2. Господство и труд

55

вующее лицо в гегелевской диалектике, указывал вместе с тем и на то неразрывное единство, в котором сосуществова ли оба персонажа социальной драмы: свобода не могла су ществовать без присутствия и реализации господства и при нуждения, ибо эти последние освобождали для нее необхо димое место и время, господин и раб выступали здесь как асимметрично представленные половинки одной социаль ной монады, и Г. В. Ф. Гегель раскрывал отношения «гос подства—рабства» как отношения, каждая сторона кото рых признавала, что обладает своей сущностью в другой, в результате чего противоположение субъекта объекту здесь полностью исчезало1. Процесс «овеществления» проявлял ся в преобразовании собственно межчеловеческих отноше ний в отношения между вещами; и эта объективация допол нялась еще одним важным обстоятельством: разум, вместо того чтобы действовать через человека как созидательного носителя власти, просто напросто начинал господствовать над ним, поэтому, когда Гегель отождествлял «право разу ма» с «естественным правом», эта формула приобретала довольно мрачный смысл2.

2. Господство и труд

Тотальность господства обусловлена и одновременно обес печивает тотальность труда. Труд становится той средой обитания, в которой уничтожаются персональные разли чия между господством и подчинением, которая объединя

1 См.: Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990. § 21, 23.

2 См.: Маркузе Г. Разум и революция. Гегель и становление соци альной теории. СПб., 2000. С. 257.

56 Глава 2. Легалистская диалектика отношения «господин—раб»

ет их, превращает из личностей в функции. Именно здесь действие, деятельность становятся определяющими, а «знание», рефлексия, «мудрость» отходят на второй план. Труд объективирует все общественные связи, сам разделя ет людей в соответствии со своими имманентными законо мерностями, и «знание» утрачивает свои преимущества перед деятельностью, превращаясь в производительную силу и товар.

Устремленность к свободе и истине под воздействием прагматических факторов бледнеет, уступая место целесо образности, производительности и загадочно неопреде ленной идее «прогресса». Однако до этой стадии сознания разум доходит не сразу, а в процессе длительной борьбы со стоящими на его пути препятствиями в виде традиции, мудрости и творчества. Г. В. Ф. Гегель в своей дедукции отношения «раб—господин» называл труд «заторможен ным вожделением»: всякое «я» распадается на «я», стре мящееся к наслаждению, т. е. «я» господина, и на другое «я», трудящееся на него, «я» раба. В то время как оба су ществуют благодаря труду, последнее «я» обречено только на рабство, которое заторможено в своем «вожделении» именно в труде; поскольку именно благодаря торможению вожделения его предмет становится очевидным и в резуль тате этого постигается другими, то именно благодаря тру ду и возникает господство. Два «я», стремящееся к наслаж дению и трудящееся, определяются друг другом, и в этой борьбе они должны подтвердить самих себя. «Я», которое получает, — это господин, и поскольку он возникает как победитель, то получает свою свободу и свое самосознание для наслаждения; хотя раб также есть «я» и также облада ет самосознанием, однако поскольку подвержен опасности

2. Господство и труд

57

смерти, он вынужден трудиться на господина и поэтому в принципе не является свободным.

«Два образа, с помощью которых Гегель демонстри рует имманентное труду определение как господство и рабство, воспроизводят не какую то определенную исто рическую ситуацию, нет, это метафоры выведенного из феномена труда антагонизма». Господство у Г. В. Ф. Геге ля соответствует античному идеалу, который только в тео рии видел высшую форму практики; Гегель точно так же видит причину возникновения господства в мышлении, и с этого времени западноевропейская метафизика начинает рассматривать собственно идею и разум как подчиняющие себе все сущее порядок и власть, и поскольку разумом ох вачено все сущее, то, согласно Гегелю, «все фактические формы господства и рабства имеют своим основанием са модостоверность и самоотчуждение мышления». Там же, где господство становится самопорабощением, противопо ложность господства и рабства утрачивается, поскольку здесь уже отсутствует рабство, реально отличающееся от господства. Достижение этой цели Гегель рассматривает как заслугу духа, причем распадение на образы господина и раба представляет для него лишь остановку на пути духа

ксамому себе1.

Втрактовке Г. В. Ф. Гегеля истинное господство раскрывает свою подлинную сущность только на этапе истории, на котором господин порабощает раба; госпо дин — это тот, кто дошел до конца в борьбе за призна ние и рисковал жизнью для того, чтобы доказать собст венное абсолютное превосходство над рабом, тем самым

1 См.: Хофмайстер Х. Что значит мыслить философски. СПб.,

2006. С. 372—374.

58 Глава 2. Легалистская диалектика отношения «господин—раб»

предпочитая биологической жизни нечто идеальное и ду ховное. Господин, сумевший заставить раба признать себя в качестве господина, сумеет тем самым также заставить его работать на себя, чтобы присваивать результаты его деятельности. Однако признание раба господином еще не означает признания его человеком (раб на этой стадии исторического развития юридически человеком еще не является), для того чтобы добиться признания человеком, необходимо признание со стороны какого то другого гос подина, над которым также должно быть установлено господство, — отсюда та тупиковая ситуация, в которой оказывается господин, настаивающий на признании раб ства и подчиненности от того, кто сам был рожден госпо дином и никогда не будет рабом.

