4. Либералы, социалисты и порядок |
171 |
кова». При этом она стремится сохранить людей в их мла денческом состоянии, она желает, чтобы гражданин ни о чем не думал, она сама работает для общего блага, остава ясь единственным его уполномоченным и арбитром. Такая власть делает все менее полезным и редким обращение к свободе выбора, неуклонно сужая сферу действия челове ческой воли: демократическое равенство уже подготовило людей к такой ситуации, и оно уже научило их восприни мать ее как благо.
Общество в целом «оказывается покрытым сетью мелких, витиеватых, единообразных законов», которые мешают наиболее ярким индивидуальностям вознестись над толпой. Правитель и его закон не сокрушают воли лю дей, но «размягчают ее, сгибают и направляют». Подав ляя инициативу, такая власть «ничего не разрушает, но препятствует рождению нового, она не тиранит, но меша ет, подавляет, нервирует, гасит, оглупляет и превращает в конце концов весь народ в стадо пугливых и трудолюби вых животных, пастырем которых выступает правительст во»; А. де Токвиль был уверен, что именно такая форма рабства, тихая, размеренная и мирная, будет даже соче таться с некоторыми внешними атрибутами свободы и бу дет установлена «даже в тени народной власти»1.
4. Либералы, социалисты и порядок
Любое, даже самое организованное общество содержит в себе некий спонтанный и хаотический элемент, чуждый какой либо организации и тем самым упрямо противящий
1 Токвиль А. де. Демократия в Америке. С. 497.
172 Глава 4. От демократии к диктатуре: точка зрения «правых»
ся организационному воздействию власти; этот эле мент — толпа. Из этого сырого материала ничего, однако, не образуется само собой, в целом же он репрезентирует народные массы, уже легко поддающиеся манипулирова нию и с готовностью подчиняющиеся деспотическому сти лю правления. И лишь в отдельных исторических случаях
ив небольших объемах из этой массы естественным обра зом, путем отбора и конкуренции рождается так называе мая элита, т. е. некие группы людей, соединенных друг с другом не «общественным договором», а взаимным сход ством и общностью творческой, профессиональной и по литической деятельности. (Законодателю следует как можно более бережно и внимательно обращаться с этими важнейшими социальными силами, создавая для них пра вовую ситуацию, в которой они смогут взаимно ограничи вать друг друга, не вступая в губительные для всех споры
иколлизии и оставаясь при этом в относительном едине нии.)
Эту старую идею, сформулированную Ш. Монтескьё, Ж. де Местр не принял; по его мнению, элита, или аристо кратия, не особая, генетически выделенная из массы структура или организация, но просто напросто сумевшая самоорганизоваться естественно физическая часть наро да, и поэтому она не может претендовать на создание осо бых привилегий для своих, подчас микроскопических со словных корпораций, подобно тому, как сама демократия добивается особых привилегий для каждой отдельной лич ности, называя их при этом «правами человека», «как де мократия присваивает долю верховенства личности, так и аристократия придает ее группе». В том и другом случае такая претензия является не чем иным, как проявлением
4. Либералы, социалисты и порядок |
173 |
все того же принципиального индивидуализма, ведущего к полному раздроблению социального единства. С этой точки зрения каждый класс является отдельной социально нрав ственной личностью со своими «неотъемлемыми правами» и частицей «политической собственности», своеобразной экспроприированной им долей «королевской власти». И хотя эта аристократически олигархическая система раз деления власти не столь груба, как система чистой демо кратии, все же, по мнению Ж. де Местра, она с ней весьма схожа; так, обе они исходят из общего принципа разделе ния властей, который сам Ж. де Местр понять был просто не в силах1. С его точки зрения, разделение властей от нюдь не может гарантировать свободу и даже равенства, более того, оно приводит в перспективе к конфликтам и хаосу, а значит, и к новому деспотизму. Только стабиль ный порядок, традиция и органический характер законо дательствования могут стать гарантами общественного благополучия; в современном обществе эти формы уже разрушены или игнорируются многими, и к врагам поряд ка Ж. де Местр относит всех «атеистов, масонов, демо кратов, либералов, якобинцев, материалистов, журнали стов и т. п.» — всех тех, кто постоянно взывает к неким абстрактным политическим принципам, полагаясь при этом только на индивидуальный разум и веру в рацио нальное устройство общества, т. е. всех реформаторов и революционеров, называя их «сектой, вечно снедаемой беспокойством».
