Вопрос 1. Философское понимание языка: особенности языка как знаковой системы.

Язык - это система знаков, служащая средством общения, мышления и управления поведением человека. Биологической предпосылкой человеческого языка является сложная сигнализация высших животных. Знак есть сущность социального бытия человеческого языка, способ бытия сознания, духа. Язык не придумывается индивидом, а становится в процессе коллективного творчества людей. Различия в условиях человеческой жизнедеятельности находят выражение в языке. Язык выступает связующим звеном между практикой и сознанием. Благодаря употреблению знаков, мир внешних предметов предстаёт новым измерением в знаковой реальности.

Философские и культурологические основы языкознания заложил В. Гумбольдт. Философия языка, по его мнению, складывается на осмыслении данных сравнительного анализа различных языков.

Основные принципы философии языка:

– признание языка и его формы как деятельности и этнического сознания народа (духа). Язык динамичен и активен;

- язык – результат и орудие мыслительной деятельности. Общественную природу языка он понимает как природу этническую;

- язык не логическое (общечеловеческое) и не психическое (индивидуальное), а общенародное языковое мышление. Язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык, утверждает мыслитель. Язык народа становится самостоятельной объективной силой, подчиняющей себе человека, владеющего, точнее, живущего этим языком.

Общее признание получило учение В. Гумбольдта о форме языка. Язык не субстанция (основа) духа народа, а форма. Форма языка постоянна, её проявление разнообразно. Форма языка складывается из единства внешней и внутренней формы. Внешняя форма – это материя языка, его звуки, грамматика и этимология. Внутренняя форма – это организация языковых структур, способ выражения народного духа в языке. Форма придаёт языку устойчивость. Учение В. Гумбольдта о форме языка и его динамике, о связи языка и сознания, языка и народа (общества) содействовало развитию философии языка, лингвистики.

Ф. де Соссюр в своей лингвистической концепции языка исходит из противоречивости и сложности языка. Исследуя, как и В. Гумбольдт, противоречивую природу речевой деятельности, её основным противоречием считает антиномию языка и речи; язык - сущность, речь – явление. Сущность языка в социальности, поэтому ведущей является не внутренняя, а внешняя лингвистика, то есть изучение связи языка с этносом, культурой, литературным языком, диалектами.

Знаковая концепция языка, уходящая своими корнями в учение софистов об условности и произвольности имен вещей, в представление стоиков об «означающем» (фонетическая сторона слова) и «означаемом» (смысловая сторона), в учение Гоббса об именах как метках вещей, произвольно выбранных для выражения определенной мысли, получает свое систематическое оформление в семиологии (учении о языке как знаковой системе).

У истоков семиологии и структурной лингвистики стоял женевский языковед Ф. де Соссюр, интерпретировавший знак как единство понятия и акустического образа. Согласно де Соссюру, языковой знак связывает не саму вещь и ее имя, а понятие вещи и его акустический образ. В духе стоиков женевский лингвист предложил назвать понятие вещи «означаемым», а его акустический образ — «означающим».

Де Соссюр установил два основных принципа языка как знаковой системы:

1) произвольность знака, т.е. связи между означаемым и означающим. Так, между понятием дерева и самим словом «дерево» как его акустическим образом не существует никакого внутреннего отношения и сходства. Эта связь совершенно условна и произвольна;

2) линейный характер означающего: временная последовательность, протяженность звучания слова и пространственный ряд графических знаков, линейность письма. Объемность мира вещей скрадывается в плоской, одномерной линейности языковых знаков.

Рассмотрение языка как знаковой системы определяет три уровня философских проблем языка:

1) отношение между знаками, обоснование критерия истинности знаковых систем. Это — проблема адекватного, оптимального языка науки, описывающего мир. Она носит преимущественно логико-математический характер. Попытка создания такого языка — философского синтаксиса или «грамматики» философии — предпринималась в XXв. Б. Расселом, Р. Карнапом и др.;

2)отношение между знаком и действительностью. Проблема значения знака — философская семантика. Логическое прояснение языка стало главной задачей аналитической философии;

3)отношение между знаком и интерпретатором (субъектом). Язык как инструмент воздействия на людей — философско-лингвистическая прагматика.

Противоположная традиция — понимание языка как имени вещи, в котором выражается ее истинная сущность, — берет свои истоки в библейских мифологемах языка и сократовско-платоновских интуициях. Выразителем этой традиции в XX в. явились русская «философия имени» и немецкая герменевтическая философия языка прежде всего в лице М. Хайдеггера и Х.Г. Гадамера.

Между указанными двумя направлениями было немало общего, но каждое шло своим путем. Герменевтическая философия исходила из античных интуиции, из толкований и откровений первозданного смысла основных категорий греческой философии. В этом плане Хайдеггер определил язык как дом бытия. Погружаясь в стихию языка, доходя до его глубинных корней, мы погружаемся в само бытие, открываем изначальную сущность его явлений, постигаем тайну творения-именования мира. Не мы говорим языком, но язык говорит нами, подчеркивает Хайдеггер. Бытие человека — Dasein — это самораскрытие бытия через язык. Согласно Хайдеггеру, подлинный язык бытия начинается тогда, когда у нас не хватает слов, чтобы выразить суть вещей. Тогда на помощь приходит интуитивно-образный язык поэзии. Поэт — хранитель первозданного смысла языка, знаток истинных имен вещей. Герменевтический анализ категорий древнегреческой философии заменяется у позднего Хайдеггера исследованием изначального смысла поэтического слова.

Русская «философия имени» (П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, А.Ф. Лосев и др.), уходящая своими корнями в платоновско-христианское понимание языка, получила мощный импульс развития от религиозно-философского спора о сущности имени Божьего. Является ли имя Бога самим Богом, выражением его сущности, или это произвольно и условно данное человеком имя, не имеющее отношения к самой природе Бога?

Решение этой проблемы, выразившееся в так называемом имяславии, осужденном официальным православием, сводилось к следующему.

Прежде чем говорить о принадлежности имени Бога самому Богу, необходимо признать, что Бог выступает как со стороны своей сущности, так и со стороны божественной энергии. Сущность Бога непостижима и невыразима, но божественная энергия есть творческая потенция Бога — творение-именование им мира.

Имя Бога есть его энергия, но Бог — не только энергия, но и сущность. Следовательно, имя Бога есть сам Бог (в плане энергии), но сам Бог (в плане сущности) не есть имя. Такова основная формула имяславия, которая послужила отправной точкой для «философии имени».

Согласно Лосеву, имя вещи есть сама вещь, но сама вещь не есть имя. Например, слово «дерево» есть идеальный образ вещественного дерева. Произнося это слово-имя, мы получаем представление о сущности самого дерева. Имя выступает при этом как обнаружение сущности вещи.

Но само дерево не сводится только к имени. Во-первых, имя есть совсем иная «материя», чем дерево. Но главное — это то, что одно только слово-имя «дерево» не в состоянии выразить всей полноты сущности данной вещи. Имя есть лишь некий предел самооткровения, самообнаружения вещи.