- •Об авторе
- •Искусство Древнего Египта
- •Любовь в зеркале иероглифов
- •Сестра моя, невеста моя
- •Долгое желание
- •Греция
- •Мир малых городов
- •Мир женщины
- •Мужчина любит мужчину
- •Семья
- •Орфей и Эвридика
- •Как страшно родиться женщиной
- •Дидона и Эней
- •Семейный очаг
- •О Виктория!
- •Овидий и искусство любви
- •Краса досугов
- •Средние века
- •Рождение рыцарства
- •Круг чтения
- •Трубадуры
- •Бунтующее сердце
- •Истоки куртуазной любви
- •Абеляр и Элоиза
- •Новые времена
- •Ангел и ведьма
- •Ромео и Джульетта
- •Взнузданные сердца
- •Сон наяву
- •Возвращение куртуазной любви
- •Домашний рай
- •Любовь в новые времена
- •Платон: совершенный союз
- •Солнце Стендаля
- •Дени де Ружемон: любовь и колдовство
- •Марсель Пруст: эротика ожидания
- •Фрейд: истоки вожделения
- •Теория привязчивости
- •ВСЕ ОРУДИЯ К БОЮ: ЛЮБОВЬ НАНОСИТ УДАР
- •Пораженное сердце
- •Фиаско племени иков
- •Соната для мозга и оркестра: нейрофизиология любви
- •Эволюция любви
- •Гимнастика мозга
- •Хорошо ли соответствовать идеалу
- •Адюльтер
- •Битва полов
- •Химия любви
- •Как любит мать и как любит отец
- •Как рождается ласка
- •Как рождается страсть
- •Как рождается привязанность
- •Как люди расстаются
- •Афродизьяки
- •СЛАГАЕМЫЕ СТРАСТИ: ЧУВСТВЕННАЯ СТОРОНА ЛЮБВИ
- •Пожар плоти: причины эволюции секса
- •Ингредиенты жизни
- •Лицо
- •Эволюция черт лица
- •Вы привлекательны? Вам повезло!
- •Глаза — зеркало души
- •Волосы
- •Женщины и лошади
- •Мужчины и автомобили
- •Легче пуха: секс и полет
- •Мужчины и сирены
- •Сексуальные изыски: перверсия как стиль
- •Поцелуй
- •О том, что может взгляд
- •В поисках шаблона
- •Сердце в осаде
- •Альтруизм
- •Из любви к детям: Интерпласт
- •Из любви к ближнему: жизнь и смерть в южных морях
- •О любви к Богу
- •Предисловие
- •Введение
- •1. Семья
- •Семья в библейские времена
- •Современная семья
- •2 Половое просвещение
- •Половое просвещение в Древнем Израиле
- •Центры культа плодородия
- •Школы мудрых
- •3. Левират
- •4. Полигамия
- •5. Брак мая и декабря
- •6. Брак мая и октября
- •7. Брак с чужеземцем
- •Брак с чужеземцем в Библии
- •8. Суррогатные родители
- •Суррогатные отцы
- •9. Обрезание
- •Обрезание в современном мире
- •Женское обрезание
- •10. Яички
- •Вазэктомия
- •11. Девственность
- •Девственность в Библии
- •Непорочное зачатие Христа
- •Вечная девственность Марии
- •Девственность в ранней Церкви
- •Мадонна-блудница
- •Девственная плева в конце XX века
- •12. Целибат
- •13. Менструация
- •Ветошь для менструации
- •Осквернение
- •Предменструальный стресс
- •«Проклятие»
- •14. Прелюбодеяние
- •Прелюбодеяние в Ветхом Завете
- •Прелюбодеяние в Новом Завете
- •Боль, связанная с прелюбодеянием
- •15. Инцест
- •Совращение детей и инцест
- •Совращение детей в Библии
- •«Ястреб» и «цыпленок» (или «голубка»)
- •16. Изнасилование
- •Ложное обвинение
- •Современная ситуация
- •17. Скотоложство
- •18. Проституция
- •Блудница в Ветхом Завете
- •Блудница в Новом Завете
- •Культовые проститутки
- •Проститутка в современном обществе
- •19. Незаконнорожденные дети
- •20. Аборты
- •21. Эксгибиционизм
- •Непристойное поведение и эксгибиционизм
- •22. Гомосексуализм
- •Гомосексуализм в Библии
- •Содом и Гоморра
- •Гива
- •Культовая проституция
- •Гомосексуализм в христианском Писании
- •Гомосексуализм и Библия в XX веке
- •Гомосексуализм и чувство вины
- •Содомия
- •23. Трансвестизм
- •Транссексуалы
- •24. Мастурбация
- •25. Фантазии
- •26. Похоть
- •Похоть в христианском Писании
- •28. Подглядывание
- •29. Радость секса
- •Библиография
•АКАДЕМИЯ·
Diane Acherman
A NATURAL
HISTORY OF LOVE
Gerald Larue
S E X
AND THE BIBLE
ДианаАккерман
ЛЮБОВЬ В ИСТОРИИ
ДжеральдЛарю
СЕКС В БИБЛИИ
ББК 87.7 США А 39
Перевод с английского Е. БАБАЕВОЙ, А. БЛЕЙЗ
Художник Н. ОРЕХОВ
Аккерман Д.