Согласно Ж. де Местру, сущность демократии как раз и состоит в эгоизме, т. е. постоянной и трусоватой заботе о
1 См.: Фогэ Э. Указ. соч. С. 12.
174 Глава 4. От демократии к диктатуре: точка зрения «правых»
том, чтобы «не стать жертвой и не поддаться обману» (чувство, свойственное всякому торговцу буржуа), поэто му и основной принцип ее политической деятельности — контроль и наблюдение за властью, ограничение и перио дическое обессиливание власти с целью предупреждения захватов, ожидаемых с ее стороны, а также ограждение от власти своих собственных (т. е. в принципе частных и ин дивидуалистических) интересов. В такой системе гражда нин вовсе не собирается отдавать себя в распоряжение и под власть государству навсегда, но лишь на некоторое, оговоренное время, как бы нанимаясь к нему на срок, с со хранением за собой прав в любое время нарушить заклю ченный договор (в форме ли сопротивления «несправедли вой» власти, гражданского неповиновения, уклонения от уплаты налогов и проч.) — отношение, характерное для гражданско правовой сделки, частного права или рынка вообще1.
Либералы первой половины XIX в. уже предвидели, что «позитивная» свобода, отождествляемая ими с всевла стием народа как социального целого, легко может разру шить множество священных для буржуазии «негативных» свобод, а суверенность народа может стать губительной для индивида. Если демократии, не переставая быть демо кратиями, начнут подавлять свободу, то индивидуум будет обречен раствориться в социуме: никакое общество не ста нет по настоящему свободным, пока не будет не только права, но и обязанности, признавать абсолютными и пока не поймет, что существующие границы неприкосновенной индивидуальной сферы являются «естественными», тра
1 См.: Фогэ Э. Указ. соч. С. 10.
4. Либералы, социалисты и порядок |
175 |
диционными и нормальными, а не формальными (пусть даже законом установленными)1.
Естественно правовая трактовка при этом остается сугубо формальной, поскольку не желает учитывать влия ние иррациональных элементов — страстей, заблужде ний, предрассудков, — сосредоточиваясь только на впол не рационализированных нормах морали и систематизиро ванных представлениях о свободе, справедливости, правах человека. В этой либеральной идеологии права человека, естественное право остаются высшими ценностями, вокруг которых выстраивается весь либеральный моралистиче ский континиум; тогда как власть с ее нюансами собствен но политического поведения оказывается за пределами этой сферы, поскольку сама она ориентирована только на групповой или индивидуальный интерес, такое противо поставление ценности и интереса, как кажется, проходит через все конструкции, создаваемые политической мыс лью либерализма. Но и у А. де Токвиля сферы морали и политики так же рельефно противостоят друг другу: в од ном из этих миров заключено пассивное, хотя и добро вольное послушание, в другом господствуют независи мость, пренебрежение опытом, ревность ко всякой власти. При этом обе тенденции, как считает Р. Арон, взаимно поддерживают друг друга, из чего он неожиданно делал вывод о том, что и сам А. де Токвиль — типичный либе рал, желающий, чтобы демократы признали необходимую общность интересов у свободных институтов и религиоз ных верований и добровольно и естественно приняли бы
1 См.: Берлин И. Жозеф де Местр и истоки фашизма // Фило софия свободы. М., 2001. С. 177.
176 Глава 4. От демократии к диктатуре: точка зрения «правых»
религиозные нормы в качестве элементов моральной дис циплины1.
