Тем не менее средне гипоманиакальные люди могут быть очарова­ тельными. Многие комики и артисты эстрады демонстрируют на публике остроумие, живость, готовность каламбурить и заражать весельем, что характеризует тех, кто успешно удерживает и транс­ формирует болезненные эмоции в течение долгих периодов време­ ни. И всё же депрессивная обратная сторона таких людей часто ста­ новится видна их близким друзьям, и несложно заметить, какова психологическая цена их маниакального шарма.

Всемогущий контроль

Для новорождённого мир и собственное Я ощущаются более-менее как единое целое. Исследования Фонаги (Fonagy et al., 2003) пред­ полагают, что дети в течение примерно 18 месяцев живут в состоя­ нии «психической эквивалентности», в котором внешний мир ощу­ щается изоморфным внутреннему. Пиаже (Piaget) описывал этот феномен (напр. 1937) в своей концепции «первичного эгоцентриз­ ма» (когнитивная фаза, которая является грубым эквивалентом «первичного нарциссизма» по Фрейду (Freud, 1914b), во время неё превалирует первичный процесс мышления). Возможно, источник всех событий воспринимается новорождённым как в некоем смыс­ ле внутренний; иначе говоря, если ребёнку холодно, а родитель по­ нимает это и согревает, ребёнок обретает некоторое довербальное переживание того, что он магическим образом вызвал тепло. Осоз­ нание, что локус контроля находится в отдельных других, вне его Я, ещё не развилось.

Ощущение, что человек может влиять на собственное окруже­ ние, что у него есть власть, является критически важным аспектом самооценки. Оно может начинаться с инфантильных и оторванных от реальности, но нормальных с точки зрения развития фантазий всемогущества. Первым обратил внимание на «стадии в развитии чувства реальности» Шандор Ференци (Sandor Ferenczi, 1913). Он замечал, что инфантильная стадия первичного всемогущества или грандиозности, фантазии о том, будто человек управляет миром, вполне нормальна; что во время взросления происходит естествен­ ный сдвиг к фазе вторичного или производного всемогущества, во время которой один или несколько родителей или других опеку­ нов воспринимаются как всемогущие; и со временем взрослеющий

158

Глава 5

ребёнок приходит к пониманию неприятного факта, что у челове­ ка не бывает безграничной силы. Парадоксальным образом пред­ посылкой для зрелой взрослой позиции, что ничья сила не без­ гранична, может быть противоположный эмоциональный опыт в младенчестве: достаточно безопасный ранний этап жизни, когда можно свободно наслаждаться соответствующими с точки зрения развития иллюзиями, — во-первых, собственного всемогущества и, во-вторых, могущества того, от кого человек зависит.

Некоторые здоровые остатки чувства инфантильного всемохущества сохраняются во всех нас и вносят вклад в чувство компетент­ ности и эффективности в жизни. Существует естественный вид «кай­ фа», который мы чувствуем, когда эффективно проявляем свою волю. Каждый, у которого хоть раз бывало предчувствие скорой удачи и кто впоследствии выигрывал в какой-нибудь авантюре, знает, каким слад­ ким бывает чувство всемогущего контроля. Убеждённость в том, что человек может сделать всё, что придёт ему в голову, является частью американской идеологии, которая бросает вызов здравому смыслу

ибольшей части человеческого опыта, но тем не менее может быть мощным, позитивным и самореализующимся заблуждением.

Для некоторых потребность в чувстве всемогущего контроля

ив интерпретации переживаний как результирующих из их соб­ ственной неограниченной силы является непреодолимой. Если личность человека организована вокруг поиска и получения удо­ вольствия от ощущения, что он эффективно применил собственную силу, и все другие практические и этические соображения отходят на второй план, такая личность находится в психопатическом диа­ пазоне (более поздние термины — «социопатический» и «антисоци­ альный»). Психопатия и преступность являются пересекающимися, но не эквивалентными категориями (Hare, 1999). Непрофессиона­ лы часто полагают, что большинство преступников являются пси­ хопатами и наоборот. И всё же многие люди, которые редко наруша­ ют закон, имеют личности, которыми движет защита всемогущего контроля, как в компании «Змеи в костюмах» («Snakes in suits»), описанной Бабиаком и Хэром (Babiak, Hare, 2007). Они использу­ ют сознательную манипуляцию как главный способ избегания тре­ воги и поддержания самооценки.