А 39 Любовь в истории / Пер. с англ. Е. Бабаевой. Ларю Дж. Секс в Библии / Пер. с англ. А. Блейз. —М.: КРОН - ПРЕСС, 1995. - 464с.
ISBN 5-232-00213-9
Серьезное и поэтическое, научное и лиричное, исследова ние американского историка Дианы Аккерман посвящено веч ной теме, всеща занимающей умы человечества. Опираясь на са мые различные источники — от классических до самых совре менных, автор исследует исторические,, культурные, религиозные и биологические корни любви, предлагает свое прочтение трудов Фрейда, сочинение «классиков любви» Стендаля и Пруста.
Отдельной главой включена научно-популярная работа Дж. Ларю «Секс в библии». В ней отражены различные аспекты сек суальной жизни человека в библейских текстах, а также влияние ветхозаветных установок на сознание людей в прошлом и на стоящем.
а 0301070000—213
52Р (03)—95
ISBN 5-232-00213-9
ББК 87.7 США
©1994 by Diane Ackerman
©1983 by Gerald Larue
©«КРОН-ПРЕСС», 1995
©Перевод E. Бабаевой, 1995
©Перевод А. Блейз, 1995
©Оформление H. Орехова, 1995
ДианаАккерман
ЛЮБОВЬ В ИСТОРИИ
Об авторе
ОСЛЕ поистине триумфального успеха книги «Естественная исто Прия чувств» Диана Аккерман выбрала тему, вполне достойную своего уди вительного таланта: ее внимание привлек самый божественный дар, которым толь ко может обладать человек, — вечная, ускользающая, манящая любовь.
Из-под пера писательницы появилась книга вполне «аккермановская»: чита тель пускается в кругосветное путешествие вокруг удивительной, многоликой плане ты Любовь, — путешествие, во время которого ему придется и задуматься, и посме яться, и погрустить.
Источники, к которым прибегает Аккерман, неисчерпаемы. История, культу ра, религия, биология — ничто не ускользает из ее поля зрения. Ей удается заново прочесть Фрейда (пытавшегося составить карту тех зон сердца, где возможны воен ные действия...), Стендаля (понимавшего любовь как фантазию), Пруста (с его те мой «эротики ожидания») и указать ловушки, в которые на протяжении веков попа дали те, кто был одержим любовью.
Диана Аккерман не бежит и от проблем физиологии — ее интересует, какие химические, биологические и нейрофизиологические процессы сопутствуют любви, что происходит с мозгом, памятью и телом любящего человека. Она обсуждает «эво люцию мимики»; объятия как выражение чувств и как физиологический процесс; свадебные обряды. На каждом шагу читателя ждут удивительные открытия. Голово кружительные исследования автора обогащают наше понимание того, что есть жен щина и что — мужчина; наши представления о лошадях; русалках; о сексе; об ощу щении полета и о других не менее увлекательных предметах.
