический и семантический реализм Готлоба Фреге

«Сократ — человек» есть «истина», а в предложении «Буцефал — человек» есть «ложь». Трактовка общих понятий как функций снимает вопрос о реальном существовании универсалий, переводя ее в сферу логического анализа предложений, то есть переформулирует вопрос о существовании общего в вопрос о том, какова действительная грамматическая структура высказываний, использующих общие термины.

Таким образом, в онтологии Фреге объекты и функции — это принципиально разные виды сущностей. Функции являются такими вещами, для которых объекты служат аргументами и очерчивают круг значений этих аргументов. При этом Фреге распространяет своё понимание функции не только на математику. Так, функциями будут выражения: «х + 3» и «отец х». Для выражения «отец х», если под х понимается биологический отпрыск мужчины, то функция будет иметь значение «истина», если на место х подставить имя того, кто не является сыном или дочерью данного человека, то функция будет иметь значение «ложь». Те функции, которые указывают на такие аргументы, при которых функция становится истинной, называются концептами. Фреге называет экстенсионалом концепта такой круг объектов, включение которых в объём концепта делает его истинным.

О существовании

Фреге выдвигает положение, согласно которому существование является свойством не объектов, а концептов. Таким образом, проблема существования как такового рассматривается философом в рамках анализа языка. Если экстенсионал концепта не является пустым, то у него есть свойство «существовать». Если же концепт «марсианин» по объёму пуст, то мы получаем право на высказывание «марсиан не существуют» 24. Подробно свою точку зрения по данному вопросу Фреге развивает в работе «О существовании. Диалог с Пюньером» (до 1884) 25.

Из первой части работы, представленной в форме диалога Фреге с протестантским теологом второй половины XIX века Бернхардом Пюньером, мы узнаём, что Пюньер исходит из убеждения, что выражение «существуют» («имеются») может применяться и к реально существующим предметам, и к идеальным предметам, например, математическим. Выходит, что выражение [«имеется»] «es gibt» может употребляться в различных смыслах. В нашем опыте имеются и реальные вещи, и люди, и числа. Пюньер убеждён, что предложения с глаголом «существует» содержательны: слово «существует» является предикатом, который несёт дополнительную информацию, прибавляемую к субъекту суждения. Так обстоит дело и с суждением «Лео Сакс существует» 26.

62

Метафизика в аналитической философии

Однако, с точки зрения Фреге, слово «существовать» свидетельствует о чём-то самоочевидном, то есть, строго говоря, не обладает никаким содержанием. То же самое относится и к другим выражениям, которые используются вместо этого слова 27.

Слово «существовать» определяет лишь форму высказывания, подобно тому, как в предложении «небо (есть) синее» форма высказывания определяется связкой «есть». Чтобы выйти из затруднения с грамматическим предикатом, язык изобретает слово «существовать».

Из выражений «А самотождественно» и «А существует» нельзя узнать ничего нового. Как «А самотождественно» призвано выразить всего лишь логический закон тождества, так

и«А существует», строго говоря, бессодержательно, повторяет Фреге.

Самое общее по объёму понятие «сущее», «существующее» необходимо языку для того, чтобы образовывать понятия и суждения. В экзистенциальном суждении необходимы два понятия,

ироль более широкого понятия берёт на себя глагол «существовать». В дефинициях понятий также требуется более широкое по объёму понятие. Таким образом, слово «сущее» является всего лишь порождением затруднений языка, который должен выстроить форму частного суждения. Фреге считает, что «когда философы говорят об «абсолютном бытии», то по сути дела они обожествляют простую связку» 28.

Для подкрепления своего вывода Фреге приводит пример, в котором, считает он, легко увидеть, как мы приходим к суждениям такого рода. Интуитивно мы чувствуем, что предложение «Имеется центр тяжести Земли» не самоочевидно, и у него есть содержание. Когда же употребляют оборот «Центр тяжести Земли существует», понятно, как возникает привычка верить, будто содержание находится в слове «существовать». Вот так слову «существовать» придают содержание, не имея возможности указать, в чём же оно, собственно, состоит 29.

Фреге разъясняет рассуждения Пюньера по поводу слова «существовать» следующим образом: если «существующее» содержательно и если под него подпадают предметы, существующие в представлении как по причине внешнего воздействия на органы чувств, так и чисто субъективно, то путём недлинного рассуждения легко прийти к такого рода выводам: «Среди данного в опыте есть что-то, что не дано в опыте» или «Некоторое сущее подпадает под понятие не-сущего» 30.