Таким образом, легитимирование господства на этой стадии исторического процесса в полной мере основывает ся на насилии и силе, а сам акт признания является скорее антропологическим, чем юридическим по своей сути. Да же нормы «естественного права» не играют здесь никакой особой роли, и ситуацию определяет лишь одно соотноше ние фактических сил. Но реализация господства с необхо димостью требует своей легализации и правового обосно вания. Из области природного и биологического и госпо дина, и раба выводит их обращение друг к другу как двух вполне сопоставимых и соединенных взаимным соотноше нием статусов субъектов, их объединяет некий общий код, символическая система, вторичным уровнем которой и становится позитивное право: чтобы сохранить свое суще ствование перед угрозой смерти (в непрерывной войне — для господина, в результате неповиновения — для раба), оба должны легитимировать свои статусы.

2. Господство и труд

59

Гегель считал, что господство при всей своей тупико вости исторически оправдано: господин появляется только ради появления раба, он только катализатор истории, ко торую призван, однако, осуществить именно бывший раб, становящийся гражданином. Когда то раб стал рабом, ис пугавшись смерти и продемонстрировав свою зависимость от природы и господина, преодолевшего эту природу, страх оправдывает его зависимость от господина, благода ря страху раб испытал ужас перед метафизическим «ни что» или собственным уничтожением, вся его жизнь была посвящена преодолению смерти — и это дает ему знание сущности человека. Наряду с этим раб усваивает некото рые рациональные понятия и идеи, тем самым подавляя инстинкты, но способность преобразовывать данное при родой, руководствуясь неестественной идеей, означает прежде всего умение и склонность использовать технику (поскольку деятельность осуществляет именно раб, то техника становится именно его инструментом).

Вообще же для раба труд означает то же самое, что для господина смертельный риск, тот и другой избавляют ся посредством этих факторов от прямой природной зави симости, изменяя природу согласно собственной идее, т. е. используя мышление, рожденное трудом, и тем са мым приобретая свою свободу1. Деятельность в форме труда, которая в древности ассоциировалась с рабским со стоянием, порождала и сопровождала его, своими произ водительными результатами конденсирует в вещах твор ческую свободу, приобретаемую рабом в самом процессе труда. Дальнейшее совершенствование и усложнение тех

1См.: Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. СПб., 1992.

С.102—106.

60 Глава 2. Легалистская диалектика отношения «господин—раб»

ники, которой он при этом пользуется, накапливает потен циал его будущей независимости от господина, в это же время пребывающего в статичном, неподвижном и нераз вивающемся состоянии, в котором он остается полностью сосредоточенным на своих воинственных устремлениях и амбициозных вопросах превосходства и чести. Свое отно шение к рабу господин по прежнему оценивает как ста бильное и доминирующее, и мир с точки зрения его кон сервативного восприятия остается для господина неизмен ным. Однако трудовая деятельность в корне изменяет этот мир, и поскольку он изменяется в результате работы раба, то изменяется и он сам, находящийся в нем госпо дин, более того, в конечном счете только раб и может из менить господина; Гегель подчеркивает, что все историче ское становление человеческого существа есть дело раба труженика, а не господина воина, «конечно же, без Госпо дина не было бы Истории. Но это так только потому, что без него не было бы Раба и, значит, Труда»1.

Благодаря только своему труду раб возвышается до абстрактной идеи свободы, однако еще не в состоянии ре ально воплотить ее в жизнь, вместо этого он создает для себя целый ряд идеологий, которые служат ему оправдани ем рабства, примиряя идеал свободы с фактом рабства: первая из них — стоицизм, который внушает рабу мысль о том, что он действительно свободен, потому что знает, что он свободен; ему достаточно одной идеи свободы, как го ворит Г. В. Ф. Гегель, так как «свобода здесь отождеств ляется со свободомыслием». Перемещение экзистенциаль ности рабского состояния в мыслительный план из сферы

1 Кожев А. Введение в чтение Гегеля. СПб., 2003. С. 219—227.

2. Господство и труд

61

реальной деятельности, которая являлась основным про странством этого существования, интенсификация интел лектуальной составляющей этого состояния меняют саму сущность рабского статуса: трудовая деятельность допол няется осознанием, т. е. самосознанием труженика, кото рое открывает ему пусть иллюзорный, но путь к свободе.

Индивидуалистическое самосознание формирует внутренний мир трудящегося, изолированный и закрытый для внешнего насилия и воздействия, в этом мире раб чув ствует себя ничем не уступающим своему господину, рав ным ему по праву и по качествам, и это уже само по себе восстание против рабства, скачок из «царства внешнего насилия» в «мир внутренней свободы». Но только внут ренней. В скептическом солипсизме мысленно отрицается все, что не является индивидуалистическим «я», отрицает ся радикально и глобально, и такое отрицание реального мира рабским сознанием, по мысли Гегеля, незаметным об разом перетекает в новую, уже христианскую идеологию. Именно в ней раб находит адекватное оправдание своему рабскому существованию, сам будучи убежденным в том, что всякое существование неизбежно заключает в себе противоречия; он воображает себе некий иной мир, по ту сторону мира чувственного и природного, в этом же по следнем для него нет ничего, кроме рабства, даже господин раба здесь — такой же раб, как и он. В мире же потусто роннем свобода представляется реальной, и что самое при ятное, там нет нужды бороться за нее с господином, в си туации рабства перед единственным Господином в том ми ре все равны между собой. «Без борьбы, без усилий осуществляет Христианин идеал Раба: он обретает в Боге и от Бога... равенство с Господином, неравенство отныне