Книга начинается словами: «Любовь неуловима, и в этом смысле ничто не может с ней соперничать». Диана Аккерман пытается сделать любовь более ощути мой, уловить ее следы, ее дыхание, доказать, что любовь достойна любви.
В в е д е н и е :
несколько слов о любви
ЮБОВЬ НЕУЛОВИМА, и в этом смысле ничто не может с ней соперничать. В Лночных кошмарах мы, освободившись от истинных эмоций, становимся твор цами. Ненависть крадется по улицам, обнажив ядовитые клыки; страх расправляет крылья, паря над узкими проходами, разделяющими дома; ревность оплетает небо липкой паутиной. Днем нас окружают грезы, мы готовы балансировать над пропастью, отражать нападения противника, мы стоим, увенчанные лаврами, и толпы рукоплещут нам, потрясенные нашей отвагой. Но какой является в наши мечты любовь? Неистовая и безмятежная, настороженная и спокойная, беззащитная и неприступная, грозящая катастрофой и скромная — у любви обширный арсенал обличий. Выйдя едва живыми из последней схватки, любовники снова ступают на арену, надеясь на победу. Мы замираем, но мы дерзки, как гладиаторы.
Я ставлю стеклянную призму на подоконник, и солнце, проливаясь сквозь нее, цветными пятнами танцует на полу. То, что мы привыкли называть «белым», ока зывается яркой радугой, спрессованной в узком пространстве. Призма высвобож дает цветные лучи из плена. Любовь — это и есть белый цвет на палитре эмоций. Она включает множество чувств, которые мы, из лености и нелюбопытства, упако вываем в одно слово. Искусство — это призма, дарующая им свободу ради того, чтобы проследить затем, как они кружатся в танце. Искусство распутывает толстый клубок чувств, и любовь обнажает свой костяк. Но его нельзя ни обмерить, ни зарисовать. Каждый готов подтвердить, что любовь прекрасна и необходима, но нельзя найти согласия в понимании любви. Однажды мне довелось услышать, как спортивный комментатор сказал об одном баскетболисте: «Его движения нельзя уловить. Можно лишь любоваться его танцем». Какой бы возвышенной ни пред ставлялась нам любовь, нельзя отказываться даже от самого профанного образа, если он может помочь нам постигнуть ее. Когда-то давно я влюбилась в одного человека, спортсмена и игрока. В конце концов он сделал затяжной прыжок в мою жизнь. Движения любви неуловимы. Она предоставляет нам возможность испол нять изысканные ганцы.
Любовь — в это короткое слово мы облекаем необъятное, исполненное мо гучей силы понятие, способное менять течение истории, укрощать чудовищ, вдох новлять искусство, поддерживать отчаявшихся, превращать свирепых пугал в сенти ментальных овечек, утешать порабощенных, делать здоровых больными, прослав лять униженных, разжигать скандалы в масштабах целой нации, разорять баронов и приготовлять фарш из королей. Как может помещаться безграничное пространство любви в тесной оболочке из двух слогов? Если мы примем за источник слово, мы
8 ЛЮБОВЬ В ИСТОРИИ
столкнемся с темной, путаной историей, отсылающей нас к санскритскому lubhyati («он желает»). Этимология переносит нас к древнему слову, тяжелому, словно удар сердца. Любовь — это смута, дошедшая из глубины веков, это желание, существо вавшее еще до цивилизации, корень, ползущий в темноту дремучих дней.
Мы используем слово «любовь» так неряшливо, что оно может в равной степе ни обозначать все и терять всякий смысл. Глагол «любить» — первый, с которым знакомятся студенты, начиная изучать латинское спряжение. Любовь — понятный во всем мире мотив преступления, «Ах, — вздыхаем мы, — он любил! Что ж, этим все объясняется», В самом деле, повсюду — в Европе, в Южной Америке — убийца может рассчитывать на прощение, если будет признано, что на преступление его толкнула «страсть». Любовь, как и правда,— неуязвимый адвокат. Тот, кто первым сказал «любовь вращает землю» (им был некий француз, имени которого мы не знаем), скорее всего, думал не о небесных телах, а о том, что любовь, запуская механизм жизни, управляет сменой поколений. Любовь нам кажется благом, спо собным сделать того, кто ее испытывает, лучше. Обычно мы поздравляем друга, если он доверительно сообщает нам о том, что он полюбил.