«Выраженное посредством «es gibt» существование не может быть признаком понятия, чьим качеством оно само является,

иименно постольку, поскольку является его качеством», — конкретизирует Фреге 31. «Существование» — не первоуровневое, а второуровневое понятие. Можно предположить, что такое понимание

63

Арифметический и семантический реализм Готлоба Фреге

существования наложило свой отпечаток на онтологические в духе неоплатонизма и неопифагореизма допущения философа.

«Отсюда видно, — делает методологический вывод Фреге, — насколько легко язык становится пособником в возникновении заблуждений и, значит, насколько важно для философии лишить язык его господства» 32.

Проблема существования исследуется Готлобом Фреге и в других модификациях. По мнению Джона Пассмора, через теоретические построения Готлоба Фреге проходят два фундаментальных различия: 1) резкое противопоставление «понятий» и «объектов», что, в частности, было затронуто в основаниях арифметики, и 2) различие между «смыслом» и «предметным значением» 33.

Проблема отношения понятия и объекта является одной из традиционных в философии проблем. Отождествление понятия

иобъекта происходит по той причине, утверждает Фреге, что наш язык несовершенен. Одно и то же выражение может обозначать

ипонятие, и объект. Поэтому каждый из нас, кто стремится мыслить строго и не делать грубых философских ошибок, должен приучать себя использовать кавычки или другие приёмы, чтобы показать, где мы употребляем понятие, а когда говорим о понятии 34.

Рассматривая логическое различие между «понятием X» и Х (где Х есть то, что выражает понятие), Фреге обнаруживает их разное использование в предложениях. Осмысленное предложение, в состав которого входит Х, утрачивает всякий смысл, когда вместо «Х» в него подставляют «понятие Х». Возьмем, к примеру, предложение «Существует, по крайней мере, один квадратный корень из 4» и заменим его на высказывание «Существует, по крайней мере, одно понятие корень квадратный из 4», в результате мы получим предложение, которое не будет ни истинным, ни ложным. Общий вывод Фреге таков: если мы пытаемся использовать имя собственное или имя «аргумента» предикативно, то есть так, как подобает использовать только понятие, мы получаем в результате предложение, не имеющее смысла.

Семантический реализм

Впервые сущность различия между «смыслом» и «предметным значением» Фреге изложил в статье «Смысл и значение» (1892). На анализ этого различия Готлоба Фреге подтолкнуло существование ряда затруднений, касающихся двух видов высказываний: суждений тождества и сложных суждений, содержащих пропозициональные установки. Возьмём несколько суждений тождества 35:

117 + 136 = 253.

Утренняя звезда является тем же, что и вечерняя звезда.

64

Метафизика в аналитической философии

Марк Твен есть Сэмюель Клеменс. Билл является отцом Дэбби.

По мнению Фреге, все эти высказывания можно выразить формулой «a = b», где «a» и «b» — имена или описания (дескрипции), указывающие на единичные предметы (индивидуалии). Фреге полагал, что предложение, имеющее форму «a = b», будет истинным, если и только если объект, являющийся денотатом «a», является денотатом и «b». Так, «117 + 136 = 253» является истиной только тогда, когда «117 + 136» и «253» обозначают одно и то же число. Выражение «Марк Твен есть Сэмюель Клеменс» истинно только тогда, когда Марк Твен и Сэмюель Клеменс — одно и то же лицо.

Но тогда получается, замечает Фреге, что условия истинности выражения «a = b» не отличаются от условий истинности выражения «a = a». Однако у этих выражений разное познавательное значение: если истинность предложения «Марк Твен есть Марк Твен» можно установить уже при прочтении, то истинность предложения «Марк Твен является Сэмюелем Клеменсом» требует дополнительных свидетельств, а для того, чтобы убедиться в тождестве предложения «Утренняя звезда является тем же, что и вечерняя звезда», надо провести астрономическое исследование.

Затруднение, которое выявил Фреге, заключается в следующем: какова познавательная разница между двумя выражениями тождества «a = a» и «a = b», если мы не может объяснить её прямой отсылкой к предметам, обозначаемым знаками «a» и «b»?