Протестантская по своему духу трактовка религиоз ного нормирования социального поведения, которую ис пользует Р. Арон, не учитывает, однако, того факта, что включение в политический дискурс религиозных норм полностью изменяет сам его характер, переводя его из сферы политики и интересов в сферу ценностей. Вырас тающий над социально политическим пространством ду ховный идеал «Царства Божьего», этой конечной цели всякого религиозно этического нормирования, лишает всю либерально демократическую модель общества ее умозри тельной и абстрактной основательности, теперь уже не прагматический интерес, а высшие и неоспоримые ценно сти начинают определять высокую политику, в которой аксиологический аспект власти становится доминирую щим, ценности и властвование совпадают, составляя онто логическое единство, и все конкретно политические фено мены подвергаются интерпретации применительно к этим основополагающим принципам; два мира, мир религиоз ных ценностей и мир политической морали, начинают со ставлять некое «символическое» единство.
В «Волшебной горе» Томаса Манна один из наиболее ярких персонажей романа, рассуждая о теме господства, неожиданно заявляет: «царствие Божие придет лишь то гда, когда дуализм добра и зла, поту и посюстороннего, духа и власти будет на время снят, уступив место принци пу, соединяющему в себе аскетизм и господство. Вот это я и имею в виду, говоря о необходимости террора». Ссыла
1 См.: Арон Р. Этапы развития социологической мысли. С. 239.
4. Либералы, социалисты и порядок |
177 |
ясь на учение Отцов Церкви, он говорит о внутреннем смысле диктатуры, выдвигаемой против «интернационала торгашей и спекулянтов» интернационалом труда, в чем он видит противопоставление буржуазно капиталистическо му загниванию гуманности и критериев самого Града Божьего, «ведь глубочайший смысл диктатуры пролета риата... отнюдь не в господстве ради господства во веки веков, а во временном снятии противоречия между духом и властью под знаменем креста, смысл ее — в преодоле нии мира путем мирового господства, в переходе к транс цендентности, в царствии Божием»1.
Метафизический смысл социализма и состоит, по мне нию «правых», как раз именно в таком преобразовании мира, поэтому и его, социализма, устремления носят значительно более глубинный характер, чем умозрительные и рациональ ные претензии либеральной демократии. Х. Д. Кортес, один из самых глубоких и последовательных критиков буржуазно го демократизма XIX в., никогда не забывал подчеркивать это качество своего идейного врага: социализм имеет значи тельное превосходство над либеральной школой хотя бы в си лу того, что не боится подходить ко всем важным проблемам и всем великим вопросам, предлагая для их решения одно значные и окончательные ответы, он силен именно потому, что он есть «сатанинское богословие». Социалисты, говорит Х. Д. Кортес, по своему правы, когда, возражая либераль ной школе, заявляют, что, если зло сущностным образом ко ренится в обществе или системе правления, не остается ниче го другого, как коренным образом преобразовать само это общество или правление, без чего затевать внутреннее пре
1Манн Т. Волшебная гора // Собр. соч. М., 1959. Т. IV.
С.86—87.
178 Глава 4. От демократии к диктатуре: точка зрения «правых»
ображение человека было бы бессмысленным; высшая цель социализма как движения — создать новую социальную ат мосферу, в которой страсти свое свободное движение начи нают с того, что уничтожают все политические, социальные и религиозные институты, которые прежде эти самые страсти подавляли1.
Сила социализма в том, что он не только учитывает иррациональные страсти и мотивации, но и использует их в своей борьбе, человеческие массы и стихия являются его важными орудиями, он ближе к «природе», чем умозри тельный и рафинированный либерализм, он последова тельно атеистичен и насильственен и не скрывает этого, в отличие от лицемерного демократизма либералов, он со средоточен на преображении внешней социальной среды, пытается сделать это по своему утопическому плану, а не оставляет столь важное дело на произвол судьбы и рынка, как делают либералы.