Нам известно из фольклора, что существует любовный напиток. Ни о чем не подозревающие парни и девушки глотают его — и в мгновение ока лишаются сер дец. Подобно другим ядам, любовь имеет множество личин и силу действенную в разной степени. Любовная отрава смешивается из множества ингредиентов, в том числе и весьма пикантных. Тому, кто вкусил любовь, придется апеллировать к своей культуре, религии, эре, к своему полу, воспитанию, поколению и т.д. Хотя мы иног да воспринимаем любовь как нечто всегда тождественное, она отнюдь не монотонна
иу нее нет униформы. Как многоцветный батик, любовь фабрикуется по разным выкройкам и из материалов разной яркости. Что думает моя крестница, когда слы шит, как ее мать говорит: «Я люблю мороженое «Бен энд Джерри черри Гарсиа»; «Я очень любила моего однокурсника»; «Ты так любишь этот свиуер?»; «Я люблю ле том бывать на этом озере»; «Мамочка любит тебя?» Поскольку в этом слове заложе но множество смыслов, мы с неуклюжестью то и дело говорим о любви. «Ты меня очень сильно любишь?» — спрашивает ребенок, И мать не ограничивается тем, чтобы просто сказать: «Я люблю тебя»,— глагол, обозначающий безусловную роди тельскую любовь, — но поднимает руки, словно приобщаясь к безграничности неба
икак бы обнимая вселенную, а потом отвечает: «Вот так!» Или: «Представь себе что-нибудь очень-очень большое. Теперь увеличь то, что ты представил, вдвое. Так вот, я люблю тебя в сотни раз больше!»
Когда Элизабет Баррет Браунинг писала свой знаменитый сонет «Как я люблю тебя», она не пыталась подсчитать приметы не потому, что ей претил математичес кий склад мышления, а потому, что английские поэты всегда старались отыскать свои, индивидуальные знаки любви. Людей, взятых как социум, смущает любовь. Мы смотрим на нее как на нечто неприличное. Все в нас сопротивляется тому, чтобы принять ее. Мы произносим это слово, запинаясь и краснея. Почему мы стыдимся столь прекрасного и естественного чувства? Занимаясь со студентами, я иногда прошу их сочинить стихи о любви. «Будьте точны и ищите свои, индивиду альные образы, — говорю я им. — Избегайте клише и избитых выражений». Пред лагая это задание, я исхожу отчасти из того, что студентам нужно помочь понять, насколько скованно мы начинаем чувствовать себя, лишь только заходит речь о любви. Любовь составляет главнейшую часть нашей жизни, мы готовы сражаться за нее и погибнуть, но мы избегаем самого слова. Мы думаем о любви и говорим о
ВВЕДЕНИЕ: НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ЛЮБВИ |
9 |
ней только уклончиво. И в то же время в нашем распоряжении есть множество глаголов, уточняющих способы, которыми человек может, к примеру, зарезать себе подобное существо; дюжины глаголов, передающих малейшие оттенки ненависти. Для слова «любить» мы имеем лишь жалкую горстку синонимов. Словарь, относя щийся к области любви, столь беден, что поэтам приходится выбирать между кли ше, непристойностями и эвфемизмами. В этом есть, однако, то преимущество, что фантазия начинает обогащать искусство. Поэты создают свой собственный лекси кон. Миссис Браунинг посвящает своему мужу мозаичное панно любви, в котором зашифрована вся гамма ее чувств. Другие влюбленные также старались рассказать о своей любви оригинально. В «Блохе» Джон Донн наблюдает за насекомым, которое сосет кровь из его руки, а затем перелетает на руку его возлюбленной, и радуется тому, что их кровь сольется в желудке блохи.