Другое затруднение связано с выражением сообщений, в которых содержатся пропозициональные установки. В таких выражениях заключена психологическая связь между автором сообщения и пропозицией. Эти сообщения могут быть выражены следующими логическими формами:

x уверен, что p

x желает, чтобы p

x намеревается, чтобы p x обнаружил, что p

x знает, что p

Путём подстановки имени человека и пропозициональной установки соответственно вместо «x» и «p», мы получим, к примеру, следующее суждение: «Джон уверен, что Марк Твен написал книгу «Гекльберри Финн». Если это высказывание истинно, то останется ли оно истинным после того, если мы на место имени «Марк Твен» поставим имя «Сэмюель Клеменс»? Если мы знаем, что Марк Твен и Сэмюель Клеменс одно и то же лицо, то в результате подстановки мы получим высказывание «Джон уверен, что Сэмюель Клеменс написал книгу «Гекльберри Финн». Однако Джон мог и не знать, что имя «Марк Твен» является псевдонимом Сэмюеля Клеменса, и тогда будет трудно утверждать, что «Джон уверен, что Сэмюель Клеменс написал книгу «Гекльберри Финн».

65

Арифметический и семантический реализм Готлоба Фреге

В чём же здесь проблема? На этот вопрос Фреге и отвечает в статье «Смысл и значение».

В «Смысле и значении» Фреге развивает философскую проблему тождества, анализируя структуру отношения фактов языка к фактам мира. Фактически в этой работе автор закладывает основы теории имени, которая будет находиться в центре внимания философов-аналитиков на протяжении всего XX столетия. Неслучайно, название работы «Uber Sinn und Bedeutung» иногда переводят как «Смысл и денотат» 36, что ближе аналитической традиции.

Традиционно отношение знака и вещи связывали либо с отношениями вещей, либо с отношениями знаков. Фреге отвергает и то, и другое. Если бы тождество сводилось к совпадению предмета с самим собой, то установление подобного отношения не имело бы познавательного смысла, поскольку такое суждение было бы аналитическим (по Канту). Можно предположить другое: отношение тождества — это отношение между различными обозначениями одного и того же. Тогда все сводилось бы к отношению знаков, и важен был бы только используемый способ обозначения, что так же не имело бы эвристической ценности ввиду произвольности выбора знаков для обозначения.

Фреге предлагает третье решение. Если мы намереваемся правильно решить проблему тождества, необходимо допустить существование ещё одного компонента, характеризующего отношение наименования — отношения между предметом и знаком. Таким компонентом является выраженный в языке способ указания на предмет, который не является только языковой оболочкой или предметом объективной реальности, а есть нечто третье. Этот элемент отношения наименования Фреге называет смыслом и отводит ему эвристическую роль приращения знания.

Фреге поясняет: «Пусть a, b, c — прямые, соединяющие вершины треугольника с серединами противоположных сторон. Точка пересечения a и b есть в таком случае та же самая точка, что и точка пересечения b и c. Таким образом, у нас имеются различные обозначения одной и той же точки, и эти имена («точка пересечения a и b», «точка пересечения b и c») одновременно указывают на способ данности объекта, и поэтому данное предложение содержит действительное [а не аналитическое] знание» 37. После этого Фреге делает вывод: «…некоторый знак (слово, словосочетание или графический символ) мыслится не только в связи с обозначаемым, которое можно было бы назвать значением знака, но так же и в связи с тем, что мне хотелось бы назвать смыслом знака, содержащим способ данности [обозначаемого]. Тогда в нашем примере одним и тем же будет значение выражений «точка пересечения a и b» и «точка пересечения b и c»,

66

Метафизика в аналитической философии

а не их смысл. Точно так же у выражений «Вечерняя звезда» и «Утренняя звезда» одно и то же значение, но не смысл»38.

Фундаментальный принцип

Если значением слова или словосочетания является связь этого слова или словосочетания с обозначаемым, то чем является значение предложения? У повествовательных предложений, говорит Фреге, может быть как смысл, так и значение. Стремление

кистине заставляет нас двигаться от смысла к значению. Смыслом предложения является суждение (мысль), которое данное предложение выражает, а денотатом — одно из двух истинностных значений (истина или ложь), которые Фреге приравнивает

кабстрактным вещам. «Под истинностным значением, — пишет философ, — я понимаю то обстоятельство, что оно является истинным или ложным. Других истинностных значений нет. <...>

Если наше предположение о том, что значением предложения является его истинностное значение, верно, то последнее не должно изменяться, если какую-нибудь часть предложения заменить выражением, тождественным ей по значению, но отличным по смыслу. Это действительно так и есть» 39.