Для людей, в чьих личностях доминирует всемогущий контроль (Bursten, 1973а), главной заботой и источником удовольствия явля­ ется победа над ближним любой ценой. Такие люди часто встречают-

Первичные защитные процессы

159

ся в отраслях, которые требуют хитрости, тяги к возбуждению или опасности, готовности подчинять нужды других главной задаче — сделать своё влияние ощутимым. Их можно найти на лидерских по­ зициях в бизнесе, политике, в секретных операциях, среди лидеров культов и евангелистов, в индустрии рекламы и развлечений, а так­ же на других поприщах, где предоставляется возможность обладать неограниченной властью. Однажды я проводила консультации на во­ енной базе, предоставляя свою помощь всем, кто хотел обсудить во­ просы, лежащие в рамках моей компетенции. Командир базы попро­ сил о часовой консультации. Его вопрос был таков: «Как мы можем помешать психопатам становиться генералами?»

Примитивная идеализация и обесценивание

Тезис Ференци о том, что ранние фантазии о собственном всемо­ гуществе постепенно заменяются фантазиями о всемогуществе ро­ дителей и опекунов, по-прежнему не теряет своей актуальности. Маленькому ребёнку жизненно необходимо верить в то, что его ма­ мочка или папочка могут защитить его от всех опасностей на свете. Взрослея, мы забываем о том, как страшно детям впервые встре­ титься с враждебностью, уязвимостью перед болезнями и непри­ ятностями, смертностью и с другими страхами (С. Brenner, 1982). Один из способов, которым дети смягчают эти запредельные стра­ хи, — убеждение, что всем управляет некто великодушный, все­ могущий и всесильный. (На самом деле это желание верить, что люди, управляющие миром, по сути своей мудрее и сильнее обыч­ ных несовершенных людей, живёт в большинстве из нас, и о нём можно судить по степени нашего огорчения, когда события напо­ минают нам, что это лишь мечта.)

Убеждённость маленьких детей в том, что отец или мать имеет сверхчеловеческие способности, является великим благословением и проклятием родительства. Это неоспоримое преимущество, ког­ да нужно вылечить «бо-бо», и нет ничего более трогательного, чем полное доверие и любовь ребёнка, но в других ситуациях это созда­ ёт у родителей с трудом контролируемое ожесточение. Я помню, как одна из моих дочерей, будучи в возрасте двух с половиной лет, зака­ тила настоящую истерику, когда я попыталась объяснить ей, что не могу остановить дождь, чтобы она могла пойти купаться.

160

Глава 5

Все мы идеализируем. Все мы несём в себе остаточную потреб­ ность наделять особой ценностью и силой людей, от которых мы эмоционально зависим. Нормальная идеализация является суще­ ственным компонентом зрелой любви (Bergmann, 1987). В то же время развивающаяся со временем тенденция деидеализировать или обесценивать тех, к кому у нас были детские привязанности, по-видимому, является нормальной и важной частью процесса се­ парации-индивидуации. Для восемнадцатилетнего человека было бы странно, уходя из дома, чувствовать, что это место намного луч­ ше, чем та жизнь, которая его ожидает. У некоторых людей, однако, потребность в идеализации не особо отличается от детской. В их по­ ведении явно прослеживаются архаичные и весьма отчаянные уси­ лия противодействовать внутреннему ужасу, пытаясь убедить себя, что некая фигура привязанности является всемогущей, всеведающей и всеблагой и что в психологическом единстве с этим чудесным Другим они в безопасности. Они также надеются освободиться от стыда: побочный эффект идеализации и связанной с ней веры в со­ вершенство заключается в том, что несовершенства в себе труднее вынести; слияние с идеализированным объектом становится при­ влекательным лекарством.