Да, возлюбленным обычно приходится удовлетворяться сравнениями и коли чественными измерениями. «Ты любишь меня больше, чем ее?» — спрашиваем мы. «Будешь ли ты любить меня меньше, если я не поступлю так, как ты хочешь?» Мы боимся столкнуться с любовью лоб в лоб. Она представляется нам чем-то вроде дорожно-транспортного происшествия, жертвой которого становится сердце. Это чувство пугает нас больше, чем жестокость, насилие, ненависть. Нас отталкивает расплывчатость слова. К тому же любовь порождает крайнюю уязвимость. Мы вру чаем другим остро отточенные ножи и, глядя на обнаженное лезвие, маним их по дойти поближе. Что может быть страшнее?
Если жительницу Древнего Египта перенести на автомобильный завод в Дет ройт, она, конечно же, будет совершенно дезориентирована. Все покажется ей не обычным: умение так быстро делать стены узорчатыми, наполнять комнату светом, легким касанием плоскости вызывать в помещении легкое дуновение теплого лет него бриза или порыв зимнего ветра. Ее изумят телефоны, компьютеры, мода, язык, нравы. Но если она увидит целующуюся в укромном уголкечпарочку — она улыб нется. Любовь понятна всем, как призыв музыки, который трудно растолковать, но
вкоторый легко поверить как в нечто загадочное. И мы откликаемся на нее, подоб но тому, как находим внутреннее созвучие с творчеством того или иного компози тора. Нашу египтянку, предпочитающую птичий клекот систр, и юношу из XX века, поклоняющегося джазу и тяжелому металлу, объединяет страсть к музыке, понятная им обоим. Точно так же происходит и с любовью. Ценности, обычаи, формальности изменились с древних времен, но ее величество Любовь осталась прежней. Все люди двигаются, жестикулируют, одеваются, и мы, глядя на человека
встрогом костюме или в саронге, понимаем, что оба они носят одежды. Любовь
тоже имеет разностильный гардероб, и, хотя одни наряды кажутся нам странными и даже шокирующими, а другие — более привычными, все они часть огромной известной нам фантасмагории. В нашем сердечном пространстве стираются разли чия между племенами и эпохами. В этой степи огни всех костров похожи.
Вспомните чувства, которые охватывают вас, когда лифт всей тяжестью надви гается на вас, обрывая ваше прощание с любимым человеком. Расставание — это нечто большее, чем сладостная боль, оно тянет вас прочь, разрывая слитое воедино. Оно сводит внутренности, подобно чувству голода; оно пронзает нас. Возможно, поэтому Купидона всегда изображали с колчаном, полным стрел, — любовь порой дает о себе знать болью, прокалывающей грудь. Такая атака благотворна. Естествен ная, как роды, любовь редко обнаруживает себя, она нападает на свою жертву врас плох. Она то, чему никого нельзя научить. Каждый ребенок заново открывает ее для
10 ЛЮБОВЬ В ИСТОРИИ
себя, каждая пара заново определяет ее законы, каждый, кто становится родителем, заново придумывает ее. Люди ищут ее, словно она — город, затерянный среди голых дюн, город, где наслаждение — высший закон, улицы выложены парчовыми подуш ками и солнце никогда не заходит.
Очевидная, знакомая всем, так что же это такое — любовь? Я начала работать над книгой, потому что меня мучили многие вопросы, ответ на которые я надеялась получить. Конечно, кое-что мне казалось совершенно ясным: например, я, как и все, полагала, что понятие «любовь» придумали греки и что представление о роман тической любви появилось в средние века. Теперь я понимаю, насколько ошибочно такое мнение. Человечество уже в своем детстве писало о романтической любви. Века сменяли друг друга, а слова и образы оставались прежними. Почему, как только речь заходит о романтической любви, именно они сразу же приходят на ум? Обычаи, культура, вкусы — все меняется, но любовь сама по себе, ее суть постоянна.