Проблема для исследования возникает тогда, когда исходное целое предложение или его заменяемая часть оказываются прямой или косвенной речью. В грамматике косвенная речь выражается придаточным предложением. В прямой и косвенной речи слова не имеют обычного значения: «значением предложе-

ния в прямой речи является также некоторое предложение, а в косвенной речи — некоторая мысль» 40. И если взять сложноподчинённые предложения с пропозициональными установками, то есть содержащими такие глаголы и глагольные словосочетания, как «говорить», «думать», «слышать», «заключать», «быть убеждённым» и т.п., то значением придаточных предложений будет не их истинностное значение, а некоторая мысль. Так, в предложении «А солгал, что видел В» придаточное предложение выражает некоторую мысль, о которой сообщается, что, вопервых, А утверждал, будто оно истинно, а во-вторых, что А действитель-

но убеждён, что оно ложно.

Анализируя другие придаточные предложения, Фреге убеждает своих читателей в том, что у этих предложений косвенное значение. Придаточные предложения своим значением имеют не истинностное значение, а мысль, приказ, просьбу или вопрос. Такие придаточные предложения можно рассматривать как существительные, как имена собственные этой мысли, этого приказа и т.д. И именно в таком качестве данные придаточные входят в структуру предложения 41. Таким образом, мыслимое со-

67

Арифметический и семантический реализм Готлоба Фреге

держание (в данном случае пропозициональных установок) приобретает статус самостоятельно существующего.

Из сказанного легко сделать вывод, что необходимость выделения мыслимого содержания выражений как особых сущностей возрождает на новом уровне старую философскую проблему идеального, постулируя существование третьей области, аналогичной миру идей Платона 42.

Борясь с противоречиями, парадоксами, возникающими в процессе познания, Фреге предлагает бороться с ними через исправление правил употребления естественного языка. Это исправление делает невозможным применение одних и тех же имён к разным предметам (денотатам), замену различных имён по сходству только смысла при игнорировании их значения и т.п. Фреге, таким образом, выступил не просто инициатором создания нового универсального языка, идея которого была не нова, он предложил новый способ создания такого универсального языка: замену слов на символы, выражений на пропозициональные функции, установление отношений однозначности между именами и денотатами. И, безусловно, орудием таких преобразований Фреге видел математическую логику. Всё это сделало Фреге родоначальником логической семантики.

4		Смысл и представление:
		реализм / психологизм

Подчёркивание объективного статуса мысли у Фреге происходило, очевидно, не только из-за его увлечения логикой. Сама ситуация в философии и науке того времени играла на руку «объективизации» мысли, поскольку характеризовалась размежеванием, с одной стороны, философии с психологией и символической логикой, а с другой — психологии с логикой. Критика психологизма делала объективно идеалистическую тенденцию онтологии Фреге более отчётливой. Различение субъективного и объективного в семантическом пространстве имени оформилось в противопоставление смысла и представления.

В «Смысле и значении» Фреге говорит о трёх степенях различия между словами, выражениями и целыми предложениями. «Различие относится либо только к представлениям, либо к смыслам, но не к значениям, либо, наконец, также и к значениям» 43. Для своей философии Фреге считает важным смысл и значение знака (имени), но не представление. Представление рассматривается им только для того, чтобы чётче прорисовать поле собственного исследования, в котором не должно быть представления. Ему надо, чтобы читатель не путал представление со смыс-

68

Метафизика в аналитической философии

лом и значением.

Представление по Фреге отличается от значения и смысла некоторого знака тем, что если значением знака является чувственно воспринимаемый предмет, то «моё представление этого предмета есть внутренний образ, возникший из воспоминаний о чувственных впечатлениях и об актах моей внутренней или внешней деятельности» 44. Представление часто пронизано эмоциями. Отчётливость его отдельных частей колеблется от случая

кслучаю. Даже для одного и того же человека определённое представление не всегда связано с одним и тем же смыслом. Представление одного человека не то же, что представление другого. «Отсюда проистекает многообразие различных представлений, связанных с одним и тем же смыслом. У художника, наездника и зоолога с именем «Буцефал» будут связаны, вероятно, очень разные представления. Тем самым представление существенно отличается от смысла знака, который может быть общим достоянием многих, и, следовательно, не является частью или модусом души отдельного человека, ибо никто, пожалуй, не сможет отрицать, что человечество обладает общей сокровищницей мыслей, которую оно передаёт от поколения к поколению» 45. Именно логика видится Фреге «третейским судьёй в конфликте мнений» 46, а мнения очень часто рождаются на основе представлений.