Стремление к всемогущему попечителю естественным обра­ зом появляется в религиозных убеждениях людей; более пробле­ матично оно проявляется в других феноменах, например, в убеж­ дённости, что любимый совершенен, что личный гуру непогрешим, что своя школа лучшая, что собственный вкус неопровержим, что правительство неспособно на террор, и в прочих подобных иллю­ зиях. Известно, что участники культов скорее готовы умереть, чем обесценить своего обезумевшего лидера. В общем, чем более зави­ симым человек является или себя чувствует, тем больше его иску­ шение идеализировать. Многие мои подруги во время беременно­ сти — устрашающей встречи с личной уязвимостью — объявляли, что их акушер «чудесный» или «лучший в своей сфере».

Люди, которые проживают жизнь, ранжируя все аспекты чело­ веческого опыта на основе того, насколько они ценны, которые моти­ вированы поиском совершенства через единение с идеализированны­ ми объектами, усилиями по совершенствованию себя и склонностью выделить себя на фоне обесцененных альтернатив, имеют нарциссические личности. В то время как в психоаналитический литера­ туре подчёркиваются другие аспекты нарциссической организации,

Первичные защитные процессы

161

структурный способ понимания психологии таких людей заключа­ ется в их привычном обращении к примитивной идеализации и обе­ сцениванию. Их потребность постоянно убеждаться в собственной привлекательности, власти, славе и ценности для других (т. е. в совер­ шенстве) происходит из зависимости от этих защит. У людей, кото­ рым необходимо идеализировать и обесценивать, стремления к под­ держанию самооценки искажены идеей, что нужно совершенствовать своё Я, а не принимать его.

Примитивное обесценивание — это неизбежная обратная сто­ рона потребности в идеализировании. Поскольку в человеческой жизни ничто не совершенно, архаичные способы идеализации не­ избежно ведут к разочарованию. Чем более идеализирован объ­ ект, тем более радикально обесценивание, которому он со временем подвергнется. Чем больше иллюзии, чем болезненнее они рушат­ ся. Клиницисты, работающие с нарциссичными людьми, могут под­ твердить, какой вред может возникнуть, когда клиент, прежде счи­ тавший, что терапевт может ходить по воде, приходит к выводу, что терапевт не может одновременно ходить и жевать жвачку. Терапев­ тические отношения с нарциссичными клиентами подвержены вне­ запным разрывам, наступающим при разочаровании пациента. Как бы ни было сладко быть объектом тотальной идеализации, она весь­ ма обременительна, отчасти из-за раздражающих аспектов такого к себе отношения и ожиданий, будто мы можем остановить дождь, отчасти из-за известной нам горькой правды, что вознесение на пье­ дестал лишь предшествует сбрасыванию с него. Моя коллега Дже­ ми Уокап (Jamie Wolkup, частная беседа, май 1992) добавила, что это своего рода оковы, искушающие терапевта отрицать нормаль­ ное человеческое незнание, считать неприемлемыми скромные цели помощи и поддержки и думать, что лишь самая лучшая работа яв­ ляется «обычной».

В обыденной жизни аналогией этому процессу могут служить проявления ненависти и ярости, которые обрушиваются на головы тех, кто не оправдал возложенных на них больших надежд. Муж, ко­ торый верил, что онколог его жены был единственным специали­ стом, который мог исцелить её, скорее всего, подаст в суд, если уси­ лия доктора окажутся напрасными и она умрёт. Некоторые люди тратят жизнь, мечась от одних интимных отношений к другим в по­ вторяющихся циклах идеализации и разочарования, обменивая прежнего партнёра на новую модель каждый раз, когда выясняется

162

Глава 5