«Животное влечение» — так мы иногда называем любовь. После страстного сви дания женщины порой называют своего партнера «настоящим животным» и полага ют при этом, что их слова звучат как комплимент. Стоит им сказать об этом в лицо партнеру и к тому же шутливо зарычать, как телесное пиршество затевается с новой силой. И действительно, нам есть чему поучиться у животных и в том, что касается романтики. Можно провести множество параллелей. Самец часто дарит самке нечто напоминающее наши обручальные кольца, а «скромность» и «застенчивость» явля ются для насекомых, рептилий и птиц такой же козырной картой, как и для людей. В этой книге я иногда буду обращаться к миру животных, хотя и не стану входить во все многообразие деталей: им посвящено другое мое исследование. Мне кажется, что было бы ошибкой с моей стороны повторяться — помещать факты в другой контекст и описывать их другим языком.
В исторической части книги я обращаюсь к Востоку (Египту), откуда дошли до нас самые ранние книги о любви, а затем прослеживаю изменения в восприятии природы любви, происшедшие на древнем и новом Западе. Мне хотелось протянуть идущие из древности ниточки как можно дальше.
Что касается истории любви, то здесь легко увериться, что мы гораздо лучше осведомлены о любовной жизни обеспеченных людей, чем бедняков, тех, кто не имел особого досуга и жил в подвалах и каморках, деля постель с другими обитателя ми жалких трущоб. Конечно, они понимали романтику не так, как те счастливчики, им приходилось дорожить временем и уединением. Для бедных самыми благодатны ми были первые несколько месяцев после свадьбы — время, когда их уединение никем не нарушалось. К счастью, любовь цветет одинаково и в хижинах и во двор цах.
Соблазнительно думать о любви как о прогрессе от неведения к ослепительным озарениям, однако это было бы ошибкой. История любви не похожа на лестницу, по которой можно карабкаться ступенька за ступенькой. Историю человечества нельзя рассматривать как прогулку по стране, как знакомство с городами, когда мы забыва ем одно ради другого. Подобно кочевникам, мы, снимаясь с места, берем с собой всю свою поклажу. Мы храним все и помним лишения, горести, радости и веру наших предков. Наша поклажа тяжела. Нам не дано ни с кем разделить груз, и это делает нас людьми. То, как мы любим сейчас, в XX веке, — это не просто эхо современной жизни, это еще и отзвук прошлого.
Начав писать эту книгу, я стала читать исследования о любви и вскоре порази лась тому, как мало серьезного сказано на эту тему. Например, в микрофише «Чело
ВВЕДЕНИЕ: НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ЛЮБВИ |
11 |
веческие отношения» (антропологической базе данных ) перечислено более трехсот культур земного шара, на каждую из которых есть выход. Но представления о любви никак не систематизированы. Почему так много написано о любви? Конечно же, причина не в том, что любовь представляется чем-то сугубо личным, бездоказатель ным, слишком эмоциональным для серьезного исследователя. Ведь привлекает же их внимание война, ненависть, преступность, предубеждения и тому подобные ма терии. Обществоведы останавливаются на негативных чувствах и поступках. Воз можно, в сфере изучения любви как таковой они чувствуют себя неловко. Я подчер киваю— «любви как таковой», потому что они обращаются к любви, когда она провоцирует нечто — в силу своего несовершенства, в силу корявости, — они пишут о ней, когда становится помехой ее наличие или отсутствие.
Как возникает любовь? Что ею движет? Что она значит в терминах теории эволюции? Что такое психология любви? Отличается ли чем-либо эротическая лю бовь от любви без эротики? Кто более наделен от природы способностью любить — мужчина или женщина? Что такое материнская любовь? Как влияет любовь на наше здоровье? Различается ли сексуальное поведение мужчин и женщин? Сущес твует ли связь между отсутствием любви и преступностью? Какие химические про цессы управляют любовью? Моногамен ли человек от природы? Заложено ли в нас стремление изменять? Что думали о любви наши предки? Существуют ли средства усилить любовь? Любят ли животные? Какие обычаи и странности существуют в сфере любви?
Нам повезло: мы живем на планете, изобилующей растениями и животными; вокруг нас люди. Я часто изумляюсь, как причудлива эволюция всего живого. Но из всей карусели земного мира, из всего таинственного любовь сильнее прочего влечет меня.
ВечноЕ ж е л а н и е :
история любви
Египет.