Детальное исследование различий между смыслом и представлением Фреге предпринял в работе «Мысль: логическое исследование», впервые опубликованной в 1918 году. Стремясь выстроить универсальный язык, в котором бы «каждому имени собственному был сопоставлен единственный способ, которым задаётся тот, та или то, кто обозначается этим именем» 47, то есть смысл этого имени, Фреге ведёт нас к пониманию природы «смысла». Смысл отличается от двух видов явлений — от вещей и от представлений. Вещи существуют вне нас и чувственно воспринимаемы. Представления являются образами вещей и не могут быть восприняты ни зрением, ни осязанием, ни обонянием, ни вкусом, ни слухом; представлениями обладают: они всегда имеют носителя, причём только одного. Два человека не обладают одним и тем же представлением.

По-иному дело обстоит с мыслью (смыслом вещи). «Мысль — это нечто внечувственное, и все чувственно воспринимаемые вещи должны быть исключены из той области, в которой применимо понятие истинности» 48. Для пояснения этой идеи Фреге приводит следующее рассуждение. «Если мысль, которую я выражаю, например, в теореме Пифагора, может быть признана истинной как мной, так и другими людьми, то она не относится

ксодержанию моего сознания, а я не являюсь её носителем, хотя и могу вынести суждение относительно её истинности. Предпо-

69

Арифметический и семантический реализм Готлоба Фреге

ложим, однако, что то, что я и какой-то другой человек считаем содержанием теоремы Пифагора, не есть одна и та же мысль. В этом случае, вообще говоря, сочетание «теорема Пифагора» было бы неуместно; следовало бы различать «мою теорему Пифагора», «его теорему Пифагора» и т.п. Моя мысль будет содержанием моего сознания, его мысль — содержанием его сознания. Может ли в этом случае смысл «моей теоремы Пифагора» быть истинным, а «его теоремы Пифагора» — ложным?» 49.

После этого Фреге говорит: «Итак, мы приходим, повидимому, к тому, что мысли не являются ни вещами внешнего мира, ни представлениями.

Следует, таким образом, выделить третью область. Элементы, входящие в эту область, совпадают с представлениями в том отношении, что не могут быть восприняты чувствами, а с вещами внешнего мира — в том, что они не предполагают наличия носителя, сознанию которого они принадлежат. Так, например, мысль, которую мы выражаем в теореме Пифагора, является истинной безотносительно ко времени, истинной независимо от того, существует ли некто, считающий её истинной. Она не предполагает никакого носителя. Она является истинной отнюдь не только с момента её открытия, подобно тому как планета, даже и не будучи ещё обнаруженной людьми, находится во взаимодействии с другими планетами» 50.

5		Оценка и значение идей Г. Фреге

Подводя некоторый итог упражнениям Фреге в логико-семан- тическом анализе традиционных философских проблем, можно сказать, что немецкий философ как бы элиминирует эти проблемы в их традиционной форме, но возрождает их как проблему анализа языковых выражений. Фреге предлагает не одну, а несколько аналитических технологий и даже приводит определенную их систематизацию («шрифт понятий»). Все это позволяет согласиться с мнением многочисленных исследователей творчества Готлоба Фреге, утверждавших, что после него философский анализ опыта мира стал рассматриваться только через призму языка, а структура мира стала пониматься как результат употребления языка.

Ситуация философа, примкнувшего к лагерю аналитиков и смотрящего на мир сквозь языковые структуры и с помощью языковых игр, такова, что факты языка невозможно объяснить через факты мира, поскольку сам мир дан исключительно в языке. И тут встает вопрос о явных или неявных предпосылках, уводящих из сферы непосредственной очевидности языка. Речь идет об онтологических допущениях, выраженных системой экзистенциальных суждений. Специфика языкового анализа всегда пред-

70