Если либерализм сосредоточивается в своих усилиях прежде всего на правах отдельной и атомизированной лич ности, то социализм все свои устремления направляет на социальную целостность, ее реконструкцию и приспособ ление к своим собственным политическим целям (лич ность при этом остается в тени социализма) — в социа лизме все без исключения социально. Однако такой под ход ведет к утрате метафизических оснований социализма, его первоначально идейное содержание скоро сменяется социальным структурированием, и на горизонте его, со циализма, развития уже маячат оказавшиеся так близко друг от друга расположенными деспотизм и нигилизм.
1 См.: Кортес Х. Д. Указ. соч. С. 197, 212, 214.
4. Либералы, социалисты и порядок |
179 |
Принудительное счастье, которое социализм предла гает (уже без учета интересов отдельных личностей, как это было свойственно либерализму), не может быть до стигнуто и навязано без насилия: как и в либеральной де мократии, все люди здесь представляются одинаковыми и одномерными, отличие от либеральной точки зрения за ключается только в том, что в социализме они рассматри ваются и принимаются во внимание не по одиночке, а все вместе, комплексно. Утратив из поля зрения личность, со циализм меняет и характер присущих ему ценностей — они по сути своей атеистичны и антирелигиозны, в его но вой «религии человека» свобода не имеет уже никакого значения, превалирующим остается принцип равенства. Искусственно созданная мораль социализма усиленно подчеркивает онтологическое противостояние добра и зла, но вовсе забывает о грехе: социалисты отрицают грех, а вместе с ним и саму возможность греха, откуда следует и отрицание человеческой свободы, которой никак нельзя достичь без допущения в данную теодицею категории гре ха. «Если же мы отрицаем свободу, то отсюда следует от рицание ответственности человека, а если же мы отрицаем его ответственность, то вслед за нею мы отрицаем и нака зание», далее за этим следует отрицание Божественного правления и правления человеческого — таким образом, когда речь заходит о проблеме правления, отрицание гре ха приводит к нигилизму1. Отсюда же игнорирование и демонстративная недооценка социализмом правовых ин ститутов и законности (в том смысле, как ее понимает ли беральная мысль); механическое уравнивание и нивелиро
1 См.: Кортес Х. Д. Указ. соч. С. 270.
180 Глава 4. От демократии к диктатуре: точка зрения «правых»
вание свойственны социальной тотальности, которую со циализм создает и удерживает, непременно используя для этого силовые методы и строгую организацию; его поря док — это порядок казармы.
Но и либеральная демократия, как считает Х. Д. Кор тес, не меньше подвержена влиянию нигилистических тен денций, с которыми она борется по своему. Х. Д. Кортес дал буржуазному классу блестящее определение: это веч но и бесконечно «дискутирующий класс», который пере носит всю свою политическую активность в говорение, прессу и парламент, вечно пытается вместо борьбы завя зать дискуссию. Его религия — это свобода слова и печа ти, его сущность — это переговоры, он желает, чтобы дискутировала не только законодательная корпорация, но
ивсе население в целом, чтобы истина получалась сама со бой путем и из результатов голосования. Кортес считал, что такое политическое поведение — это «только метод уходить от ответственности и чрезмерно акцентировать важность свободы слова и печати с тем, чтобы в конечном счете не нужно было принимать решение»1.
Вотличие от умеющих принимать решения социали стов либеральные демократы способны только рассуждать
испорить; само их политическое мышление и поведение антидогматичны, непоследовательны и неустойчивы, их нигилизм скрывается в легкомысленном отрицании про шлого и традиции, неспособности к децизионистским ак там, в принципиальном непризнании абсолюта и полити ческом релятивизме. При этом либеральная демократия мечтает о безопасности и стабильности, придавая им в
1 Шмитт К. Политическая теология. М., 2000. С. 93.
4. Либералы, социалисты и порядок |
181 |
своих проектах динамические черты, она тем не менее очень рассчитывает на стабилизирующую роль закона, по стоянно расширяя его корпус посредством все новых включений все множащихся нормативных актов; иногда начинает казаться, что ее главной задачей и предназначе нием является беспрерывное законодательствование.