ВЕЛИКАЯ ЛЮБОВНИЦА. ЦАРИЦА-ЗМЕЯ.
ЛЕОПАТРА — это имя погружает нас в загадочный, невероятный КВосток. Много веков прошло после ее смерти, но она по-прежнему горячит воображение мужчин и будит зависть женщин. Мы вздыхаем при мысли о Елене, похищенной Парисом, — самом воплощении женской красоты, — но мы завидуем Клеопатре по той простой причине, что ей подчинялись многие мужчины, у которых она умела похитить сердце. Она кажется нам возбуждающим напитком во плоти, женщиной, благоухающей чувственностью. Ребенок, живущий в каждом из нас, тайно ждущий чудес, внушает нам веру в ее магическую силу, с помощью которой она околдовывала одного цезаря за другим. Легенда, окутывающая ее, в большей степени говорит о нас, о наших мечтах и грезах, чем об этой удивительной женщине.
Клеопатра родилась в Египте в 69 г. до н.э. Она была дочерью царя Пто-лемея XII, потомка македонского полководца. Кто была ее мать, нам неизвестно, но, судя по тому, что маргинальные браки часто заключались между братьями и сестрами, в жилах Клеопатры текла греческая кровь. Ин цест, повторявшийся из поколения в поколение, надламывал род, тогда как для освежения генного фонда и, следовательно, появления здорового по томства достаточно было одного чужого вливания. По всей вероятности, женщины из царского рода время от времени беременели от чужаков. Поэ тому вряд ли можно опровергнуть предположение, что Клеопатра наследо вала от своих предков смесь чисто греческой и другой, пришлой крови.
Поэты и художники создали множество ее портретов, но все они не дошли до нас. Единственное описание, доступное нам, содержится в жиз неописании Плутарха, созданном два века спустя после ее смерти. В его основу легли воспоминания тех, кто видел ее. Очевидцы сообщают, что Клеопатра не была красивой, но обладала особым, неповторимым шармом и мелодичным голосом. Во времена правления Клеопатры на египетских монетах чеканили ее портрет, однако вряд ли его можно считать достовер ным: ни один художник не осмелился бы оскорбить королеву, которой вряд ли хотелось, чтобы ее подданные имели при себе ее неприукрашенное, ре алистическое изображение. Женщина, чей профиль мы видим на монетах,
ВЕЧНОЕ ЖЕЛАНИЕ: ИСТОРИЯ ЛЮБВИ |
13 |
наделена широким носом с горбинкой, красивыми чертами лица, острым подбородком, большими глазами и выразительным лбом. Смутно угадывае мая красота в те далекие дни в той далекой стране была не для слабых сердец.
Что точно было ей присуще, так это стиль. Чарующая и надрывная, Клеопатра являла собой театр одного актера. Шелка и благовония, вуали и драгоценные камни, причудливый грим и изысканные прически, подобо страстие рабов, мускулистость танцоров — все это составляло часть зрели ща. Когда она хотела произвести особое впечатление на свой народ или на заезжих гостей, она устраивала пышные церемонии на суше и на море, на девала роскошные одежды, представляя себя в самом выгодном ракурсе. Она могла привести толпу в возбуждение своими речами, недаром ей при писывают авторство некоторых книг, но по большей части подданные ее были неграмотны, и она нуждалась в самовыражении более действенном, чем через слово, и не требовавшем перевода. Она выбрала драматическую телесную иероглифику, молчаливую и понятную. Плутарх повествует, что она отправилась навстречу Антонию в ладье с вызолоченной кормою и пур пурными парусами, в одеянии Афродиты (греческой богини любви), в со провождении мальчика-купидона с опахалом.
«Посеребренные весла двигались под напев флейты, стройно сочетав шийся со свистом свирелей и бряцанием кифар... Подобным же образом и самые красивые рабыни были переодеты нереидами и харитами и стояли кто у кормовых весел, кто у канатов. Дивные благовония восходили из бес численных курильниц и растекались по берегам».
Афродита, богиня малоазийского происхождения, отождествлявшаяся иногда с египетской Исидой, почиталась в Тарсе. Легко представить себе, что испытал народ Тарса, увидев свою богиню, приближающуюся к ним в облаке благовоний. Толпы высыпали на берег, чтобы встретить ее и покло ниться ей. Это было триумфальное появление. На Антония произвели впе чатление пышность и богатство убранства Клеопатры, и он возжелал полу чить знак, что их союз предрешен небом.
До нас не дошли свидетельства египтян, что она была властной и уме лой правительницей, которую ценил и боготворил народ. Вместо этого мы располагаем мнением римлян, считавших ее искусительницей, погубившей множество великих людей. Это нас не удивляет. Рим ненавидел Клеопатру и был заинтересован в том, чтобы чернить ее образ. В самом деле, един ственным способом заставить римских военачальников объединиться про тив нее было представить царицу как прекрасную, развратную, коварную колдунью.
В чем тайна ее чар? Судя по всему, чтобы занять трон, она организовала убийство своего родного брата. Было ли у нее много любовников? Извест но, что она заставляла мужчин дорого заплатить за одну ночь, проведенную с ней. Ценой ее любви могла стать жизнь. Она была богиней, и мужчина,
14 |
ЛЮБОВЬ В ИСТОРИИ |
познавший ее объятия, становился полубогом. Возможно, она чувствовала необходимость избавляться от опасных и притягательных мужчин, и не ис пытывала раскаяния, ибо полагала, что им уготована вечная жизнь. Она правила обширной, пестрой страной, и время, которое она могла отвести для развлечений, было ограничено, однако я сомневаюсь, что она годами жила в воздержании, как полагают некоторые исследователи. Клеопатра была пылкой и нервной, земной и возвышенной.
Клеопатра кажется нам придуманной, нереальной. Стоит напомнить, что и при жизни она порой, скорее, грезилась. Ее враги — римляне мифо логизировали ее. Она была для них воплощением зла, тогда как ей хотелось создать образ богини добра. Верила ли она сама в свое божественное проис хождение? Она выходила к людям как богиня, но мы не располагаем дан ными, чтобы судить о том, какова она была в иной, интимной обстановке. Нам очень мало известно о Клеопатре. Разве только то, что она была ум ной, образованной и обожала находиться в центре внимания толпы. Она владела несколькими языками, в том числе и египетской демотикой, на которой говорил простой народ. Один тот факт, что она почитала египетс ких богов более, чем греческих, вызывало симпатию у народа. Ее авторству приписывают труды по косметологии, гинекологии, алхимии, а также из мерению предметов. Ал-Масуди, историк X века, писал, что она «познала науки, была расположена к философии и имела среди приближенных друзей ученых. Она писала трактаты по медицине, ведовству и другим естественным предметам. Она подписывала книги своим именем, и тру ды эти были хорошо известны среди тех, кто слыл знатоками медицины и искусств».
Была ли она сиреной, умевшей завлечь и обмануть? Самой большой ее приманкой был Египет, богатейшее средиземноморское царство, и римля не, тосковавшие по господству над миром, нуждались в ее власти, в ее фло те, в ее сокровищах. Союз с Египтом имел несомненный военный смысл. Цезарь и Антоний искали власти, а не любви, хотя Клеопатра, возможно, способна была внушить страсть. Антоний и Клеопатра любили друг друга шесть лет. Антоний проводил много времени вдали от нее — в военных походах, во время которых Клеопатра родила ему двух сыновей и дочь. После разгрома при Актии они оба покончили с собой, потому что все было потеряно — империя, власть, богатство, поклонение. Это двойное самоу бийство овеяно романтической легендой, гласящей, что они не могли жить друг без друга. Кто знает, быть может, в этом есть доля истины, однако несомненно, что и Антонию и Клеопатре был известен обычай римлян вес ти побежденных врагов по улицам города. Их жцало унижение, они были обречены на муки. Клеопатра считала себя бессмертной. Она, мнившая себя воплощением Исиды, могла надеяться на счастье в загробной жизни. Воз можно, последние минуты ее жизни и были окрашены страхом и отчаяни ем, но все же она тщательно подготовилась к смерти. Нарядившись в вели