Х. Д. Кортес обвинял либералов в том, что они всяче ское зло видят только в тех политических институтах, ко торые унаследованы от прошлого, а благо — в скорейшей ликвидации этих институтов. Половинчатость их взглядов и утверждений, отсутствие метафизики в буржуазном ми ровоззрении — его главный порок; «из всех школ либе ральная — самая бесплодная, потому что самая неученая и эгоистичная... Неспособная ни к добру, потому что у нее почти нет никаких догматических утверждений, ни ко злу, потому что всякое и абсолютное отрицание вселяет в нее ужас... эта школа начинает господствовать только тогда, когда общество ослабевает: время ее господства приходит ся на тот переходный и скоротечный период, когда мир не знает, кого предпочесть». Всей совокупностью своих про тиворечивых положений либеральная школа предлагает только одно: постараться достичь того равновесия, кото рое никогда не достигается, поскольку противоречит самой природе общества и человека1.
Свой порядок либеральная демократия сооружает пу тем нагромождения правовых актов и представительных учреждений: именно парламентаризм считается главным завоеванием революционной демократии и оплотом ее на дежд, парламент — это политическая биржа мнений и
1 См.: Кортес Х. Д. Указ. соч. С. 196—197, 202.
182 Глава 4. От демократии к диктатуре: точка зрения «правых»
сил, именно на его основе плетутся главные политические интриги и формируются политические силы, создаются за коны, выражающие соотношение индексов этих сил в ре альности. Именно законы санкционируют реальную рас становку общественных сил и реальные достижения вла сти, создавая благоприятные условия или препятствуя ее динамике. Законы претендуют на всеохватность и вечное существование, единообразие и унификация законода тельства становится верным признаком трансформации самой демократии, ее неизбежного поворота к централиза ции и администрированию (яркий тому пример — делеги рованное законодательство исполнительной власти).
А. де Токвиль подчеркивал, что в «эпоху равенства» идея промежуточных институтов власти, расположенных между монархом и его подданными, сменяется идеей еди ной и централизованной власти, которая сама всем управ ляет, а вслед за этой идеей появляется и идея единого за конодательства, и единообразие законов начинает казать ся людям важнейшим условием хорошего правления; «в наше время правительства изнуряют себя в попытках на вязать одни и те же обычаи и законы группам населения, которые еще имеют между собой мало общего», по мере же выравнивания условий существования значимость от дельных индивидуумов явно уменьшается, тогда как об щество в целом начинает представляться более великим, и тогда «каждый гражданин, став похожим на всех других, теряется в толпе, и тогда перед нами возникает великолеп ный в своем единстве образ самого народа», пафосно оли цетворенный в обществе и государстве1.
1 См.: Токвиль А. де. Демократия в Америке. С. 482.
4. Либералы, социалисты и порядок |
183 |
Разделив политическое и социальное, либеральные демократы больше всего беспокоятся о сохранности само го политического, для них форма правления и парламент ское устройство представляют значительно больший инте рес, чем общественное, религиозное или моральное со стояние общества. Тем самым отвергается органический характер общества, и оно рассматривается только как на бор и сочетание собственно политических и правовых структур — именно такое сооружение легче всего подда ется механическому воздействию рационально организо ванных сил и юридическому нормированию и регулирова нию.
Либерализм по сути своей до предела «юридизиро ван» и политизирован, ему вообще чужд какой либо орга нический взгляд на политическую природу вещей; не ощу щая их генезиса и качественной самобытности, он уверен во взаимозаменяемости и рациональной конструктивности многих политических институтов и структур, в его пред ставлении они не «вырастают», но создаются. Отсюда: смена форм правления выглядит только как технико рево люционный акт, и не более того; политический же режим с этой точки зрения представляется только переходной си туацией, благоприятствующей или препятствующей созда нию новых запланированных политико юридических кон струкций, в которые хочет облечь себя власть; обилием принимаемых законодательных актов демократия надеется оградить себя от ужесточения политического режима и превращения его в деспотию или диктатуру. (Что касается Х. Д. Кортеса, он, как и все «правые», достаточно пренеб режительно относился к вопросу о форме правления: «если общество здорово и хорошо организовано, его устройство